Принц (мы будем и здесь и в иных местах давать ему этот титул, на который он имел по рождению законное право, каковы бы ни были невзгоды, навлеченные на него ошибками и безрассудствами его предков) поднял Уэверли с земли и обнял его с выражением благодарности настолько горячей, что она не могла быть притворной. Он также несколько раз поблагодарил Фёргюса Мак-Ивора за то, что тот привлек такого приверженца, и представил Уэверли дворянам, вождям и офицерам своей свиты как многообещающего молодого джентльмена. По его смелому и восторженному присоединению к делу Стюартов, сказал он, они могут увидеть, как относится к ним английская знать в эту критическую минуту. Действительно, этот вопрос возбуждал значительные сомнения у сторонников претендента, и так как вполне обоснованное неверие в сотрудничество английских якобитов удерживало многих шотландских дворян от участия в борьбе на его стороне, а также убавляло смелости у тех, кто уже присоединился к его знамени, ничто не было более кстати для шевалье де Сен-Жоржа, как открытое заявление в его пользу представителя дома Уэверли-Онора, этого древнего гнезда кавалеров и роялистов. Такой результат Фёргюс предвидел с самого начала. Он искренне любил Уэверли, ибо ни чувства, ни планы их никогда не приходили в столкновение, он надеялся видеть его супругом Флоры и ликовал по поводу того, что они объединились в одном предприятии. Но, как мы уже говорили раньше, он торжествовал при этом и как политик, видя, что к его партии примкнул столь видный сторонник; наконец, он оставался далеко не бесчувственным к той важности, которую он приобретал в глазах принца, оказав ему помощь привлечением Уэверли.
Карл Эдуард, со своей стороны, всячески старался показать своим сторонникам, какое значение он приписывает новому приверженцу, сразу же вступив с ним в доверительное обсуждение обстановки.
— По причинам, мне недостаточно известным, мистер Уэверли, вы так долго оставались в неведении о текущих событиях, что, полагаю, вы и сейчас незнакомы с существенными подробностями моего нынешнего положения. Однако вы слышали, что я высадился в отдаленном Мойдартском округе в сопровождении всего лишь семи человек свиты и что благодаря верноподданническому воодушевлению многочисленных предводителей кланов одинокий искатель приключений стал во главе мужественной армии. Вы также, я полагаю, должны были слышать, что главнокомандующий войсками курфюрста Ганноверского сэр Джон Коуп прошел в Верхнюю Шотландию во главе многочисленных и прекрасно снаряженных военных сил с намерением дать нам бой, но что мужество изменило ему в тот момент, когда до встречи войск оставался всего трехчасовой переход, так что ему удалось ускользнуть от нас и проследовать на север к Абердину, оставив Нижнюю Шотландию совершенно открытой и незащищенной. Для того чтобы не упустить столь блестящей возможности, я двинулся в эту столицу, преследуя по пятам два кавалерийских полка Гардинера и Гамильтона, поклявшихся изрубить в куски всякого гайлэндца, который осмелится пройти, дальше Стерлинга; и в то время как граждане и магистрат Эдинбурга обсуждали вопрос, защищаться им или сдаваться, мой добрый друг Лохил (тут он положил руку на плечо этого доблестного и одаренного вождя) избавил их от труда дальнейших совещаний, вступив в ворота города с пятью сотнями камеронцев. До сих пор, как вы видите, дела наши шли успешно; но тем временем этот доблестный генерал, укрепив свои нервы живительным абердинским воздухом, сел на корабли, и я только что получил извещение, что он вчера высадился в Дёнбаре. Без сомнения, он ставил себе целью идти нам навстречу, чтобы завладеть столицей. Так вот, мнения в моем военном совете разделились: одно заключается в том, что, поскольку противник, вероятно, превосходит нас по численности и, несомненно, по дисциплине и военному снаряжению, не говоря уже об артиллерии, которой у нас совершенно нет, и кавалерии, которая у нас слаба, наиболее безопасным было бы отступить в горы и продлить там военные действия до тех пор, пока из Франции не прибудут свежие подкрепления и все горские кланы, как один человек, не возьмутся за оружие в нашу пользу. Противоположное мнение утверждает, что всякое отступление при существующих обстоятельствах неминуемо дискредитировало бы наше оружие и все наше предприятие в целом; и что таким путем мы не только не приобретем новых приверженцев, но деморализуем тех, кто вступил под наши знамена. Офицеры, выставляющие последние доводы, среди которых находится и ваш друг Фёргюс Мак-Ивор, утверждают, что если гайлэндцам и чужда обычная в Европе воинская дисциплина, то и солдатам, с которыми они будут сражаться, столь же незнаком свойственный им устрашающий способ нападения; что в верности и мужестве вождей и дворян не приходится сомневаться, а так как они первыми бросятся в гущу врагов, члены их кланов столь же несомненно последуют за ними; наконец, что тот, кто выхватил меч, должен отбросить ножны и уповать только на силу оружия и на бога брани. Не согласится ли мистер Уэверли высказать и свое мнение по этому затруднительному вопросу?
Уэверли при этих лестных словах весь залился краской от смущения и удовольствия. Ответил он столь же находчиво, как и пылко, что, хотя он и не решается высказать мнение, основанное на военном опыте, он считает, что из двух точек зрения для него наиболее приемлема та, которая даст ему возможность наиболее полно проявить свое усердие на службе у его королевского высочества.
— Ответ, достойный Уэверли, — заметил Карл Эдуард, — а для того чтобы вы могли иметь звание, сколько-нибудь соответствующее вашему имени, позвольте мне вместо капитанского патента, который вы утратили, предложить вам звание майора на моей службе с привилегией выполнять роль одного из моих адъютантов, пока мы не сможем прикрепить вас к одному из полков, которые я рассчитываю сформировать в ближайшем времени.
— Ваше королевское высочество простит меня,— отвечал Уэверли (в этот момент он припомнил Балмауоппла и его скудную конницу), — если я отклоню честь принять какое-либо звание до тех пор, пока не окажусь там, где из преданных людей смогу снарядить отряд, способный оказать услугу вашему высочеству. А пока прошу вашего разрешения служить добровольцем в отряде моего друга Фёргюса Мак-Ивора.
— По крайней мере, — сказал принц, весьма довольный этим предложением, — доставьте мне удовольствие вооружить вас на гайлэндский лад.— С этими словами он отстегнул разукрашенный серебром пояс, на котором висел палаш со стальным эфесом, украшенным богатой и своеобразной инкрустацией.
— Этот клинок, — сказал принц, — подлинная работа Андреа Феррары; это своего рода фамильная драгоценность; но я убежден, что передаю его в лучшие руки, нежели мои собственные, и добавлю к нему пару пистолетов той же работы. Полковник Мак-Ивор, вы, вероятно, горите желанием поговорить со своим приятелем; я не буду мешать вашей дружеской беседе; но не забудьте, что мы ожидаем вас обоих вечером. Возможно, это будет последний вечер, который мы проведем в этих залах, но так как в бой мы идем с чистой совестью, нет оснований не повеселиться накануне сражения.
Получив таким образом разрешение удалиться, Мак-Ивор и Уэверли покинули приемную принца.
Глава XLI ТАЙНА НАЧИНАЕТ ПРОЯСНЯТЬСЯ
— Ну, как он тебе понравился? — первым долгом спросил Фёргюс, когда они стали спускаться по широкой каменной лестнице.
— За такого принца стоит и жить и умереть! — восторженно откликнулся Эдуард.
— Я был уверен, что он произведет на тебя такое впечатление, и хотел, чтобы ты встретился с ним раньше, но ты тогда растянул себе связки. Однако у него есть и свои слабые стороны, или, вернее, ему приходится все время вести очень трудную игру, а ирландские офицеры, которые все время крутятся вокруг него, — советчики весьма посредственные; они не могут разобраться во множестве претензий, которые ему приходится рассматривать. Ты себе представить не можешь: мне пришлось припрятать графский патент, который я получил за услуги, оказанные десять лет назад, чтобы не возбудить зависти каких-то С*** и М***! Но ты был совершенно прав, Эдуард, что отказался от места адъютанта. Правда, сейчас есть два таких места, но одно из них Клэнроналд, Лохил и почти все мы просили дать молодому Аберхалладеру, а другое равнинные шотландцы и ирландцы жаждут получить для лэрда Ф***. Теперь, если бы тебе отдали предпочтение перед одним из этих кандидатов, ты бы нажил себе врагов. А впрочем, я удивляюсь, что принц предложил тебе всего только майора, в то время как другие, которые не могут поставить и полутора сотен людей, требуют себе подполковника. «Но терпение, братец, знай тасуй карты». Дела пока идут превосходно, надо только позаботиться о твоем новом костюме на вечер, а то, по правде сказать, твой внешний вид не очень подходит для придворного.
