мужчин симптомы сифилиса и беспокоиться за свое будущее в случае беременности. Она не стояла голодной на углу, под дождем, без шляпы и шали, заставляя себя улыбаться прохожим. Ей не надо было думать о том, что делать, если немытый клиент, которого она только что ублажила, отказался бы платить. Барнетт настоял, чтобы она перестала заниматься проституцией, пока они жили вместе. Он обещал позаботиться о ней, и, очевидно, Мэри Джейн очень разозлилась на Барнетта, когда он подвел ее. Увы, сколько он ни пытался, найти постоянную работу ему не удавалось: подворачивались лишь случайные заработки, которых не хватало даже на аренду жилья. Они с Мэри Джейн начали часто и сильно ссориться. Однажды в подпитии Мэри Джейн разбила окно рядом с дверью. Она заткнула окно тряпками, чтобы уберечься от сквозняка, но теперь нужно было вставлять новое стекло.
Пока Мэри Джейн жила на Миллерс-Корт, ей приходили письма из Ирландии, якобы от матери или «брата». Любопытно, что в августе 1888 года Второй батальон шотландской гвардии стоял в Дублине: возможно, она переписывалась вовсе не с братом, а со своим бывшим возлюбленным, и он же присылал ей небольшие суммы денег[363]. Она также поддерживала связь с Джозефом Флемингом: по словам Джулии Вентерни, Флеминг иногда наведывался к Мэри Джейн и «давал ей денег»[364]. Джо Барнетт об этом не знал: едва ли он одобрил бы встречи бывших любовников. Мэри Джейн дразнила Барнетта упоминаниями о его предшественнике и говорила, что относилась к Флемингу «с большой симпатией». Но сильнее всего Барнетта злило общение Келли с подругами-проститутками, которых она приглашала домой. Хотя сам Барнетт познакомился с ней, когда она искала клиентов на улице, после начала совместной жизни он, видимо, не желал вспоминать о том, чем она занималась раньше. Вероятно, именно поэтому он разгневался, когда Мэри Джейн сказала, что хочет вернуться к прежней работе: основной причиной разногласий были вовсе не женщины, которых Мэри Джейн приглашала в их общий дом. Они продолжали ссориться, и в конце концов Мэри Джейн ясно дала понять, что дорожит дружбой с «женщинами легкого поведения» больше, чем отношениями с Барнеттом.
В октябре в Уайтчепеле все только и говорили что о Джеке-потрошителе и его зверствах. Убийца наводил на обитателей квартала сильнейший ужас. Особенно тревожились обитатели Дорсет-стрит и Миллерс-корт, так как в домах на этих улицах проживало много одиноких женщин, которых некому было защитить. По словам Барнетта, в те беспокойные месяцы они с Мэри Джейн ежедневно читали газеты, надеясь, что убийцу поймают. Пока Джек-потрошитель оставался на свободе, Мэри Джейн нередко предлагала приют знакомым женщинам, чтобы тем не пришлось искать клиентов поздно вечером или ночевать на улице. Первой стала проститутка по имени Джулия[365]. Вскоре Мэри Джейн приютила Марию Харви, незамужнюю прачку, которой не хватало денег на ночлег и которая оставила после себя гору грязной одежды. Когда Мэри Джейн начала водить домой подруг, чаша терпения Барнетта переполнилась. Он понимал, что Мэри Джейн исходила из благих побуждений, и все же ему казалось, что она делает это нарочно, чтобы выжить его. Тридцатого октября Барнетт ушел от Мэри Джейн, хотя и сильно жалел об этом.
Несмотря на все разногласия, Мэри Джейн явно была ему небезразлична, и Барнетт надеялся, что они помирятся. Он поселился в ночлежке на углу Бишопсгейт-стрит, но регулярно заглядывал к Мэри Джейн и по-прежнему пытался найти работу. Вечером 8 ноября, в четверг, он постучался в дверь ее комнаты. Разбитое окно, заткнутое тряпками, так и не починили, а вместо занавески на нем висело пальто, оставленное Марией Харви. Барнетт мог бы вытащить тряпки и открыть дверь изнутри, как делали они с Мэри Джейн, когда теряли ключ, но постеснялся. В комнате горела свеча, и он заметил, что Келли не одна. С ней была Лиззи Олбрук, но когда пришел Джо, соседка поспешила удалиться. Келли недавно вернулась из «Десяти колоколов», где якобы выпивала с подругой Элизабет Фостер, однако Барнетт утверждал, что она была трезва как стеклышко.
Они провели вместе около часа. Возможно, они спокойно разговаривали, спорили или предавались любви – как бы то ни было, снова сойтись они не договорились. Наконец Барнетт встал и извинился перед Мэри Джейн. «Я сказал, что у меня нет работы и мне нечего ей предложить, – печально повторил он на дознании коронера, – о чем я очень сожалею»[366]. Мэри Джейн, на которой в тот день был поношенный черный бархатный жакет и юбка из тонкого материала, проводила его взглядом. Какие чувства она испытывала, понимая, что их отношения окончены? Этого мы никогда не узнаем.
Неизвестно, куда отправилась Мэри Джейн, распрощавшись с Джозефом Барнеттом. Ее соседка, Мэри Энн Кокс из дома № 5, утверждала, что примерно в 23:45 Мэри Джейн свернула с Дорсет-стрит и вошла во двор дома на Миллерс-Корт. Она была с мужчиной. Соседке показалось, что Мэри Джейн еле держалась на ногах, но все местные бармены заявляли, что в тот вечер не видели, чтобы она пила, и не наливали ей. По словам Кокс, Мэри Джейн и ее гость проследовали в комнату, но перед этим Келли предупредила соседку, что «будет петь». Дверь с треском захлопнулась; в небрежно занавешенном окне зажегся свет. Минуту или две стояла тишина, а затем Кокс услышала голос Мэри Джейн – та запела первый куплет песни «Фиалка с могилы матери»[367]:
Картины детства моего встают передо мной,
И дни счастливые я часто вспоминаю,
Когда бродил в полях я беззаботный и босой,
Не ведая о том, что вскоре потеряю.
Я потерял свой дом, отца и мать,
Сестру и брата моего давно уж в землю опустили,
Но буду я всегда носить с собой
Фиалку, что росла на маминой могиле.
Фиалку я сорвал мальчишкой несмышленым,
Но до тех пор, пока меня не схоронили,
Пока я жив, цветок я сохраню –
Фиалку, что росла на маминой могиле.
Я мамину улыбку буду вспоминать:
Когда по вечерам я возвращался с поля,
Сидела в кресле и вязала мать,
Отец же сказки нам любил читать.
Теперь так тихо в нашем старом доме,
И я один остался в целом мире,
Но до тех пор, пока я жив, цветок я сохраню –
Фиалку, что росла на маминой могиле.
Кокс утверждает, что Келли пела до часа ночи, но в ее словах, как и в показаниях других свидетелей по всем пяти делам, много несоответствий и
