«Дурочка, — уговаривала я себя, — твое воображение вводит тебя в заблуждение! Отправляйся в свою комнату и ложись под одеяло. В конце концов он придет в спальню».
Неожиданный сильный толчок в спину заставил меня потерять равновесие и покатиться вниз. Я старалась ухватиться за какую-нибудь опору, чтобы хоть как-то задержать падение. Руки мои разжались, свеча вылетела из них, и в этот момент я осознала, что произошло.
Я закричала.
Сначала я ударилась о ступеньки рукой, потом плечом и наконец головой. Мое тело летело все дальше и дальше вниз в темноту. Инстинктивно я пыталась уцепиться руками за какую-нибудь опору, но мои пальцы хватали лишь воздух. Наконец моя голова ударилась о твердое дерево. Я снова попыталась задержаться, ухватиться за что-нибудь.
Где-то в затуманенном моем сознании, в отдаленных уголках мозга слышался бой часов. Раз… Два… В полной тишине я наконец поняла, что лежу на спине, и голова находится ниже остального тела. «По крайней мере, — подумала я, — я жива».
Но на тело мое накатила такая волна боли, что я подумала, что, пожалуй, мертвой мне было бы лучше. Я попыталась пошевелиться, но тело мое запротестовало. Вцепившись руками в балюстраду и собравшись как следует с силами, я сумела приподняться настолько, что моя голова оказалась на одном уровне с ногами. И тогда я позвала на помощь.
Сознание мое было туманным от боли, и все-таки я могла различить приближающийся источник света. Он будто плыл вниз по лестнице, и причина, по которой я оказалась лежащей с ушибами и синяками, а возможно, и переломами, вдруг предстала передо мной с пугающей ясностью. Приближался мой убийца, которого я сама поставила в известность своими криками о том, что жива. Я попыталась приподнять голову. Я узнала бы своего убийцу и унесла это знание в могилу к престолу Всевышнего, чтобы он отомстил за мою столь несвоевременную кончину.
Внезапно я похолодела. Я забыла о боли и, не отрываясь смотрела в лицо приблизившегося человека, узнавая знакомые черты.
— О Боже! — воскликнула я. — Боже! Только не ты… не ты, мой муж…
Я закрыла глаза и провалилась в темную бездну.
Сначала я ощущала ужасную боль во всем теле. Потом сквозь мои сомкнутые веки стал просачиваться свет, и мне в голову пришли слова: «Как Господень светоч сияет, чтобы найти меня».
Я подумала: «Может быть, я умерла».
— Приходит в сознание, — послышался мужской голос, и мысли мои спутались. — Поднимите ее голову. Чуть-чуть! Это лекарство поможет ей пережить последствия перенесенного шока.
Заставив себя поднять тяжелые веки, я все свое внимание сосредоточила на руках, мешавших серебряной ложечкой какой-то напиток в хрустальном стакане. В моем смятенном состоянии мне этот звук показался до странности приятным и музыкальным.
Я почувствовала, как меня приподнимают, и тогда я резко выбросила руку вперед и опрокинула стакан на пол.
— Нет! — закричала я и услышала испуганный вздох женщины, и увидела Адриенну, глаза которой были полны ужаса.
— Он сделал это с ней, — сказала она. — О Бог мой! Тревор, он пытался убить ее.
— Этого мы не узнаем, пока она сама нам не расскажет.
— Но я застала его склонившимся над ней. В следующий раз жертвой может оказаться кто— нибудь из нас. Конечно, теперь она поймет, что следует принять какие-то меры, чтобы остановить его.
Их голоса отдалились, будто истаяли, а я снова уплыла в беспамятство, хотя в мозгу моем метались многочисленные вопросы.
— Ариэль? Ариэль? — Кто-то мягко встряхнул меня.
Я открыла глаза. Тревор улыбался и нежно поглаживал мою щеку.
— Я осмотрел вас. Ничего, кроме нескольких серьезных ушибов. Переломов, слава Богу, нет. Падение было с большой высоты, и несколько недель у вас будет болеть тело… Можете вы сказать, что случилось?
— Где мой муж? — спросила я. Я заметила, как он нахмурился.
— Ариэль, мы сочли за благо запереть Ника. Сердце мое сделало скачок и остановилось на мгновение.
Боже мой! Сколько же времени я оставалась без сознания? В моем мозгу проносились образы тех, кого я встречала в Оуксе, кошмарные образы, заставившие меня громко вскрикнуть.
— Ариэль, послушайте меня! Он был неуправляем. Опасен.
— Нет! — закричала я. — Нет, только не отправляйте его в Бедлам! Пожалуйста, сжальтесь, не делайте этого с ним…
— Он наверху. Я велел Тилли дать ему чего— нибудь успокоительного.
Меня охватила паника.
— Нет!
Я сделала движение, пытаясь подняться с постели.
— Зачем вы это сделали? Он не должен больше принимать ничего.
Тревор схватил меня за плечи.
— Миледи, послушайте меня! Ник был невменяем. Мы с Джимом вдвоем едва справились с ним и оттащили в его комнату. Как только он успокоится…
Я оттолкнула его и, хотя в голове моей пульсировала боль, а тело возражало против малейших движений, соскользнула с кровати.
— Я хочу его видеть. Отведите меня к нему. Через минуту в комнату вошел доктор Брэббс.
С возгласом облегчения я протянула к нему руки.
— Я приехал, как только узнал о несчастье, — сказал он, прижимая меня к груди.
— Джим послал Полли ко мне с новостями. Что, ради Господа, случилось?
— Кажется, Ариэль упала с лестницы.
— Я хочу видеть мужа, — сказала я доктору Брэббсу. — Они заперли его…
— Это сделал он? — спросил мой друг. — Скажи мне правду, девочка. Это твой муж столкнул тебя с лестницы?
Я качнулась, ослабевшая от ушибов и собственной нерешительности. Кажется, это он меня столкнул, кто-то меня столкнул, но я была достаточно разумна, чтобы понимать последствия такого допущения. Я должна была узнать, действительно ли Николас пытался меня убить. И если так, то почему. Я хотела это знать.
— Я хочу его видеть, — сказала я доктору Брэббсу. — Пожалуйста… Они дали ему что-то, чтобы успокоить его.
Я смотрела в глаза доктора, надеясь, что он поймет, что я имела в виду.
Тихонько выругавшись, Брэббс, не выпуская меня из объятий, попытался помочь мне встать.
— Да, я разрешу тебе повидать этого дьявола в последний раз. Мы все хотим знать правду.
Поддерживая меня, Брэббс вышел из приемной Тревора. Мы миновали Адриенну и глазеющих на нас слуг. Тилли стояла в стороне, молитвенно сложив руки, но глаза ее заблестели, когда я слабо улыбнулась ей, стараясь ободрить ее. Я заметила Би, наблюдающую за нами из темного угла, рот ее кривился в злорадной и самодовольной улыбке. Видя, как она по-журавлиному вытягивает шею, чтобы увидеть, как мы с трудом поднимаемся по лестнице, я невольно вспомнила грача на подоконнике и то ощущение нависшего над нами мрачного рока, которое распространялось от него.
