Запершись в защищенном магнитным полем кабинете, граф Фенринг приступил к составлению сложного плана проникновения на планету Джанкшн, обсуждая детали взлома системы безопасности Космической Гильдии с Зоалом. Лицедел внимательно слушал, вникая во все подробности. Аджидике не было никакого дела до этого секретного совещания.
Лицедел уже отверг все приказы. Когда настанет нужный момент, Зоал будет точно знать, что делать.
~ ~ ~
Отстаивай свою точку зрения агрессивно.
Император Шаддам Коррино IV. «Усиление новой империи»
Из всех государственных обязанностей наименее тягостной для императора Шаддама, особенно в его нынешнем настроении, была необходимость присутствовать на публичных казнях.
Сидя на троне, установленном на величественном возвышении в центре Площади Прошений, он был похож на верховного жреца, надзирающего за священнодействием с вершины исполинского зиккурата. В синем небе светило яркое солнце. Хорошая погода для императора — безоблачное небо над всей империей.
Следующую, закованную в цепи жертву подтащили к помосту и поставили у подножия громадного куба, вырубленного из сверхпрочного грубого гранита, рядом с лежавшими там мертвыми телами уже казненных людей. Императорские гвардейцы использовали разнообразные способы казни: удушение гарротой, обезглавливание лазерным лучом, закалывание, расчленение, вспарывание живота и даже вырывание трепещущего сердца, для выполнения последней экзекуции палач просовывал затянутую в перчатку с шипами руку под ребра жертвы. После каждого убийства толпа, как и положено, громко рукоплескала.
По краям лестницы, ведшей на помост, выстроились одетые в новенькую форму гвардейцы. Император хотел было распорядиться выставить для охраны целый полк, но потом передумал. Даже после дерзкого покушения на него Тироса Реффы Шаддам не желал показывать свою нервозность. Для охраны Шаддам не нуждается ни в чем, кроме личной гвардии и защитного поля вокруг трона.
Я — законный император, и мой народ любит меня.
Леди Анирул сидела в деревянном кресле с высокой спинкой по левую руку императора, на ступень ниже, подчеркивая свое подчиненное положение. Она настояла на том, чтобы ее всегда видели рядом с мужем, но он нашел выход из положения и устроил так, чтобы все видели, как мало значит мнение Анирул в решении важных государственных дел. Естественно, она понимала игру супруга, но вслух на это не жаловалась.
Шаддам держал в правой руке смертоносный символ своей власти — длинный жезл, украшенный фасеточным светильником, то же орудие, которым воспользовался Тирос Реффа во время представления. Оружейные специалисты двора долго удивлялись гениальному изобретению, попавшему в их руки. Оружейники зарядили рубиновый аккумулятор, и император собирался теперь воспользоваться диковинным оружием для вящего эффекта.
Пока Шаддам забавлялся опасной игрушкой, один из солдат убил следующего осужденного. Император взглянул на рухнувшее к подножию гранитного куба тело и выругал себя за невнимательность. По тому, как из зияющей раны на горле хлестала кровь, Шаддам понял, что этого преступника казнили вырыванием гортани и трахеи — на таком способе специализировались многие его сардаукары. Над Площадью Прошений подул свежий ветерок, толпа заволновалась, предчувствуя нечто очень интересное. За четыре часа толпа уже стала свидетельницей двадцати восьми казней. Некоторые осужденные, особенно жонглеры из театральной труппы, проявили истинное мастерство, пытаясь применить свои актерские способности для того, чтобы вымолить пощаду. Император верил в их искренность, но это не имело никакого значения для судьбы осужденных. Казнь невинных представляла собой завязку высокой драмы, преддверием кульминации которой должно было стать дьявольское истребление жонглеров сардаукарами.
За последние несколько недель, воспользовавшись шумихой вокруг неудачного покушения Реффы, Шаддам извлек из этого события немалую выгоду. Первым делом он распорядился быстро и без огласки арестовать пятерых своих политических противников — упрямых министров и несговорчивых послов, привезших ему дурные вести или не сумевших уговорить лидеров своих стран выполнять императорские эдикты. Всех этих людей обвинили в участии в заговоре.
Даже Хазимир Фенринг восхитился бы сложности интриги Шаддама, хитро закрученным пружинам его тайной политики. Но граф был далеко, на Иксе, и занимался там подготовкой к полномасштабному производству и распространению амаля. Фенринг настоял на своем личном участии в проведении последних испытаний для полной уверенности в том, что синтетическая пряность во всем идентична природной меланже. Шаддам обращал мало внимания на детали, его интересовал лишь конечный результат. Пока все, на взгляд императора, шло как нельзя лучше.
Для себя же он сделал вывод, что может принимать важные решения самостоятельно, без вмешательства и руководства Фенринга.
Вспомнив, что виконт Моритани несколько лет назад ослушался его приказа прекратить военные действия на Эказе, Шаддам приказал добавить к списку осужденных преступников и грумманского посла (что повергло несчастного в настоящий шок). Изготовить «неопровержимые» улики было несложным делом, и все было сделано в мгновение ока, чтобы не дать виконту времени на официальный протест.
Не так-то легко было усмирить непокорного виконта. Ему не мешало даже присутствие на Груммане нескольких полков сардаукарских миротворцев, посланных туда императором для прекращения усобицы. Время от времени виконт все равно ухитрялся нарушать хрупкое перемирие с Эказом. Может быть, такое предупреждение подействует и заставит Моритани хотя бы на время притихнуть.
Двое сардаукаров быстро вывели грумманского посла на середину площади. Руки осужденного были связаны за спиной, а колени плотно перебинтованы, чтобы он не смог наклониться или присесть. Стоя перед черным кубом гранита, посол произнес свое последнее слово, впрочем, по мнению Шаддама, без всякого вдохновения. Потеряв терпение, император поднял руку, дав знак солдату, и тот выпустил в осужденного луч лазерного ружья, разрезав несчастного от паха до макушки.
Довольный жестоким зрелищем, Шаддам расслабился и откинулся на спинку трона, ожидая самой важной части сегодняшнего представления. Шум толпы усилился.
Как падишах император, «царь царей», он вправе требовать, чтобы к нему относились, как к почитаемому вождю. Его слово — закон, но когда случаются такие сюрпризы, как тот, что преподнес ему Тирос Реффа, император не имеет права сидеть сложа руки. Надо усилить хватку и, в свою очередь, преподать подданным наглядный урок.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
