Анна вздохнула.
– Нам бы только добраться до леса!
За все время они сделали лишь одну остановку, чтобы поудобнее устроить Деббича, и теперь он сидел позади Майсгрейва. Голова сэра Хьюго безжизненно свешивалась на плечо рыцаря.
Анна скакала впереди, указывая дорогу. Порой она оглядывалась на свой маленький отряд. Воины были без доспехов, и от отсыревшей одежды валил пар, кожаные подкольчужницы издавали резкий запах. Они проехали небольшое селение, откуда им вслед понесся собачий лай. Переправившись через Эйвон, отряд двинулся в сторону древнего Арденнского леса и замедлил ход, лишь когда оказался под его густыми кронами.
В лесу было тихо. Между деревьев стелился густой молочно-белесый туман. Проехав немного по едва заметной тропе, Анна достигла небольшой поляны. Из пелены тумана выступил огромный старый дуб с могучим, расщепленным вверху стволом. Остановившись у его подножия, Анна соскочила с седла и достала из дупла кожаную сумку.
– Здесь кое-что в дорогу, – торопливо объяснила она. – Уложите сэра Хьюго, я перевяжу его.
Она опустилась на колени перед раненым. Филип расшнуровал его куртку, а Гарри посветил им зажженной валежиной, сырой и сильно дымившей.
При первом же взгляде на открывшуюся рану Майсгрейв понял, что она смертельна. Небольшое трехгранное отверстие было у самого сердца, к тому же явно задето легкое, и при каждом свистящем вдохе из раны темной струйкой стекала кровь. Вся одежда на груди Деббича уже была пропитана ею.
Анна торопливо рвала полотно на бинты. Майсгрейв коснулся ее плеча.
– Не стоит, миледи. Ничто уже не поможет.
Рука Анны замерла, глаза расширились. Закрыв ладонями лицо, она расплакалась.
– Это я его убила! О Пречистая Дева, я убила единственного человека, который, не убоявшись гнева Монтегю, оказал нам помощь! Где были мои глаза?! Ведь если бы не он… Я бы ничего, ничего не смогла сделать для вас в одиночку. За мной все время следили… О, какая рана, какая страшная, глубокая рана! Откуда в моих руках взялось столько силы, чтобы так вонзить кинжал?..
Она зарыдала еще сильнее. Неожиданно раздался слабый голос раненого:
– Видно, такова воля Божья!
Все невольно замерли. Хьюго Деббич открыл глаза.
– Это не вы, миледи, это сам Господь направлял в тот миг вашу руку, чтобы покарать предателя.
Анна перестала плакать, лишь слабо всхлипнула:
– Что вы говорите, сэр?
Хьюго Деббич не мигая смотрел на нее.
– Вы лучшая из дома Невилей, миледи. Вы сама доброта, великодушие и благородство. Вы смелы и прекрасны. Для меня великая честь, миледи, что в путь вы взяли имя Деббича. Может, это и к лучшему, что мне довелось пасть от вашей руки, так и не совершив того, что я замыслил.
– Вы бредите, сэр… – прошептала Анна и, словно ища поддержки, взглянула на Майсгрейва.
Лицо рыцаря было суровым. Он склонился над раненым.
– Ваши слова не совсем ясны, сэр.
Деббич, прикрыв глаза, заговорил:
– Я издавна верно служил графу Уорвику, почитая за честь состоять в его свите. Он называл меня своим верным псом, однако и пес может укусить, если причинить ему боль. Так вышло и со мной… Во Франции, куда я последовал за своим господином, я встретил женщину, которую полюбил… Ее звали Аманда ла Тарм, вдова виноторговца из Анжера, красивая и добродетельная. Я полюбил ее и сообщил графу, что намерен вступить с ней в брак. Уорвик вначале благосклонно отнесся к моему намерению и даже пожелал взглянуть на предмет моего обожания. Я счел это величайшей честью и поспешил представить графу невесту. Разве мог я подумать, что граф будет так очарован красотой госпожи Аманды! Я слишком поздно очнулся. Аманда ла Тарм все еще считалась моей невестой, а в кабаках и тавернах уже распевали песенки о храбром английском графе, покорившем сердце прекрасной анжуйской торговки, и о женихе-рогоносце, который готов повести под венец красавицу даже из чужой постели.
Когда все открылось, я пришел в ярость и, желая отомстить, при всех оскорбил графа. А он лишь улыбнулся! О, как хорошо я запомнил эту уничижительную улыбку! Он смеялся мне в лицо, а затем заявил, что я должен быть благодарен, ведь он открыл мне глаза на то, с какой легкомысленной распутницей я собирался связать свою жизнь. Но я-то любил ее! И тогда я обвинил в распутстве его самого, на что он сказал следующее: «Сделайте милость, Деббич, убирайтесь!» Я думал унизить его, оскорбляя при всех, а оскорбленным и осмеянным оказался сам. Мало того, я стал посмешищем, и мой господин выгнал меня.
Я вернулся в Англию, горя жаждой мщения, и решил поступить на службу к Йоркам. Вот тогда-то меня призвал к себе горбатый Ричард Глостер, предложив стать его шпионом в Уорвик-Кастле. Я хотел было отказаться, утверждая, что я всего лишь простой солдат, но он купил меня, назвав такую сумму, которой я не мог не соблазниться. А в Уорвик-Кастле я был вне подозрений, ибо все доверяли мне, зная мою прежнюю преданность графу… Но потом появились вы, миледи…
Вскоре я получил от Глостера приказ похитить вас, а также раздобыть письмо короля, которое везет сэр Майсгрейв. Я ломал голову, как это сделать, ибо поручение казалось мне невыполнимым, но вы сами пошли мне навстречу, обратившись за помощью. Остальное вам известно. Я помогал вам, но одновременно и предавал. А сегодня по договоренности с герцогом я должен был вывести вас к парому через Эйвон, где в засаде ждут его люди. Глостер готов все отдать, лишь бы вы оказались в его руках…
Голос сэра Хьюго постепенно слабел. Его лицо исказилось гримасой боли. На губах выступила кровавая пена.
– Я признался… Почему же вы плачете, миледи?
По щекам девушки текли слезы.
– Мне бесконечно жаль вас, сэр. Как бы там ни было, но вы помогли нам, и вот теперь умираете от моей руки.
– Благослови вас Господь, миледи, за ваше доброе сердце. И ради всего святого, избегайте герцога Глостера. Держитесь подальше от той дороги, по которой мы условились ехать. Ибо, клянусь ранами Христовыми, герцог ненавидит вас лютой ненавистью, и я опасаюсь, что… – Он побледнел так, что это стало заметно даже при неровном свете факела. Тяжело дыша, он скосил глаза на Анну. – Поезжайте через Арденнский лес в сторону Вустершира. Монтегю не сразу нападет на ваш след, да и укрыться в лесу будет легче. К тому же это направление противоположно тому, где вас ждет Глостер… Святой Боже!.. Ангелы небесные… Я умираю… Умираю без исповеди, без отпущения грехов! Смилуйтесь, не дайте мне предстать перед Создателем без покаяния!.. Позовите священника!
Анна растерянно взглянула на Майсгрейва, но тот отрицательно покачал головой.
– Вы сами понимаете, сэр Хьюго, что это невозможно. Нас ищут, и если кто-либо из нас объявится… Но вы только что исповедовались перед нами. Душа ваша очистилась от скверны и лжи. А что касается всего остального…
