Огромные зеленые глаза наполнились слезами. Я погладил ее по голове, чувствуя, как под пальцами проскакивают крохотные электрические разряды. Она благодарно улыбнулась, слезы мгновенно высохли.
— Шутки у вас, — сказала она с едва заметным упреком, — а я девушка простая…
Сэр Смит налил себе полный кубок, выпил и налил снова. Глаза его следили за Фридой с жадным испугом, а она все старалась удержать слабыми пальцами выскальзывающий ворот, но упругая налитая грудь упрямо рвалась наружу. Разрез на платье до самого пояса, я не заметил, чтобы в замке так ходила, явно другая причина открытого платья: в полете ветром порвала или же, скорее всего, нужна бьющая фонтаном эротичность. Даже сексуальность. Это она придает ведьмам силы как для колдовства, так и для полетов. Сексуальность — огромная непознанная сила, ведьмы научились пользоваться ею методом проб и ошибок, и сейчас вот это дразнящее движение помогает ей быстрее приходить в себя.
Впрочем, подумал я, косясь на раскрасневшегося Смита, так быстрее приходят в себя не только ведьмы. Хотя что такое ведьмы? Женщины, которые умеют пользоваться своими чарами чуть лучше остальных женщин…
Фрида ела с аппетитом, но сдерживалась, блюла хорошие манеры. Я подливал вина и нарезал сыр и мясо тонкими ломтями, наконец она утолила первый голод, щечки раскраснелись, на них появились умильные ямочки, глаза заблестели.
— Ах, сэр Ричард! — воскликнула она. — Вы только выехали за ворота, как наши стали ждать вашего возвращения!.. Вы посмотрели в мешке?
— Посмотрю, — отмахнулся я.
Сэр Смит спросил:
— А что, осмелюсь узнать, за особая кольчуга?
Она посмотрела на меня за разрешением ответить, я кивнул.
— Из дальних стран, — она сказала почтительно, — прибыл монах и передал освященную церковью кольчугу. Ее нельзя пробить никаким оружием, простым или волшебным. Она добавляет силу тому, кто ее носит, и помогает быстрее излечиться. Мы все ужаснулись, когда сэр Ричард оставил ее в замке!
Сэр Смит посмотрел на меня с негодованием.
— Сэр Ричард, не слишком ли вы… благородны? Здесь используют то оружие, какое удается провезти. Я бы на вашем месте… Впрочем, решать вам, но не пренебрегайте мнением старшего соратника. Я сам видел, как у сэра Нормекунда отобрали два зачарованных меча, а он потом похвалялся, что зато подслеповатые маршалы не рассмотрели заколдованный панцирь и кинжал, добытый где-то в стране эльфов.
Глава 10
Сэр Смит лег, отвернулся к стене и почти моментально захрапел. Мне показалось, что заснул слишком быстро, но у самого тело налилось такой тяжестью, что сразу же после ужина уложил Фриду на свое ложе, лег, повернув ее к себе спиной, обхватив маленькое сгорбленное тельце, как скорлупа — ядро ореха. Это нежное в моих руках что-то пискнуло, я не расслышал, шепнул в розовое ухо:
— Спи, малышка.
— Но вы, ваша милость…
— Спи, — повторил я, — день тяжелый был не только у тебя.
Она тихонько вздохнула.
— Ваша ми…
Слово оборвалось на тихом выдохе, дальше я слышал только ровное мерное дыхание. Через минуту тельце в моих руках вздрогнуло, но не проснулось. Я полежал тихо, чувствуя нежность и жалость к этому существу, что все еще летит весь день, затем вечер, когда дневные хищные птицы опускаются в гнезда, а взамен поднимаются страшные ночные как птицы, так и не птицы, затем ночь, когда уже и руки не держат шершавое древко помела, и зад истерт о прутья…
Я тихонько коснулся губами ее затылка, убрал руку сверху, которой подгребаю, как плюшевого мишку, затем начал осторожно высвобождать другую, на которой она щекой. Фрида пробормотала сонно, я замер, но дыхание идет глубокое, попытался снова, она всякий раз попискивала протестующе, но глубокий сон не отпускает. Наконец вытащил руку, не думал, что такая длинная, еще раз успокаивающе поцеловал. Фрида счастливо заулыбалась, по щеке разлился нежный румянец.
Сэр Смит спит уже взаправду, я как можно тише оделся, нацепил перевязь с мечом, повесил на пояс молот. Так же неслышно и с немалой опаской приблизился к зеркалу. Они вообще меня пугают, даже в той жизни не любил смотреть на себя ночью, когда вставал в туалет. Всегда казалось, что из другого пространства смотрит чужой, незнакомый мне человек, злой и жестокий.
Сейчас с той стороны слабо освещенного места ко мне приближался рослый человек в легких доспехах, широкая перевязь через плечо, рукоять меча торчит над плечом, кожаный пояс слегка отвисает под тяжестью молота с короткой рукоятью. Лицо бледное, в глазах беспокойство, сам напряжен, хотя старается не выказывать виду…
Несколько мгновений я пытливо всматривался в отражение. Если убрать эту обеспокоенность, делающую меня похожим на интеллигента, тьфу, не к ночи будь помянуто, выгляжу вполне, вполне. Главное в этом мире — габариты и наглая морда, а с этим у меня все в порядке.
Пальцы прошлись по одежде, поправляя, одергивая. Я выпятил грудь, постарался раздвинуть плечи, мужчина всегда жаждет выглядеть устрашающе, как рыба-еж или рыба-шар. Еще не забывать выпячивать нижнюю челюсть и окидывать всех надменным взором, это придает вид «рожденного повелевать». Бровь, понятно, должна быть слегка приподнята. Нет, чуть-чуть изогнута будто в презрительном недоумении…
На пальце блеснуло, я поднял руку, с колечка сорвался узкий лучик и уперся в зеркало. Ничего не случилось, как я ждал с замиранием сердца, только в ответ блеснуло кольцо в зеркале. Лучики встретились на поверхности, настолько чистой, что, если бы столкнулись не под углом, я бы и не уловил, где она есть.
На пальце защипало. Кольцо богов, что искала Клаудия, которое я взял и надел на палец в подземелье, на глазах погружается под кожу. Я замер, торопливо коснулся кольца пальцами другой руки, поздно, с боков наплывает плоть, сомкнулась, а колечко несколько мгновений можно было увидеть, как через мутную воду, а затем только кожа с тремя-четырьмя жалкими волосками.
Я в страхе ухватился, пытаясь то ли удержать, то ли как-то помешать, но кончики пальцев ощутили кожу, а под нею твердое. Да, колечко, надежно упрятанное под кожу. Что за дурь, ведь кольца для того и делают, чтобы хвастаться ими или чтобы служили постоянным напоминанием, как, к примеру, первое на свете кольцо было создано Прометеем. Он выковал его из звена цепи, приковывавшей к скале, а в кольцо вставил камешек от этой скалы Колхиды, превратив колечко в перстень… Вступившим в брак кольца напоминают, что уже окольцованные птицы, а всех встречных отпугивают от чересчур близкого знакомства… Во всяком случае, предостерегают о последствиях.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
