«Вот тут была лавка тканей! А здесь жил купец, торговавший заморскими сладостями! Какими они были вкусными, я пробовала их на прошлый Долгодень, праздник, которому уже никогда не повториться в Висварде!» – бредя по опустевшей улице, вспоминала девушка то, что какой-то час назад было частью ее маленького, обугленного и закопченного, как стены сохранившихся домов, мирка.
– Смотри, Тиб, а стражники молодцы, долго держались! – вырвал белошвейку из плена тяжких раздумий подхриповатый бас не только раненого, но и изрядно простуженного палача. – Я, по чести признаться, полагал, олухи казарменные сразу наутек пустятся, а они крепко стояли…
– Не смотри на трупы, Вернард, и меня не заставляй, вредно для боевого духа, подниматься никак не хочет! – пытался отшутиться Тибар, хотя Танва понимала, что вид развалин и изрубленных тел, опустевших пристанищ загубленных жизней, действовал на вельможу так же удручающе, как и на нее.
Женщины редко участвуют в боях, если они, конечно, не грозные воительницы, а всего лишь обычные горожанки, например белошвейки. Танве не нужно было наполнять сердце отвагой перед грядущим сражением, а вид мертвых тел ее уже давно не страшил, поэтому девушка и позволила себе, опустить взор на землю и бегло осмотреть кровавые следы недавнего побоища. Трупы мирных горожан еще попадались, хоть их и стало гораздо меньше. Здесь шли бои, здесь гибли в основном солдаты, как ни странно, не разбежавшиеся при появлении нежити. Среди расколотых, разрубленных мечами кирас, перепачканных кровью и плотью нет-нет и да попадались черные одежды гаржей. Даже упокоившись, безликие убийцы еще пугали живых видом блестящих зеркальных масок. Танве казалось, они не умерли, а всего лишь притворились, они выжидают, когда к ним приблизится живой человек, чтобы накинуться на него и растерзать.
– Они не забрали тела своих, ты прав был, Тиб, они очень торопятся, и подгоняет их отнюдь не страх! – вновь спас незаметно терявшую связь с окружающим миром Танву бас простуженного палача.
– Прибавим шагу! – не стал развивать эту тему граф. – Никогда не прощу себе, если мы опоздаем!
Троица стала продвигаться быстрее, а затем перешла на бег. Жаль, что в разгромленном, охваченном хаосом и ужасом городе было невозможно найти лошадей; живых, поскольку мертвые довольно часто встречались. До Дома Ортанов оставалось не так уж и много: всего лишь пройти до конца улицы, выйти на площадь Гирлянд, а затем, свернув с нее на Подтяжный проулок, перейти небольшой пустырь, и вот уже ограда особняка, правда, не с фасада, а с торца, хотя, впрочем, это было совсем не важно. Идущие по обе стороны от девушки ортаны избирали самый краткий путь.
На площади их ждал сюрприз, скорее приятный, нежели наоборот. Стоило лишь путникам вывернуть из-за угла наполовину сгоревшего дома, как их глазам предстала довольно умело сооруженная баррикада из перевернутых набок телег, опрокинутой кареты, обгоревшей мебели, видимо, вытащенной из не до основания сгоревших домов, досок, дверей и прочих, менее габаритных предметов. Людей наверху укрепления не было видно, мостовая не была усеяна трупами, хотя, судя по всему, гаржи уже штурмовали баррикаду, притом не раз.
Танва нечаянно ойкнула, настолько девушка была поражена представшей картиной. Над устоявшим редутом гордо развевался обгоревший по краям флаг Висварда, а из окна второго этажа примыкавшего дома высовывалась длинная доска, на которой, как на рее пиратского корабля, раскачивались на ветру трое висельников, подвешенных за ноги. Головы у мертвецов отсутствовали, но по покрою черных одежд и лоскутам желтой кожи, свисавшим из пустых капюшонов, нельзя было не понять, что раскачивались на ветру гаржи, сперва убитые в бою, а только затем вывешенные ради устрашения врагов и поднятия боевого духа защитников баррикады.
– Вот видишь, я же говорил, – обратился к белошвейке Тибар. – Люди самые страшные и кровожадные хищники. Поодиночке вы слабы, но если гурьбой соберетесь, да у этой компании вожак толковый найдется, то перед вами никто не устоит: ни стая зубастых оборотней, ни целый отряд гаржей.
Услышав голоса чужаков, на баррикаде, точнее, за ней стали появляться защитники. Танва увидела несколько промелькнувших в просветах между досками шлемов, а затем из узких щелей между телегами и шкафами высунулись и три арбалета, естественно, нацеленных в нее и обоих ортанов.
– Эй, вы там с перепугу совсем башки растеряли?! – громко выкрикнул рассерженный нерадушным приемом Вернард. – Не видите, что ль, кто перед вами стоит?!
– Видим, а как же, покойничек горластый! – послышался из-за баррикады ответ. – Пасть свою, бочонок, закрой, и дорогой своей ступай, а иначе болт точно между зыркалками свинячьими получишь!
Палач не ответил, только сжал побелевшие губы и заскрежетал зубами. К хорошему это всяко не могло привести. Вернард мог осерчать и в любой миг кинуться на штурм баррикады, притом только ради того, чтобы найти задиристого крикуна, отнять у него арбалет, содрать штаны и засунуть предназначенный для палача болт хвастуну в одно очень уязвимое место. Танва инстинктивно попятилась и спряталась за спину Тибара. Неизвестно, как бы среагировали стрелки, если бы Вернард в одиночку пошел на штурм: выстрелили бы лишь в него или заодно оправили бы в лучшие миры и его спутников?
– Отставить! – неожиданно прозвучал из-за укрепления другой голос, по всей вероятности, принадлежавший командиру, поскольку все три арбалета тут же исчезли из прорезей бойниц. – Это Его Сиятельство, граф Ортан, и его слуги! Чего рты раззявили, увальни?! Пропустить!
Что-то пришло в движение, что-то заскрежетало, а затем одна из телег немного отодвинулась в сторону, образовав узкий проход. Путники не стали ждать повторного приглашения, а один за другим протиснулись в узкую щель. Конечно, труднее всего пришлось шедшему первым Вернарду. С его внушительными габаритами было трудно быстро миновать узкий проход, но благодаря тому, что Танва с Тибаром изо всех сил подпихивали массивного громилу сзади, да и кто-то тянул его за руку с другой стороны баррикады, процесс преодоления преграды был в конечном итоге успешно завершен. Вторым в проходе скрылся сам граф, а затем настала и очередь Танвы.
Баррикада была двусторонней, она состояла из двух высоких завалов между домами, находившимися по разные стороны улицы. Горстка стражников и несколько вооруженных топорами и мечами горожан удерживали маленький пятачок городской земли от натиска нежити. По их изможденным лицам, взиравшим на чужаков с усталостью и холодным безразличием, Танва поняла, что эти люди уже совладали со своими страхами, уже отрешились от былой, мирной жизни и превратились в настоящих бойцов, полных решимости удерживать маленькую частичку своего города до конца. Несмотря на то что среди защитников не было ни одного не раненого, эти люди не собирались отступать, бежать и скрываться. Они были готовы стоять до конца и гордо принять ту участь, что им уготовила судьба, хотя в сердце каждого из них, безусловно, еще теплилась надежда, что вот-вот им на помощь должны прийти королевские войска.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
