как отыскать доказательства ее вины.
– Прекрати пялиться, пацан.
Дин подскочил, услышав мужской голос рядом. Он едва не отшатнулся, когда, сфокусировавшись, обнаружил перед собой Леду Стивенсон. Он опять подумал: зачем она напялила на себя это тряпье, если у нее есть целый чемодан своих собственных вещей?
Но больше всего его смутило не изменившееся выражение ее лица, не пристальный взгляд, не дурацкая футболка, открывающая тело в шрамах, а нож в ее левой руке.
– Что ты делаешь? – Дин нахмурился. Странный мужской голос несомненно принадлежал Леде. Он должен был ей принадлежать. Кроме нее в комнате никого не было. Леда покачала головой, неприязненно глядя на Дина. Поцокала языком.
– Я столько раз ей говорил, что она не должна оставаться в твоем доме…
Дин сглотнул, напрягшись всем телом.
Какого черта здесь творится? – мысленно задал он вопрос, не отрывая взгляда от фигуры Леды, медленно отошедшей к окну. Ее походка стала другой. Порывистой, уверенной. Настоящая Леда Стивенсон двигалась плавно, и движения ее были мягкими, словно волны океана. И голос ее не был таким громким и хриплым. Дину показалось, что он уже его когда-то слышал. Страшный, жуткий, бесчеловечный.
Он не мог отвести глаз от Леды. Футболка была слишком короткой и открывала длинные стройные ноги, но что-то в этих ногах было не так.
– Опять пялишься?
Дин вскинул голову, встретился с голубыми глазами. Тон Леды – сухая констатация факта, глаза – томный взгляд из-под полуопущенных ресниц. Дина пронзила дрожь страха, когда он понял, что из него исчезло всякое смущение. Леда всегда его стеснялась – даже когда ни с того ни с сего поцеловала. И именно потому – из-за смущения – она не кричала той ночью. Просто потому, что не спала.
Внезапно Дин осознал, что попал в собственную ловушку. Желая укрыть от чужих глаз Леду Стивенсон – девушку, которая, по его мнению, была ключевым объектом истории, он и сам укрылся от посторонних взглядов. И теперь он беззащитен как младенец. Несмотря на это, он притворялся, что контролирует ситуацию.
– И что, если пялюсь?
– Убью тебя, – просто ответила Леда. Нет, не Леда. Это больше не Леда Стивенсон. Это кто-то другой внутри нее. Дин не мог сообразить, что ему делать. Возможно ли, что Леда прикидывается? Это она убила всех тех людей, свалила вину на свою тетю и решила притвориться сумасшедшей?
Дин быстро прикинул шансы. Его лишили рабочего оружия, но револьвер – подарок детектива Гаррисона – по-прежнему с ним. К сожалению, сейчас он недосягаем, потому что спрятан в сейфе под кроватью. То же самое касается мобильного, лежащего во внутреннем кармане куртки.
От мысли, что он находится в одной квартире с кем-то неизвестным, по спине побежали мурашки.
– Закурить нет?
Дин сморгнул оцепенение.
– Нет.
– Когда потискаешь хорошую девку, всегда хочется курить.
Дин не двигался, но все равно притворялся надменным. Он сидел на пороховой бочке все то время, пока жил с Ледой Стивенсон. И вот какой-то неизвестный поджег фитилек, и пламя поползло вверх, отсчитывая минуты до грандиозного взрыва.
– Я не курю.
– Так ты уже попробовал мою дочь? – Неизвестный (или Криттонский Потрошитель) перестал ходить вокруг да около. Дина бросило в жар, а затем в холод. В ушах загудело так, будто он ушел глубоко под воду. Леда скрестила руки на груди и склонила голову набок. Она повторила вопрос насмешливым прокуренным голосом:
– Ты попробовал мою девочку? Какова она, м-м?
Это все еще она, – лихорадочно подумал Дин. Кто бы ни был в ее теле, это всего лишь крошечная Леда Стивенсон. Дин крупнее и сильнее ее в сотни раз. У нее слабые запястья, слабая шея. Один удар быстро выведет ее из строя. А затем он вызовет «Скорую». И все решится.
– Я не трогал… тебя, – наконец произнес он, делая микроскопический шаг назад.
Дин двигался, а она (или он?) – нет. И выглядело все так, будто он (нужно было все же признаться перед собой, что Леда больше не Леда) знает, что Дину не спрятаться. Он взорвется или упадет с моста, неважно, ведь конец один – под белой простыней на месте детектива Гаррисона.
– Не трогал, – повторил Неизвестный, перекатывая слова на языке, будто пытаясь распробовать дорогое вино. – Но все равно знатно смял ее под собой.
Абсурд.
На одну долю секунды – Дин даже не успел обдумать эту идею – ему показалось, что все происходящее – это неудачный розыгрыш влюбившейся девчонки. Но лишь на долю секунды.
– Что, без своей пушки ты не мужик? – Из глаз Леды на Дина смотрело неизвестное существо. – Я говорил ей, что ты никогда не сможешь занять мое место. Но знаешь, что самое интересное?
– Что? – на выдохе спросил Дин, делая еще шаг назад. Хотя, может, он и не двигался – он всем своим естеством был сосредоточен на том, чтобы держать ситуацию под контролем.
– Это она приняла меня. – Неизвестный поцокал языком. Затем наконец-то сделал ленивый шаг вперед. Дин больше не воспринимал ее как девушку, несмотря на стройное тело, высеченное будто из фарфора, несмотря на белые растрепанные волосы; несмотря на грудь, просвечивающую сквозь футболку.
Это не была Леда.
Дин услышал стук в оконное стекло, но не стал оборачиваться, догадавшись, что снег сменился дождем. Тяжелые струи быстро скатывались вниз, стучали по карнизу, играли тенями на стенах квартиры и на лице Неизвестного.
Неизвестный не смотрел на Дина – казалось, ему интереснее изучить обстановку квартиры. Он не боялся неожиданного нападения, и Дин знал, на что он способен, потому что видел места преступлений.
Он порубит его на крошечные кусочки или завернет труп в душевую занавеску, чтобы избавиться от чувства вины? Ясно одно: Неизвестный не станет спешить, он захочет насладиться процессом. Потому что Дин трогал его дочь. Потому что засунул язык в ее рот. Потому что смял ее тело под собой. Потому что целовал ее грудь, ласкал бедра с жемчужными отливами шрамов, прикусывал тонкую кожу на шее.
– А тебя?
– Что? – вздрогнул Дин, сделав едва уловимое движение к поясу, где раньше в кобуре прятался пистолет.
– А тебя она пригласила к себе, м-м? – Неизвестный прикусил губу, шагнув к креслу. – Или ты вошел насильно? Ты насиловал ее, пацан?
На кухне есть ножи.
Эта мысль обнадежила Дина. Он спросил:
– Леда здесь?
– Пока что здесь я, – чуть насмешливым голосом ответил Неизвестный, криво усмехнувшись.
– Она вернется?
– Вернется, когда я позволю. Но видишь ли… – Неизвестный продолжил легко ступать по паркету, опять разговаривая с Дином как со слабоумным. – Это она позвала меня.
– Что это значит?
– Рядом с тобой она почувствовала себя в опасности. Она захотела освободиться от тебя. Поэтому пришел я. Когда ей что-то угрожает, я устраняю угрозу. И на этот раз проблема – ты. Но я хочу обнадежить тебя, парень, – Неизвестный поджал губы. – Ты приговорен лучшим из лучших. Профессионалом. Знатоком своего дела. Ты приговорен
