Друсса охватило отчаяние, а демон топора приблизился ближе, говоря тихо и дружелюбно:
— Зачем ты так, человек? Разве я когда-нибудь подводил тебя? Разве я не отвел от тебя огонь на корабле Эарина Шада? Разве я не выскользнул из пальцев Кайивака? Я твой друг, смертный. Всегда был твоим другом. Все эти долгие одинокие века я ждал человека, который обладал бы твоей силой и решимостью. Вместе мы можем завоевать мир. Без меня ты никогда не выйдешь отсюда, никогда больше не увидишь солнца. Доверься мне, Друсс! Убей зверя — и мы отправимся домой.
Демон превратился в струйку дыма и вернулся в черное топорище.
Друсс смотрел на зверя за мостом. Теперь он казался еще страшнее: плечи бугрились под черным мехом, из пасти стекала слюна. Друсс взялся за рукоять Снаги, поднял топор над головой и шагнул вперед.
Сила вернулась к нему, а вместе с силой — ненависть и бешеное желание крушить и убивать. Во рту пересохло от жажды крови, и он двинулся навстречу зверю с огненными глазами. Медведь ждал, растопырив лапы.
Казалось, все зло мира воплощено в этом существе. Разочарование, гнев, ревность, злоба — все, от чего Друсс когда-либо страдал, таилось в черной душе Зверя Хаоса. Весь дрожа в припадке безумной ярости, Друсс оскалил зубы и бросился на врага.
Зверь не двинулся с места. Он стоял, опустив лапы и понурив голову.
Друсс замедлил бег. «Убей! Убей! Убей!» Его шатало от желания вонзить топор в тело чудовища.
— Нет! — внезапно вскричал он и мощным движением швырнул топор в бездну. Тот полетел, кружась, в огненную реку, и Друсс увидел, как демон вырвался из него, черный на фоне серебряных лезвий. Топор упал в огненную реку, а обессиленный Друсс обернулся навстречу зверю.
На месте чудовища стояла обнаженная Ровена, глядя на Друсса нежным взором.
Он со стоном устремился к ней.
— Где же зверь?
— Здесь нет зверя, Друсс. Только я. Почему ты изменил свое решение и не убил меня?
— Тебя? Да разве я мог бы причинить тебе зло? Благие небеса, как это пришло тебе в голову?
— Ты смотрел на меня с такой ненавистью... а после бросился на меня с топором.
— О, Ровена! Я видел не тебя, а демона... Я был околдован! Прости меня!
Он подбежал к ней и хотел обнять, но она отстранилась и сказала:
— Я любила Мишанека.
— Я знаю, — ответил он со вздохом. — Он был хорошим человеком — возможно, даже великим. Я был с ним, когда он умер. Он попросил меня... велел мне позаботиться о тебе. Но меня не нужно просить об этом. Ты для меня все, и так было всегда. Без тебя в моей жизни не было света. Как долго я ждал этого мгновения! Пойдем назад, Ровена, и будем жить!
— Я искала его, — сказала она со слезами на глазах, — но не нашла.
— Он ушел туда, куда ты не можешь за ним последовать. Пойдем домой.
— Я и жена, и вдова. Где же мой дом, Друсс? Где?
Она склонила голову, и блестящие слезы потекли по ее щекам. Друсс обнял ее, привлек к себе.
— Твой дом будет там, где ты захочешь, — прошептал он. — Я сам построю его для тебя. Но пусть это будет там, где светит солнце, где ты сможешь слышать пение птиц и вдыхать аромат цветов. Это место не для тебя — и Мишанек тоже не хотел бы, чтобы ты здесь оставалась. Я люблю тебя, Ровена, но если ты решишь жить без меня, я выдержу. Только живи. Пойдем со мной. Договорим после, когда выйдем на свет.
— Я и сама не хочу оставаться здесь, — сказала она, прильнув к нему. — Но я так по нему тоскую.
Ее слова пронзили Друсса болью, но он не выпустил Ровену из объятий и поцеловал ее волосы.
— Пойдем домой. Возьми меня за руку.
Друсс открыл глаза и вдохнул полной грудью. Рядом спала Ровена. Он ощутил мгновенную панику, но чей-то голос произнес: «Она жива». Друсс сел и увидел Старуху на стуле у кровати.
— Тебе нужен топор? Бери его!
Она издала сухой, холодный смешок.
— Твоя благодарность ошеломляет меня, воин. Снага мне больше не нужен. Ты изгнал из него демона и выпустил на волю, но я его отыщу. Ты молодец, мой мальчик. Победить такую ненависть и жажду крови... Странное существо человек.
— Где все остальные? — спросил Друсс. Она оперлась на посох и поднялась на ноги.
— Твои друзья спят. Их силы на исходе, и мне не стоило труда погрузить их в сон. Удачи тебе, Друсс. Желаю всех благ тебе и твоей милой. Увези ее обратно в дренайские горы и наслаждайся ее обществом, пока возможно. У нее слабое сердце, и белый снег человечьей зимы никогда не ляжет на ее волосы. А на твои, Друсс, ляжет. — Старуха с улыбкой распрямилась, хрустнув суставами.
— Зачем тебе демон? — спросил Друсс, когда она направилась к двери.
— Горбен велел выковать себе меч, — сказала она, обернувшись, — особенный меч. Он заплатит мне, если я наложу чары на его клинок, — и я это сделаю, Друсс. — Сказав это, Старуха ушла.
Ровена зашевелилась во сне и проснулась. Солнце, выйдя из-за туч, залило комнату светом.
Книга четвертая. ДРУСС-ЛЕГЕНДА
Друсс увез Ровену в Дренай и на золото, подаренное ему благодарным Горбеном, купил усадьбу высоко в горах. Два года он жил спокойно, стараясь быть любящим мужем и мирным человеком. Зибен в это время ездил по стране, выступая с песнями и сказаниями перед князьями и придворными, и легенда о Друссе распространилась по всему Континенту.
Затем Друсс по приглашению готирского короля отправился на север и принял участие во втором походе против надиров, заслужив себе титул «Побратима Смерти». Зибен присоединился к нему, и вместе они обошли много стран. И к легенде добавились новые подробности.
Между войнами Друсс возвращался домой, но зов битвы всегда оказывался сильнее, и вновь и вновь он прощался с Ровеной, уходя, как он уверял ее всякий раз, на свой последний бой.
Верный Пудри остался при Ровене, Зибен продолжал свои скандальные похождения и к Друссу обыкновенно являлся, спасаясь от мести оскорбленных мужей.
На востоке император вентрийский, Горбен, победив всех своих врагов, обратил взор к горделивому независимому Дренаю,
Друссу минуло сорок пять, и он сноба пообещал Ровене, что больше не пойдет на войну,
На сей раз война пришла к нему сама.
[Об этом — во второй хронике Друсса — Примеч. автора.]
Друсс сидел на солнце, глядя, как медленно плывут облака над горами, и размышляя о своей жизни. Он в полной мере познал любовь и дружбу: первое благодаря Ровене, второе — благодаря Зибену, Эскодасу и Бодасену. Но львиную долю прожитых им лет занимали кровь и смерть, вопли раненых и умирающих.
Человек должен оставлять за собой не только трупы, со вздохом подумал он. Облака сгустились, землю покрыла тень. Трава на склоне утратила свой веселый блеск, и цветы потускнели. Друсса пробрала дрожь. В плече пробудилась тупая ревматическая боль, предвещавшая дождь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
