36. Бои за Ставрополь
После разгрома красных на Кубани ни малейшей передышки не последовало. Война только приняла новый размах. Добровольческая армия получила возможности численного роста за счет казаков, мобилизуемых крестьян и пленных красноармейцев. Среди командиров появились новые имена - Шкуро, генерал-лейтенант Май-Маевский, генерал-майор Врангель, талантливый кавалерийский начальник, возглавивший 1-ю кубанскую конную дивизию. Но тыловой базой оставался тот же Дон да восставшие станицы. Катастрофически не хватало самого необходимого: обмундирования, оружия и, главное, боеприпасов. В сентябре были дни, когда белые части сражались вообще без патронов. Несмотря на блестящие победы, окончательно разделаться с красными Деникину не удалось. Выброшенная с Кубани 11-я армия оставалась громадой, многократно превосходящей противника и сковавшей все силы белых. Она получила значительную подпитку за счет беженцев - пробольшевистски настроенного населения, ушедшего от мести повстанцев-казаков. А после соединения с
40 тысячами таманцев, битые красными части получили подобие цементирующего ядра, восстановили боеспособность.
Фронт установился по притоку Кубани - реке Уруп. Армавир несколько раз переходил из рук в руки. Но если в стане белых пока еще царило единодушие Кубанское правительство и Рада вынуждены были считаться с властью Деникина, то в стане большевиков, наоборот, нарастали междоусобные дрязги. Кубано-Черноморский ЦИК с новой силой продолжал "изыскивать меры, обезоруживающие диктаторские намерения Сорокина". Краевой комитет партии и ЦИК настояли на введении в армии реввоенсовета. Власть там становилась коллегиальной. Сорокину же требовались срочные меры по наведению порядка в армии.
Из Царицына приехал Жлоба, обласканный там Сталиным и Ворошиловым. И привез приказ 11-й армии от равнозначного командования 10-й - бросить Северный Кавказ и двигаться на помощь Царицыну. Разумеется, Сорокин отказался выполнять подобную чушь (за что его так и ославили в сталинской литературе). А Жлобе приказал вместо Царицына заняться Ставрополем. Тот сделал вид, что согласился, а сам эшелонами и походным порядком направил дивизию в Св. Крест (ныне Буденновск), попутно вливая в свое соединение части, разбитые под Тихорецкой и Армавиром, агитируя сниматься с фронта украинские полки. Сорокин приказал расстрелять его за неподчинение, послал 2 бронепоезда. Но их встретили наведенными батареями и вынудили уйти ни с чем. Жлоба сформировал себе новую Стальную дивизию и увел на Царицын. В гражданской войне пусть вас не смущают понятия "дивизия", "корпус", "армия". Были армии по нескольку тысяч штыков, а были гигантские, как 11-я. Были дивизии в сотни человек, а были огромные например, 25-я Чапаевская. Так и дивизия Жлобы стоила корпуса, а то и армии, насчитывая 40 тыс. штыков и сабель, что решило судьбу Царицына с 10-й армией. Впрочем, во многом предопределило и судьбу 11-й.
Возник конфликт и с таманцами. Их командующий Матвеев публично, на войсковом съезде, отказался выполнять приказы Сорокина. Его все-таки арестовали и расстреляли. Между тем положение красных ухудшалось. Силой до 15 тыс. они предприняли наступление на Кубань, ударив в стык конницы Врангеля и пехотных дивизий Ка-зановича и Дроздовского. Им удалось потеснить марковцев, но тем временем дивизия Врангеля в 1200 сабель захватила переправы по р. Уруп, форсировала ее и пошла по тылам. Большевистский фронт покатился назад.
С востока у красных тоже бушевал пожар. Вслед за Кубанью восстало терское казачество. Отряды численностью до 12 тыс. заняли Моздок, блокировали Владикавказ и Грозный. Повстанцы установили через Кабарду связь с Деникиным, получили от него денежную помощь и инструкции. 11-я армия оказалась зажатой в районе Минеральных Вод. Реввоенсовет и партийные органы сошлись на необходимости оставить Кубань. Но возникли разногласия, куда выводить армию на Владикавказ, на Ставрополь или на Астрахань. Сорокин, сторонник движения на Владикавказ, изо всех сил противился ставропольскому направлению, считая, что там армия попадет в ловушку.
Но его противники пересилили, объясняя это мнение "диктаторскими намерениями" и желанием сохранить самостоятельность, удаляясь от контактов с 10-й, 12-й армиями и Центральной Россией. Было решено - на Ставрополь.
В Пятигорске, где собрались и советские, и партийные, и армейские центральные органы, волна за волной шли репрессии. Армейская ЧК очищала город ото всех "неблагонадежных". Производились массовые аресты. 106 самых видных заложников, в том числе женщины, старики, священнослужители, подверглись "показательной" казни. Бывший командующий фронтом генерал Рузский, генералы Дмитриев, Чижевский, Иедем, контр-адмирал Капнист, жена генерала Кухаренко, князь Шаховской... В основном из тех, кто лечился на курортах и застрял здесь. На склоне Машука их раздевали, ставили на колени, и отряд Северокавказской ЧК рубил им головы шашками.
Но истребляли, по доброй большевистской традиции, не только "чужих" "своих" тоже. Борьба за власть в красном лагере дошла до точки. Председатель крайкома партии Крайний уже открыто говорил о необходимости
"изъять Сорокина из обращения".
Готовилось расформирование его штаба. Сорокин предпочел не дожидаться, пока его шлепнут. 13.10 его конвойцы арестовали Крайнего, председателя ЦИК Рубина, председателя ЧК Рожанского. И расстреляли. На другой день взяли и расстреляли членов ЦИК Дунаевского, Минькова, брата Крайнего... Постфактум их объявили деникинскими шпионами, причем сознавшимися. Не правда ли, как все знакомо? И другое знакомо. Ни один из видных большевиков, находившихся в Пятигорске, даже не пикнул! А их там было достаточно - сам С. М. Киров, член РВС Полуян, Анджиевский, Петренко. Молчали в тряпочку, только старались на глаза Сорокину не попадаться! А он продолжал изо дня в день расстреливать своих противников - члена ЦИК Власова и др.
Армия тоже на события никак не отреагировала. Она планомерно, громоздко разворачивалась для наступления. 23.10 красные двинулись на север. Участь Ставрополя оказалась предрешенной. Оборонять его было некому. Немногочисленные казаки Шкуро, ополчение из городских офицеров и чиновников несколько месяцев отражали атаки местных большевистских отрядов. Но теперь на них хлынула вся стотысячная масса армии. В Ставрополе была объявлена эвакуация. 23.10 таманцы, наступавшие в первом эшелоне, ворвались в город. Даже среди тогдашних оголтелых большевиков таманцы успели прославиться жестокостью. В Ставрополе они подтвердили эту славу. Не пощадили даже "буржуйских" детей в городских больницах, не сумевших по состоянию здоровья эвакуироваться...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
