При подобной повестке дня Владимира Путина можно было бы и вообще не приглашать, но протокольные нормы требуют, чтобы «восьмерка» собиралась в полном составе, даже если невооруженным глазом видно, кто здесь лишний.
После того, как случились взрывы, президент Путин вновь обрел уверенность в себе и заговорил на любимую тему - про единство цивилизованного мира в борьбе с терроризмом. Впрочем, надо отдать должное его коллегам по «восьмерке»: они тоже испытали явное облегчение. План помощи бедным был торжественно провозглашен, но обсуждать его было уже некогда. Всех волновала трагедия Лондона.
Между тем план «восьмерки» заслуживает внимания хотя бы потому, что показывает, как собираются сильные мира сего решать проблемы слабых. Сумма в 55 миллиардов долларов, выделенная на выплату долгов беднейших африканских стран, выглядит внушительно. Однако предназначена она сразу для 18 государств. В среднем получается чуть больше 3 миллиардов на страну, что уже совсем немного.
Но на этом щедрость великих держав не останавливается. В документах «восьмерки» упоминается, что параллельно будет снижена помощь этим странам по другим статьям. По оценкам известного британского журналиста Джона Пилджера, после всех вычетов чистыми деньгами на одну страну придется в среднем не более одного миллиарда долларов или того меньше. Иными словами, речь идет не столько о выделении новых средств, сколько о перераспределении уже имеющихся финансовых ресурсов. Причем перераспределяются они не в пользу бедных стран, а в пользу западных банков-кредиторов.
Поскольку 18 отобранных для получения помощи африканских государств разорены вконец, а на период 2006-2015 годов приходится очередной пик платежей по кредитам, легко догадаться, что упомянутые долги в любом случае не будут возвращены. Предотвращая долговой дефолт, «Большая Восьмерка» выручает в первую очередь не африканцев, а свои банки, причем расплачиваться вновь должны либо западные налогоплательщики, либо сами жители бедных стран, которые недополучат помощь по другим статьям.
Банки, напротив, сыграли в беспроигрышную лотерею, причем выиграть ухитрились дважды. Дело в том, что кредиты беднейшим и нестабильным странам даются под особенно высокие проценты: это несправедливо, но с точки зрения рынка вполне оправданно, поскольку велик риск невозврата долга. Теперь банкиры получат сразу и проценты по долгу, и сам долг, а их риск оказался равным нулю.
Это, однако, ещё не всё. Получение помощи увязывается с очередным пакетом неолиберальных реформ, дополнительными мерами по приватизации, открытию местных рынков и сокращением государственных расходов. С точки зрения неолиберальных идеологов, здесь нет никакого противоречия: ведь неолиберальные реформы есть абсолютное благо. Благодаря их внедрению экономика сделается эффективной, а люди счастливыми. К несчастью, большая часть населения Африки думает по-другому. Да и в России тоже.
После того, как первые несколько пакетов неолиберальных мер обрушили и без того низкий жизненный уровень, резко увеличили разрыв между богатыми и бедными, разорили изрядную часть местных производителей, требование увязать выплату долга с новой волной реформ воспринимается как откровенное издевательство. Да и реформировать, по большому счету, уже нечего: всё уже и так приватизировано и разворовано.
Террористы, как всегда, подоспели вовремя. Вместо многомиллионных криков возмущения мы услышали стоны сотен раненых.
Жители Лондона заслужили наше сочувствие. Тем более, что граждане этого города никак не могут быть виновны в развязанной Джорджем Бушем и Тони Блэром войне на Ближнем Востоке - британская столица поставила мировой рекорд по числу участников антивоенных выступлений (более полутора миллиона человек). А в качестве мэра лондонцы неизменно предпочитают радикального Кена Ливингстона, непримиримого критика политики Блэра.
Кровь и слезы достались представителям низших классов, ведь именно ими была заполнена в роковой день столичная подземка. Зато политики «Большой Восьмерки» смогли в очередной раз продемонстрировать свою несгибаемость и решимость. Саммит не прервали, от политического курса не отступили. Тони Блэр под одобрительными взглядами Буша и Путина заявил, что борьба с терроризмом будет продолжена.
А почему бы и нет? Думаю, этот человек не слишком расстроился бы даже в том случае, если бы на воздух взлетела половина Лондона. Его родственники и знакомые в метро не ездят, представители высших классов ударам террористов не подвергаются. Каждый участник спектакля блестяще играет свою роль. Террористы всегда приходят вовремя, чтобы выручить политиков, а политики неизменно произносят пафосные речи о терроризме. Жаль только, зрителей у этого спектакля с каждым взрывом становится всё меньше.
НАРОДНЫЙ ФРОНТ - 70 ЛЕТ СПУСТЯ
Многие левые активисты на Западе испытали истинный шок, когда в преддверии референдума по Европейской Конституции увидели известного революционера Тони Негри, агитирующего за неолиберальный проект в одних рядах с президентом Шираком, голлистами, либералами и насквозь продажными лидерами правого крыла социалистической партии.
Многие говорили, что увидев эту сцену и прочитав его статьи в прессе, они почувствовали такое отвращение, что просто физически не могли заставить себя взять в руки его книги. Не меньшее изумление испытали советские интеллигенты старшего поколения, обнаружив среди активно выступающих сторонников Владимира Путина ветерана диссидентского движения Роя Медведева. А ведь Медведев был не просто диссидентом, но и одним из немногих в этой среде марксистов, позднее - одним из основателей Социалистической партии трудящихся и решительным критиком режима Ельцина.
Среди радикальных левых давно сложилась привычка разоблачать оппонента, перечисляя его подлинные или мнимые политические ошибки, приписывая ему неизменные оппортунистические намерения и клеймя его идеологическую беспринципность. В среде самих активистов это называется «козлением».
Увы, гневные речи и причитания вряд ли помогут нам разобраться в сущности происходящего, тем более что на любой поток брани можно ответить другим таким же «аргументированным» словоизвержением. На самом деле, если проанализировать логику обоих наших героев, легко заметить, что оба случая имеют схожие, если не общие корни.
Бывшие левые диссиденты приходят на выручку власти не оттого, что они вдруг продались или резко изменили свои взгляды. Более того, сами себя они продолжают считать идеалистами и убежденными сторонниками социальной справедливости. Они готовы поддержать начальство не ради принципа, а в борьбе с неким «абсолютным злом», столкновение с которым отменяет все прежние обязательства.
В середине 1930-х годов, руководствуясь той же логикой, массовые социалистические и коммунистические партии вступили в блок с либералами, создав Народный Фронт. Если ещё за несколько лет до того, коммунисты и левые социалисты не только с буржуазией не желали сотрудничать, но и друг с другом едва разговаривали (достаточно вспомнить проклятия Коминтерна по адресу «социал-фашизма»), то теперь они радостно принялись объединяться. Что изменилось?
В Германии победил Гитлер, либералы, коммунисты и социал-демократы получили возможность завершить свои дискуссии на тюремных нарах, а над всей Европой нависла угроза фашизации. Это уже не привычная дискуссия о «наименьшем зле». В политической жизни появилось некое абсолютное зло, заставляющее резко изменить все правила поведения.
Народный Фронт подвергался критике со стороны Льва Троцкого, который предпочитал ему политику Единого Фронта (союз левых без участия либералов и буржуазии). Жертвой этой политики стала испанская революция, преданная собственными умеренными лидерами, которые в итоге сдали Мадрид фашистам. Во Франции, однако, политика Народного Фронта, несмотря на все противоречия, была более успешной. В конце 1930-х подобные блоки пережили кризис и распались. Но в годы Второй мировой войны политика Народных Фронтов по существу пережила второе рождение. В годы войны левые поддерживали антифашистские буржуазные правительства, участвовали вместе с либералами в движении сопротивления, добросовестно служили в армии.
В начале XXI века о Народном Фронте вспоминают мало. Но с появлением в Вашингтоне администрации Джорджа Буша младшего многие критики буржуазной системы неожиданно почувствовали, что в политике нечто радикально изменилось. Американский президент стал в глазах левых успешным претендентом на роль «абсолютного зла». Если Буш - абсолютное зло, то наши герои, поддерживающие в противовес ему собственное начальство, выглядят уже не ренегатами, а мудрыми и ответственными политиками, которые готовы пожертвовать собственными идеями ради спасения общества от глобальной беды. А все те, кто продолжают настаивать на политических и идейных разногласиях - не более чем инфантильные догматики, не сознающие нависшей над человечеством угрозы.
