Королева, когда это услышала, чуть не подпрыгнула от радости, да вовремя сдержалась.
Наутро черт пришел за льном, и вид у него был злющий-презлющий, как никогда раньше. Вот и ночь настала, слышит королева стук в окно. Отворила она раму, а тот уже сидит на подоконнике. Ухмылка от уха до уха, а хвост так и вертится.
— Как меня зовут?
— Соломон? — говорит она и притворяется, будто испугалась.
— Нет, не Соломон, — ответил он и придвинулся к ней поближе.
— Ну, тогда Заведей?
— Нет, не Заведей, — отвечает чертик. И засмеялся, довольный, а хвостик заходил так быстро, что глазом и не уследишь.
— Не торопись, женщина, подумай как следует, — говорит, — еще одна попытка, и ты моя. — И тянет к ней свои черные ручонки.
Отступила она тогда на шаг-другой, посмотрела на него, засмеялась и, тыча в него пальцем, сказала:
Ми-минуточки бегут,Том Тит Тот тебя зовут.
Услыхал он эти слова, да как завизжит не своим голосом, как выскочит в окошко, и больше она его не видала.
У этой сказки есть продолжение, где рассказывается, как одна цыганка при помощи отвратительного снадобья из колесной мази и тухлых яиц избавила королевскую жену от ежегодной необходимости прясть.
Интересно заметить, что имена почти всех фей-прядильщиц на Британских островах почему-то заканчиваются на «трот», «фрот» или «тот».
Вапити Стури (Whlippity Stoorie). Самая забавная шотландская версия сказки «Гном-Тихогром». Возможно, имя феи в этой сказке происходит от шотландского «стур» (stoor), то есть «пыль», и, возможно, связано с вихрями из пыли, в которых якобы путешествуют феи. В другой версии этой сказки фею зовут Фиттлтот.
Одна хозяйка из Киттлрампита лишилась мужа, — думали, что его силком забрали в море, — и не осталось у нее никого, кроме маленького сыночка-грудничка да огромной свиньи, которая вот-вот должна была опороситься, — хозяйка надеялась на большой приплод. Но вот как-то утром пошла она покормить свинью, слышит, а та хрипит и хрюкает, точно с жизнью расстается. Уж хозяйка ее звала и уговаривала, да все напрасно. Села тогда женщина на приступочку у двери и горько заплакала. И вот пока она там сидела да выла, глядь, идет через долину странная такая леди в зеленом платье и прямо к ее дому — а дом хозяйки стоял на вершине холма, на самой лесной опушке. В руках у леди был длинный посох, и так она походила на благородную даму, что хозяйка, едва леди поравнялась с ней, поднялась на ноги, сделала ей книксен и говорит:
— О госпожа, я самая несчастная женщина на свете, и помочь-то мне некому.
— Недосуг мне твои сказки слушать, — ответила та. — Знаю я, что у тебя за беда приключилась: муж твой пропал неведомо куда и свинья, того гляди, околеет. Как первой беде помочь, я не знаю; а что ты мне дашь, коли я справлюсь со второй?
— Помоги, а я отдам тебе все, что захочешь, — нимало не раздумывая, согласилась глупая женщина.
— На том и ударим по рукам, — подхватила леди.
Ударили они по рукам, и странная леди пошла в свинарник. Там она вытащила из кармана крохотный такой пузырек, пошептала что-то вроде: «Туда, сюда, святая вода» — и побрызгала свинье на пятак; свинья тут же вскочила на ноги, как ни в чем не бывало, и ну давай уплетать пойло. Хозяйка, видя такое, тут же повалилась на колени и принялась бы целовать зеленые юбки странной леди, да только та ее остановила:
— Нечего тут церемонии разводить, к делу. Добра у тебя никакого нет, так что в уплату возьму у тебя твоего сыночка.
Тут только хозяйка поняла, кто перед ней, и давай просить и умолять фею, чтобы та сжалилась над ней, и так жалобно, что фея наконец сказала:
— Мне нужен твой паренек, и я его получу; но вот что я тебе скажу: по нашим законам я могу забрать его не позднее третьего дня, а если ты угадаешь мое настоящее имя, то он останется с тобой. — И с этими словами фея исчезла.
Весь день напролет хозяйка горевала да целовала своего мальчика ненаглядного, а ночью лежала без сна и перебирала разные имена, которые приходили ей на ум, но все было не то. Второй день клонился к вечеру, когда она решила, что в доме ей ничего хорошего не придумать, а лучше пойти в лес — авось, свежий воздух поможет. Взяла она своего малыша и вышла. Ходила она по лесу, бродила, пока не оказалась у старой каменоломни, которая вся заросла дроком, а на дне весело журчал ручей. Подкралась хозяйка к краю обрыва тихо, как мышка, и видит — внизу сидит странная леди в зеленом платье, прядет и поет песенку:
Ах, хозяюшка не знала,Что Вапити Стури ей помогала!
Тут хозяйка подумала: «Ну, теперь-то я знаю слово!» — и с легким сердцем вернулась домой, хотя прежде у нее на плечах словно камень лежал.
Наутро решила она подурачить фею, села опять на приступочку у двери, натянула передник на голову и давай выть, словно в большом горе, а тут и старая леди, откуда ни возьмись, идет вверх по холму, да так легко, словно девушка молоденькая. Подходит к хозяйке и говорит:
— Ты знаешь, зачем я пришла! Отдавай должок!
— Ах, госпожа моя! — отвечает хозяйка. — Не забирай моего мальчика, возьми лучше старую свинью!
— Нет, мне нужен мальчик, и без него я отсюда не уйду, — говорит фея.
— Возьми меня, госпожа, — предлагает хозяйка, — только пощади бедного малютку.
— Да на что ты мне нужна, пугало никчемное? — возмутилась фея.
Ну, хозяйка наша знала, конечно, что она не красавица, но оскорбления терпеть не привыкла. Поднялась она на ноги, сделала фее книксен, будто знатной даме, и говорит:
— Может статься, что убогая вроде меня недостойна и шнурки на башмаках высокородной принцессы Вапити Стури завязывать.
Тут фея как подскочит да как побежит с холма вниз, только ее хозяйка и видела. Тогда она взяла своего сынишку на руки и вошла в свой домик, гордая, как собака о двух хвостах2.
Грязное Поветрие (Foul-Weather). Эта корнуэльская версия сказки «Том Тит Тот» посвящена строительству церкви.
Жил-был в одной дальней стране король, и захотелось ему построить собор, да такой, чтобы краше во всем королевстве не сыскалось; все уже было готово к строительству, фундамент заложен, и тут опустела королевская казна, и король не видел другого способа закончить начатое, кроме как обложить подданных тяжелыми налогами. И вот однажды пошел король в горы побродить в одиночестве да подумать, как бы ему собор достроить, как вдруг видит — навстречу ему старичок-лесовичок.
— О чем задумался? — спрашивает.
— Как же мне не задуматься, — отвечает король, — когда затеял я строить великий собор, а денег взять негде.
— Ну, об этом больше не печалься, — говорит ему старичок. — Церковь я тебе сам построю, да такую, что во всем королевстве не видано, и денег не возьму ни гроша.
— А что же ты тогда с меня попросишь? — спрашивает король.
— Коли угадаешь мое настоящее имя раньше, чем я дострою твою церковь, — говорит карлик, — так и быть, за так построю; а не угадаешь — отдашь свое сердце в уплату.
Понял тогда король, что не простой перед ним старик, а горный гном; но, думая, что, может, умрет, так и не увидев своей церкви, согласился: какая ему разница, что после смерти случится с его сердцем.
Собор рос как по волшебству. Днем никаких работников и близко видно не было, зато, что ни ночь, толпы карликов сбегались со всех сторон, и работа кипела. Король только и знал, что придумывал всякие улучшения, но не успеет он пожелать чего-нибудь, глядит — наутро все уже готово, так что скоро он совсем отчаялся. Пошел он снова в горы подумать, что бы еще такое приказать. Бродил, бродил и набрел на большую пещеру. Там стоял небывалый рев: младенец-гном орал во все горло, а мать его укачивала и пела такую песенку:
Тише, тише, мальчик мой;Тише, не кричи;Скоро Грязное Поветрие придет,Новую игрушку принесет,Принесет он сердце короля,То-то будет радость у тебя!
Голос у матери был громкий и грубый, но не было для короля слаще музыки на свете, ведь в песне упоминалось имя его недруга. Крадучись отошел король от пещеры, да как припустил, так и бежал до самых городских ворот. Когда он вбежал в город, уже стемнело, а гном на самом высоком шпиле нового собора устанавливал флюгер. Король остановился и крикнул во весь голос:
