Стоило затвориться дверям в опочивальню, как все зашептались: уж не заболела ли Её величество.
- Пойдём: нечего ловить рыбку в мутной воде, - шепнула сестре Хлоя. - У неё простое женское недомогание. Странно, конечно, что она ещё может… И плохо. Но хорошо, что они начались.
- Почему? - удивилась Стефания.
- Потому что король иногда ночует в спальне королевы. Вчера был у неё. Служанка подтвердила, что они не о политике разговаривали.
Леди Амати подкупила одну из горничных, и та рассказывала обо всех посетителях спальни Её величества.
- И чем же это плохо? - не поняла виконтесса.
- Плохо тем, что королева может забеременеть, и на радостях Его величество забудет обо мне. И любовницу заведёт только для постельных утех, чтобы было с кем, пока с королевой нельзя. Меня это категорически не устраивает.
- Но с чего ты взяла, что беременность так сблизит супругов?
- Будь уверена. Я справки наводила: тяжесть и дети неизменно делали Её величество желанной. Она ведь ещё и умная, Фанни, не уродина, а тут ещё радость - ребёнок… Ей - роль возлюбленной, мне - постельной грелки, когда ей не можется? Увольте! А ведь она его очаровывает, к себе зазывает… На всю ночь оставался!
В голосе Хлои слышалось недовольство и горечь: все усилия насмарку, королева переиграла.
- И ведь фигура до сих пор отменная. Я ведь как-то видела её в ночной рубашке: хоть бы живот отвис! И груди, вроде, не как у собаки. Такую муж с удовольствием завалит.
Стефания одёрнула её: о королеве говоришь!
- О сопернице, - поправила сестра. - Почуяла, что я не дурочка, свою игру затеяла. Она ведь терпит только подстилок, и знаешь, почему? Потому что супруг к ней вернётся. Хорошо хоть немолода: морщинки никуда не денешь. Словом, зачастил к ней король. Милостью божьей, хоть женские у неё начались, а то переиграла бы. Эх, придётся соблазнять Его величество. Зуб даю, королева такого вытворять не будет.
Виконтесса поморщилась и отвернулась от сестры.
- Брезгуешь мной? - шепнула Хлоя. - А сама? Между прочим, я всё для семьи делаю. И корону не примеряю, всего лишь хочу, чтобы потом не выбросили, чтобы я не одной из была. Так что успокойся, место своё я знаю.
Стефания промолчала и поспешила к месту заседания Совета благородных. Она надеялась, что принц сдержит слово, и ей удастся узнать, чем закончились злоключения семейства Лагишей.
Накинув поверх платья зимнюю накидку, виконтесса через заднюю калитку выбралась из дворца и пешком направилась к замку.
Показав стражникам кольцо Его высочества, Стефания беспрепятственно проникла внутрь сумрачных стен и остановилась, задумавшись, куда дальше идти.
Виконтесса оказалась единственной женщиной во дворе, поэтому на неё обращали пристальное внимание съезжавшиеся на заседание дворяне. Стефания поневоле надвинула капюшон на лицо: она не желала быть узнанной. Юркнув к первому попавшему слуге, попросила проводить себя.
- Святые небеса, какая встреча!
Виконтесса вздрогнула, но не обернулась, сделала вид, что не узнала. До двери осталась пара шагов, она успеет. А дальше им всё равно не по пути.
- Любезная невестушка, на вас напал внезапный приступ глухоты?
Сигмурт Сибелг цыкнул на слугу, и тот поспешил скрыться. Улыбаясь, новоиспечённый виконт подошёл к кусающей губы Стефании и подхватил её под руку, игнорируя слабые попытки вырваться.
- Интересуетесь судьбой Лагишей?
- Раз уж вы здесь, милорд, проводите меня на хоры.
- Посторонние не допускаются, миледи, вы напрасно потратили деньги на подкуп стражи.
Сигмурт остановился возле двери и развернул невестку лицом к себе:
- Признаться, не ожидал вас здесь увидеть. Разве Генрих Эверин не говорил с вами? - Стефания кинула. - Тогда наслаждайтесь последними деньками в столице. Я позабочусь о том, чтобы вы больше не сбежали.
Виконтесса отпрянула, гадая, что скрывалось за этими словами. В них читалась угроза, приправленная светской улыбкой.
- Я никуда не поеду, - покачала головой она.
- Хорошо, - пожал плечами виконт. - Сегодня же вас заключат под стражу, а через месяц познакомят с палачом.
Стефания впервые обрадовалась, что привлекла внимание принца. Без него она бы взошла на эшафот. Стараясь держать себя в руках, она напомнила деверю о данном когда-то обещании отплатить за помощь.
Виконт удивлённо вскинул брови и, втолкнув невестку внутрь, заверил, что знать ничего не знает и все обещания сдержал:
- Чего не скажешь о вас, миледи.
Стефанию тащили по тёмным переходам - оказалось, Сигмурт хорошо ориентировался в замке. Она молчала, не поднимая шума, понимая, что он ей во вред: даже замятый скандал бросит тень на семью. Похоже, с Сигмуртом Сибелгом ещё не разговаривали на тему убийства брата, - значит, он легко мог потребовать первого встречного солдата заключить её под стражу. Рисковать Стефания не собиралась.
Наконец виконт остановился.
Стефания огляделась - мрачное место. Голые стены, полное отсутствие окон, закуток, отделённый от огромного зала с доспехами полинявшей ширмой.
- Вот теперь мы поговорим, - жёстко произнёс Сигмурт, загородив единственный проход. - Ушей здесь нет, глаз тоже, так что не играй. Садись.
Виконтесса послушно опустилась на пыльный сундук, сложив руки на коленях. Мысленно она напоминала себе, что деверь ей ничего сделать не может, что принц обещал, но сейчас они одни - что или кто помешает виконту её убить?
- Итак, птичка, выбор у тебя что ни на есть простой: топор палача, либо полнейшее подчинение. Своим побегом ты породила столько слухов, что, видит бог, чистенькой остаться сложно.
- Я… я всё расскажу в суде, - в горле пересохло, и вместо уверенного заявления вышел шёпот.
- Тебе же хуже, - спокойно ответил Сигмурт. - Слово лживой женщины, ложившейся под первого встречного, против моего слова. Обвинение в колдовстве, многочисленные покушения на убийства. Слуги подтвердят, что ты пыталась отравить и Ноэля, и меня, и леди Инесс. Убитая сука, средство для мужского бессилия, связь с Иваром Дартуа… Милая моя птичка, тебе вырвут язык и посадят на кол. А после обезглавят. Возможно, ещё живую.
В закутке повисло тягостное молчание.
Деверь пристально смотрел на поникшую невестку, живо представлявшую себе унизительную казнь. Если приговорённые к отсечению головы поднимаются на эшафот с достоинством, то здесь ей предстояло стать бесплатным развлечением толпы и палача.
В одном рубище её заключат в колодки и оставят на ночь на площади, дабы каждый мог выразить своё отношение к шлюхе-отравительнице и колдунье, оговорившей невиновного. Потом приговорённая попадёт в руки палача - последнему мужчине, которого, если тот пожелает, она познает на глазах толпы. Дальше лишь нестерпимая боль, солёный привкус крови и кол, пронзающий нежное тело…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
