Бедолага Жак жадно взирал на происходящее, тер свой покрасневший от возбуждения старый шрам и бормотал под нос:
— Вот оно, знамение! И копья деревьями проросли! То знак был, что пора нам, слугам неразумным, оружие сложить. Дориман Великий сам суд вершить будет! Сам решит, кого карать, а кого миловать!..
На сей раз даже Реино не останавливал болтливого жреца, плетущего причудливую вязь версий. Подгоняемые храбрым командиром, мужчины все-таки прорвались сквозь строй чудес к последним и пока еще не опустевшим камерам. Музыка постепенно теряла напор. Радужный ослепительный свет лег ласковым отблеском на фигуры двух мирно спящих среди всей сверхъестественной суматохи людей, очистил их лица от грязи, залечил струпья, синяки, расчесал в мягкие кудри спутанные волосы, а потом с последним аккордом окончательно затух.
— Поль и Карин Верне. Эти, кажись, не исчезли, — в неожиданно наступившей тишине хрипло прошептал Люка, нервно сминая в пальцах пергамент со списком Сенто.
— Только словно помылись, — согласился философ Жак, вздрогнув от прозвучавшего неожиданно громко шороха бумаги.
— Что делать будем? — тоже шепотом, словно боясь разбудить спящих, спросил Жюль, нервно поглаживая флягу с разведенным коилом.
— Поль Верне! — откашлявшись, решительно и громко позвал Реино, чтобы сделать для начала хоть что-нибудь.
Широко зевнув, Рэнд открыл глаза и небрежно поинтересовался:
— Ну что? Идем?
— Куда? — нахмурился опешивший Реино, он не знал, что должен сказать ему сейчас, после всех чудес, проснувшийся оборотень, но такого никак не ожидал.
— На площадь, конечно, — фыркнул «оборотень», потягиваясь так сладко, словно почивал ночь на пуховой перине, а не гнил в камере. — Где Дориман сегодня свою силу явит, даст свободу и великое очищение проклятому народу, забывшему о своей сути и прошлом! — секунду помолчав, Рэнд важно добавил: — Мне сон был!
— А ты сейчас не исчезнешь? — влез любопытный Люка, посверкивая в полумраке темными глазами.
— Вот еще! Ишь чего захотели! — возмутился Рэнд. — Меня и супругу милости великой лишить хотите?! Не, братцы Очищающие, не выйдет! Нам сегодня надо на площади Костров быть! Огромная честь убогим нам выпала великого бога призвать! Откликнется Дориман на призыв, тогда мы истинный облик обрести сможем, а через это весь народ Дорим-Аверона спасен будет!
— Так-так! Побольше патетики, мосье, — попросил Лукас, входя в роль режиссера.
— Но не слишком сурово, не надо давить. Если цыкнуть посильнее, они того и гляди разбегутся. Кто тогда жертвы на костер поведет? Не самим же им себя транспортировать к предполагаемому месту казни, — заметила Элька.
— Карин, возлюбленная моя, свет очей, просыпайся! Пора! — послушно завопил Фин, позванивая кандалами на манер будильника.
— Да, суженый мой, я готова, — как можно нежнее прощебетала Мирей, поднимаясь с подстилки и расправляя лохмотья, точно бальное платье.
— Свихнулся, или коила перепил? — предположил Жюль, смотря на Рэнда, как на бесноватого. Бывало, радужноглазые, убежденные жрецами в собственной греховности, добровольно всходили на костер, но никогда настолько радостно и с энтузиазмом.
— А может, и правда ему видение было, — предположил суеверный Жак, вновь по привычке почесав шрам. Большинство согласно загудело.
— Вот что, — быстро решил Реино. — У нас задание отвести проклятых на площадь для ритуала окончательного очищения, а этот оборотень туда же стремится попасть. Так что ни волю архижреца Авандуса, ни волю Доримана, если действительно на то есть его воля, мы не нарушим, сделав то, что поручено.
— Но их же только двое, а нам семерых доставить велено, — неуверенно заметил один из жрецов. — Что мы Авандусу поведаем?
— С архижрецом я буду говорить сам, — отрезал Реино, вновь обретая уверенность в себе. — Скажу, сгинули узники странным образом, пока ночная стража в диковинном беспамятстве лежала. А чьи происки, то неведомо. В тюрьме ночью много странного творилось. Свидетели подтвердят! А там, глядишь, в самом деле, какие чудеса явлены будут. Вот пусть с ними сам Авандус и разбирается, не зря ж он рясу архижреца носит. Иль кто ему хочет, что иное рассказать? К примеру, как на его глазах из камер заключенные исчезали? И объяснить, почему он этих заключенных удержать не смог?
Почему-то желающих пойти и сделать такой доклад не нашлось.
— А уж после ритуала, если надо будет, обмозгуем, говорить нам что еще иль нет, — закончил жрец выкладку своих соображений.
— Эй, ну вы нас ведете, или так и будете еще десять циклов препираться? — капризно потребовал Рэнд. — Нельзя заставлять божество ждать!
— Сейчас, — рыкнул Реино. Будь ты просто оборотень или избранник бога, а хамить жрец себе никому не позволял. — Жак, Виньо, давайте два балахона. Коил не нужен. Люка, размыкай ножные оковы.
Пока Люка освобождал ноги узников от бремени кандалов, Жак и Виньо достали то, что Реино именовал балахонами. Оказалось, что это просто длинные куски грубого светло-серого полотна, походящего на мешковину, с дыркой посередине. Жак накинул один из нарядов прямо поверх того, что было на заключенном, и сноровисто подпоясал пончо бечевой.
Элька чуть слышно хихикнула. Как-то, в «светлую» пору жизни в мире Земля, ей довелось совершенно случайно оказаться на показе мод юных талантливых модельеров. И хотя там демонстрировалось много сравнительно приличной одежды, в которой и по улице не стыдно пройтись, первый приз занял наряд, удивительно напоминающий и по материалу и по покрою тот, что сейчас красовался на Рэнде. «Либо мода не знает границ, либо не только я нашла свою судьбу и работу по душе в иных мирах», — подумала девушка.
Разобравшись с нарядом Рэнда, который не смог скрыть недовольства, но, послушный совету Елены, бурно возмущаться из-за «пончо» не стал, дабы не пугать и без того нервных служителей Доримана, жрецы приодели и Мирей в точно такое же мешковатое убожество.
Тщетно пытаясь придать физиономиям хоть каплю потерянного в прямом столкновении с чудесами достоинства, жрецы повели заключенных по коридору, стараясь не использовать грубой физической силы. С одной стороны, механическое выполнение обязанностей должно было помочь мужчинам успокоиться, но с другой, они все еще продолжали мучительно соображать, кем являются узники — обреченными на «очищение» грешниками или глашатаями воли божества, избранными самим Дориманом. Отсюда истекало и недоумение стражей касательно своих изначально диаметрально противоположенных ролей: стражи проклятых или почетного эскорта избранных.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
