— Вы удивительная женщина, — Дюффи обнял Ольгу и прижал к себе. — Мы не знакомы и двадцати четырех часов, а мне кажется, что я знал вас всегда. Конечно, вы не девочка, и я у вас не первый, но мне до этого нет дела.
— Вы же ничего обо мне не знаете, — Ольга повернулась к нему лицом, но не пыталась вырваться из объятий.
— Ну так расскажите, — Дюффи усадил ее на кровать. — Нам нужно жить вместе, я чувствую это.
Ольга посмотрела ему в глаза.
— Вы думаете, это будет правильно?
— Я уверен в этом. Вы не хотите рассказать о себе?
Ольга улыбнулась, польщенная его вниманием.
— Ну хорошо. Я родилась в маленьком городке Монтерра, — подчеркнуто безразличным тоном начала она. — Можете представить себе жизнь в могиле? Вот так я жила в родном городе: однообразно и монотонно, изо дня в день. В моей жизни ничего не происходило, а мне так хотелось событий. У меня были журналы с фотографиями звезд Голливуда, и я почему-то решила, что, если поеду туда, мне обязательно повезет. Я бредила Голливудом и вот однажды решилась. Когда отец работал в поле, я забрала все деньги, которые были в доме, и убежала. Я понятия не имела, сколько нужно денег, чтобы добраться до Голливуда, и уже в Окленде у меня не было ни цента. К счастью, мне удалось устроиться на работу в дансинг. Я должна была вести себя таким образом, чтобы мужчины заказывали побольше спиртного, одним словом, я должна была им нравиться. Мне платили проценты с выручки, но все это длилось недолго. Однажды вечером в мою комнату пришел хозяин заведения, и после этого мне уже не нужно было защищать невинность.
— Когда это случилось?
— Лет восемь назад. Мне было семнадцать. Потом я встретилась с одним типом, его звали Вернон. Он был законченным подонком и отлично завершил дело, начатое хозяином. Этот тип объяснил мне, как можно, почти не прилагая усилий, зарабатывать деньги, сулил наряды, драгоценности. Я верила ему и надеялась, что через год заработаю столько, что смогу начать честную жизнь. Но вышло по-другому: Вернон продал меня в бордель на север Калифорнии. Есть такой городок Ватсонвилль… Только там я поняла, в какую беду попала. Выбраться оттуда было невозможно, нас стерегли, как в настоящей тюрьме. У меня не было денег, одежды, кроме того, всех нас пугали полицией… Мне казалось, что я уже мертва.
Дюффи сжал кулаки и стиснул зубы.
— Хорошенькое дельце! — прорычал он.
— Три года я не видела белых людей, — продолжала свою историю Ольга. — Филиппинцы, малайцы, индийцы… И вот, когда я потеряла всякую надежду, появился Каттлей. Представляете себе… белый! В мою комнату вместо одной из обезьян, которых мне приходилось обслуживать, вошел белый человек! Увидев его, я разрыдалась, а он был совершенно ошарашен и потом говорил, что влюбился в меня с первого взгляда. Прошло несколько дней, и Каплей, видя мою собачью преданность, решил выкупить меня. Он решил, что такой человек ему пригодится. Мы приехали сюда, и он поселил меня в том самом доме, куда вы заходили вчера.
— Но чем вы могли быть полезны такому подонку, как Каплей?
Ольга помрачнела.
— В сущности, я принимала у себя тех людей, которые ему были нужны. Благодаря мне у Каттлея появились необходимые связи. Он хорошо платил. Я с трудом приходила в себя после Калифорнии, а вот теперь Каплей погиб…
Зазвонил телефон, но Дюффи не пошевелился. Ольга молчала, и тогда Дюффи вдруг обнял ее и поцеловал в губы.
— Я схожу по тебе с ума, — сдавленно сказал он.
Телефон звонил очень долго, а потом умолк, но они ничего не слышали. Дюффи, полузакрыв глаза, лежал на спине, и ему казалось, что он парит в небесах. Ольга спала. Дюффи медленно повернул голову и посмотрел на удивительно красивое тело. Протянув руку, Дюффи слегка погладил волосы. Ольга вздрогнула и открыла глаза.
— Я ощущаю тебя кожей, — прошептал он. — Ты взяла меня всего без остатка…
Женщина легко вздохнула и положила голову ему на плечо.
— Мне так хочется быть с тобой всегда, уехать куда-нибудь, бросить все это… Ты ведь не оставишь меня? Не дашь мне снова вымараться в этой грязи?
— Никогда. Вот увидишь, теперь все будет хорошо. Очень хорошо.
Снова зазвонил телефон. Ольга вдруг задрожала, как в лихорадке.
— Не отвечай! Я боюсь! Пусть звонят!
Дюффи поколебался, но потом встал, поцеловал Ольгу в лоб и вышел в гостиную.
— В чем дело? — сухо сказал он в трубку.
— Говорит Глизон, — ответил чуть взволнованный голос.
Дюффи придвинул стул и опустился на него.
— Ну что ж! Я не ждал тебя так скоро.
— Я уже давно звоню.
Дюффи чувствовал, что собеседник нервничает, хоть и пытается скрыть.
— И что ты хочешь мне сказать?
— Я покупаю вещь за пятнадцать пакетов, — выпалил Глизон.
— У меня что-то со слухом. Пятнадцать пакетов?
— Я не могу дать больше, — после паузы сказал Глизон.
— Что за чушь ты несешь? Я же вижу, что ты подыхаешь от желания заполучить свою книжонку. Полиция даст мне больше, если я позволю ей взглянуть на эти записи хотя бы издалека.
— Послушай! — заорали на том конце провода. — У меня нет больше. Единственное, что я могу предложить, — пятнадцать пакетов и еще пять процентов со списка под мое честное слово!
— Скажите пожалуйста! Ты что, принимаешь меня за идиота?! — спросил Дюффи, покачиваясь на стуле. — Пять процентов! Я не дурачок и не собираюсь тебе верить. Ты хотел меня убить, а теперь надеешься, что я приму во внимания твое честное слово. Как только я дам тебе книжку, первое, что ты попытаешься сделать, — это укокошить меня. Нет, плата наличными, или сделка не состоится.
— Навозный жук! — рявкнул Глизон.
— Успокойся, мой юный энтомолог. У меня на примете есть другой покупатель, не такой нервный. Он не будет мне угрожать. Или ты берешь книжонку по моей цене, или я передаю ее другому, вот так!
Наступило долгое молчание, во время которого Дюффи успел закурить и сделать несколько затяжек. Он не спешил. Наконец Глизон промямлил:
— Значит, так?
— Так. Я веду честную игру и не тороплюсь, так что не пыхти понапрасну.
— Ты еще пожалеешь. Я тебя предупредил. — Глизон теперь казался совершенно спокойным. — И на твоем месте, Дюффи, я не стал бы кочевряжиться.
— Не пугай меня, сволочь. Ты еще не понял, с кем имеешь дело. Итак, начальная цена — пятнадцать пакетов, но предупреждаю: на аукционе проценты могут подскочить до потолка.
Дюффи бросил трубку на рычаг и откинулся на спинку стула. Из спальни вышла Ольга, ее тело было ослепительно нагим.
— Ты уверен, что поступил правильно?
Дюффи подошел к ней и уткнулся лицом в грудь.
— Уверен. Таким образом нам удастся взвинтить цену.
— Ему нельзя доверять.
— Я понимаю. — Дюффи поцеловал Ольгу в губы. — Вытянуть из него деньги будет нелегко, но попробовать стоит.
Ольга прижалась к нему.
— Раньше меня это не волновало, а теперь я страшно боюсь за тебя.
Дюффи подтолкнул ее в сторону спальни.
— Накинь на себя что-нибудь, а то я опять начинаю сходить с ума.
Ольга открыла маленький чемодан, который привезла с собой, вынула из него пеньюар и завернулась в него. После этого они вернулись в гостиную.
— О чем ты думаешь? — спросила Ольга, озабоченно глядя на возлюбленного.
Дюффи вытащил записную книжку из пиджака, висящего на спинке стула, и положил ее на стол. Потом вытащил еще одну, которая как две капли воды походила на первую, и бросил рядом.
— Ты собираешься обратить их в золото?
— Именно, — ухмыльнулся Дюффи. — Я научу тебя, крошка, как обтяпывать такие дела, — и, взяв ручку, начал быстро переносить список из первой книжечки во вторую.
Ольга тревожно следила за ним.
— У тебя появятся опасные враги…
Дюффи, не прерывая занятия, проговорил:
— Думаю, это случится не слишком скоро.
Закончив работу, он начал изучать цифры в первой книжечке.
— Смотри: Макс Хюгсен — 5, Джонни Альвис — 7, Труди Ирвин — 4…
Ольга склонилась над его плечом.
— Это взносы. Хюгсен давал ему за кокаин пять тысяч долларов. Думаю, что сюда входила и цена особых услуг.
— Что за услуги?
— Мне кажется, я понял методику Каттлея. Его клиенты не настоящие наркоманы, а любители. Каттлей поставлял им сколько нужно, а потом вдруг заявлял, что кто-то проведал о сомнительном хобби и, чтобы не было скандала, нужна определенная сумма. Если клиент оказывался слаб в коленках и пугался, он становился жертвой Каттлея. Тот ежемесячно выдавал ему порцию «коко» да еще получал за молчание.
Дюффи подсчитал что-то в уме и сказал:
— В этой книжке очень много денег: что-то около миллиона. Но это, конечно, при условии, что все клиенты согласились платить.
— Когда я работала на Каттлея, — задумчиво сказала Ольга, — он говорил, что еще не нашлось человека, который отказался бы платить.
