мне столько шансов давал, Макар, ты бы только знал…
Думаю, но киваю:
– Может, – соглашаюсь.
– Что с домом решила?
– Останется пока.
– Даешь себе пути к отступлению? Не в твоем это стиле, малышка.
– Даю себе возможность не рвать душу. Она у меня к этому дому прикипела. Не могу сама. В Москву вернусь и кого-нибудь из помощников отправлю. Пусть займутся продажей.
– Уверена?
– Я больше ни в чем не уверена, Макар! И, пожалуйста, перестань называть меня "малышкой". Нам это не идет.
Бывший муж согласно головой кивает, чай из своей кружки потягивая. На глаза попадается папка с документами по разводу, немым укором лежащая между нами на столе. Пожалуй, тут тоже пора поставить точку.
Подтягиваю ее к себе и достаю бумажки. Глазами пробегаю, все пункты брачного контракта (да, в нашем "идеальном браке" был и такой) соблюдены. Имущества общего нет, детей нет, бизнеса нет, претензий у сторон тоже нет. С горькой ухмылкой думается, что и чувств нет. Хорошо. Эту “галочку” будет убрать проще простого.
– Есть ручка, Макар?
– Да, – лезет в нагрудный карман, – держи.
Щелкаю, выпуская стержень и размашисто ставлю свою закорючку. Пять секунд – дело сделано. Захлопываю папку и возвращаю теперь уже точно бывшему мужу. Макар улыбается сочувственно и кивает, совсем нерадостно говоря:
– Поздравляю со свободой.
– Взаимно.
На этом все. Так и сидим дальше вдвоем в тишине, увлеченные собственными мыслями и кружками, которые уже давно перестали греть озябшие ладони.
Ничего, Кулагина. Со всем справлялись и это переживем.
Собрать вещи много времени не занимает. Согласно расписанию в два часа дня есть рейс до Москвы и два места в бизнес-классе, которые Макар уже забронировал и оплатил.
Скидываю последние пару маек в чемодан, проверяя, все ли вытащила из шкафа, взгляд на черную толстовку падает. Волковскую. Долго кручу ее в руках, размышляя, что с ней делать и решаю, что ничего. Складываю и обратно на полку возвращаю. Забрать ее с собой – значит смотреть и душу рвать, а она и так уже в клочья. Меня попросили уехать. Попросили оставить в покое и сердце, и голову. Дважды мне повторять не нужно, я девочка понятливая. Если так надо, то я еще раз захлопну эту дверь, несмотря на боль.
Жаль только, что с Русей не попрощаюсь, к тому моменту, как она приедет из школы, я уже буду парить в небе между Сочи и Москвой. Для футболистки это будет предательством. Боюсь, что ее маленькое и такое прекрасное сердечко будет разбито. Я поступлю с ней так же, как ее кукушка-мать. Брошу. Но все равно, по прилете, обязательно ей наберу. Хоть перед кем-то я поведу себя правильно и попрошу прощения за то, какой оказалась сволочью.
Еще раз обхожу дозором спальню, ванную и остальные комнаты дома, молча с ним прощаясь. Долго стою на крыльце. На море смотрю, которое видно вдали, на горизонте. И всего один взгляд в сторону соседнего дома бросаю. Там тихо.
– Нин, такси приехало. Едем?
– Да. Едем.
Отдаю Макару ключи и чемодан, сама прячусь в салоне. Бывший муж долго не копошится и почти следом занимает место рядом.
– Куда едем, молодежь? – режет слух знакомый акцент. Каково мое удивление, когда водитель оборачивается и я узнаю в нем того многострадального бедолагу таксиста, который три недели назад "пытался" меня довезти из аэропорта. Как циклична наша жизнь.
– Гурген?
– Мы знакомы, девушка, красавица… О-о, подожди, это же ты, та решительная дама с чемоданом? На трассе как выскочит, как потопает пешком, вах! – улыбается себе в усы. – Что, отпуск закончился, да?
– Угу, – отвечаю сразу на оба вопроса.
– Уезжать, наверное, не хочется? Понимаю, наш ласковый Сочи так тяжело людей отпускает.
Сказать мне на это нечего. Киваю. Я вообще сегодня больше не хочу никаких разговоров. Достаточно. Наговорилась.
К окну отворачиваюсь и всю дорогу до аэропорта, как сапер на минном поле, ищу внутри себя точку опоры. Баланс. Мысль, на которую я могла бы опереться так, чтобы не подорваться вновь. Хоть что-то, что могло бы сделать этот день не таким ужасным, а возвращение в Москву не каторгой. Увы, не нахожу. Позволяю бывшему мужу обнимать меня за плечи, якобы успокаивая, хотя на самом деле через считанные минуты в пути просто забываю о его существовании.
В этот раз дорога проходит без проволочек. Даже слишком быстро. Только моргнула, и уже мы тормозим у входа в терминал. Макар с водителем рассчитывается и чемоданы достает. Я за всем этим будто издалека наблюдаю, в голове до сих пор не укладывается, что так быстро, сиюминутно, приняла решение уехать. Три недели не могла, пинка от Вика, видать, ждала.
Как всегда, как в любом аэропорту, в любой сезон и в любое время дня и ночи – вокруг многолюдно. Это вообще, кажется, единственная “точка” в мире, где всегда течет жизнь. Кто-то улетает, кто-то прилетает, кто-то прощается, кого-то встречают. С чемоданами, с сумками, с цветами, с улыбками и без. Туристы, командированные, местные, работники – какофония звуков и лиц.
Я люблю аэропорты. За то, что, оказавшись здесь, чувствуешь, как тебя неизменно охватывает мандраж и трепет перед чем-то, что тебя ждет там, в точке назначения. Даже если ты летаешь по три десятка раз за год и поездки это рутинные.
Я люблю самолеты. Но не сегодня. Сегодня меня опять, как перед продажей дома, бросает в холодный пот. Макар, уверенно шагая, несет свою сумку и катит мой чемодан к стойке регистрации, а я уныло плету ноги следом, сжимая в руках телефон. Пальцы в металлический корпус впиваются, я жду звонка. Или смс. Хоть что-то! Хоть какого-то знака, что я поступаю неправильно.
И этот знак появляется. Звучит знакомым голосом в моих ушах:
– Тони? Антонина!
Оборачиваюсь на оклик:
– Егор?
По направлению ко мне широким шагом здание пересекает Багрянцев. В джинсах и темно-сером пуловере, что шикарно на нем сидит. Вот только посреди рабочего дня? Не по форме? Любопытно, что он тут забыл.
– Привет, Кулагина.
– Привет, Егор.
Тепло обнимаемся. Слышу, как шелестя колесиками моего
