Рейтинговые книги
Читем онлайн Карфаген должен быть разрушен - Ричард Майлз

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 75 76 77 78 79 80 81 82 83 ... 120

Язвительная тональность пьесы отражена уже оскорбительным и уничижительным заголовком — The Little Carthaginian («Маленький карфагенянин»).[351] Все ее содержание сосредоточено в основном на мытарствах Ганнона, карфагенского купца, приехавшего в Грецию на поиски дочерей, украденных и проданных в сексуальное рабство. С первого момента появления на сцене он подвергается ксенофобскому высмеиванию. Уже в прологе мы узнаем о его распущенности, лживости и склонности к махинациям — все эти качества, по мнению Плавта, присущи типичному карфагенянину. Автор сообщает:

Прибывши в город, тотчас он распутниц всехОтыщет, где бы какая ни жила из них,Даст денег и, наняв, начнет расспрашивать,Откуда кто, из пленных ли, похищена ль,Какого роду, кто ее родители:Хитро он, ловко ищет дочерей своих.Все знает языки, но притворяетсяНезнающим: пуниец уж доподлинно!{1156},{1157}

Помимо явных пороков, в пьесе содержатся и намеки на потенциальные нравственные червоточины: инцест, извращенность, святотатство{1158}. Ганнон порицается и за диковинные одеяния: для римлянина отсутствие плаща, туника без пояса служат признаком женоподобия, как и серьги в ушах его спутников{1159}.

Главный курьез пьесы заключается в том, что Ганнон в разговорах с Агорастоклом и его продувным рабом Мильфионом притворяется, будто владеет только пунийским языком. Раб, в свою очередь, создает видимость, будто в совершенстве знает пунийский язык, берет на себя роль переводчика и произносит откровенную несуразицу, потешая аудиторию. Спектакль не дает ясного представления о том, говорит или нет на пунийском языке Ганнон; основная идея сюжета — показать странность и непонятность этого языка{1160}. Мало того, Ганнон, в действительности богатый и знатный человек, изображен коробейником, продающим нелепый набор товаров — ремни, африканских мышей, орехи, лопаты, меха, — что, по замыслу автора, должно подтверждать торгашество карфагенян. Мильфион даже советует Агорастоклу остерегаться карфагенянина.

Хотя честность намерений Ганнона в дальнейшем и становится для всех очевидной, участники фарса продолжают измываться над ним и высмеивать. В одной из самых оскорбительных сцен воин Антаменид принимает его за клиента собственных дочерей, когда карфагенянин обнимает их, и осыпает его ругательствами:

Что за парочки такие? Что за обнимания?Как слуга трактирный, это кто там в длинной тунике?Верить ли глазам? Подружка ль?Антерастилида ли? Да, она!Давно заметил: здесь не ставят в грош меня.И не стыдно ль обниматься посредине улицыДевушке с носильщиком! Да я его сейчас отдамПалачу на растерзанье! Эти длиннополые —Что и говорить! — до женщин их порода падкая.Однако подойти, пожалуй, следуетК любовнице вот этой африканской. ЭйТы, баба! Говорю тебе! Не стыдно ли?{1161}

Вместо того чтобы успокоить воина подтверждением отцовства, Ганнон еще больше заводит его, заявляя, будто он на самом деле ищет партнершу. Солдат взрывается очередной расистской тирадой:

Ах ты, затычка! Прочь пошел! Проваливай!Тебе ль, полумужчине, быть любовникомИ трогать то, что любит человек-самец?Ободранная рыба! Зебра! Длинный хвост!Ведро помоев! Шкура! Чесноком протухИ луком, точно римские гребцы, насквозь!{1162}

Джордж Франко заметил по поводу этого эпизода: «Плавт хотел рассмешить аудиторию, и эти ремарки были написаны, по-видимому, в угоду расистскому элементу в римском обществе. Ветеранам войны с Ганнибалом, должно быть, нравилось глумление над карфагенянами. Грубые высказывания воина свидетельствуют о том, что радость, которую карфагенянин испытывал, найдя дочерей, не помешала римлянам по-прежнему над ним насмехаться»{1163}.

Однако в пьесе обнаруживается еще один мотив, трудноразличимый, но крайне важный. Хотя главный герой и предстает извращенцем и обманщиком, Плавт наделяет eropietas, благочестием, выражающимся в чувстве долга перед богами и семьей. Благочестие всегда считалось исключительно римской добродетелью. Плавт совершает неординарный поступок, приписывая его карфагенянину, даже в комическом контексте. Благочестие Ганнона дополняется еще одним качеством (на первый взгляд довольно странным) — превосходным знанием римских законов, благодаря чему он смог вызволить дочерей из плена сводника. И в том и в другом случаях Плавт стремился довести до аудитории фундаментальную идею: успеха можно добиться только благочестием и соблюдением римских законов, а не пунийским ловкачеством и плутовством. Спектакль «Пуниец» пропагандировал не только предубеждения против карфагенян, но и верховенство римских добродетелей и институтов{1164}. Хотя в основу пьесы и был положен греческий первоисточник, ее идеи были подлинно римские и вполне современные.

Проблема Карфагена

Хотя карфагеняне наверняка ничего не знали о пьесе Плавта, их должно было обеспокоить то, что в римском сенате активизировались милитаристы. Внешняя политика Рима становилась более агрессивной, как всегда со ссылками на оправданность «справедливых войн». В предыдущем десятилетии римский сенат, побуждаемый недоверием к Персею, царю Македонии, объявил ему войну. Началась Третья Македонская война (171–168) стандартно. Несколько малых государств, опекаемых Римом, пожаловались на царя, а обмен дипломатическими миссиями между Римом и Македонией лишь обострил двусторонние отношения. Наконец Эвмен, царь Пергама, самый могущественный региональный соперник Персея, убедил римлян в том, что их опасения по поводу потенциальной агрессии македонцев оправданны. Предлоги для войны были преимущественно надуманные, среди них — предполагаемое убийство ключевых союзников Рима. На просьбы Персея о диалоге и разъяснениях римляне отвечали уклончиво или отказами, занимаясь в то же время мобилизацией войск. На перемирие, предложенное римским полководцем Филиппом, юный македонский царь охотно согласился, наивно поверив в его чистосердечность. Филипп же просто-напросто выигрывал время для переброски основных контингентов на Балканы. Одни сенаторы были недовольны криводушием, вроде бы несвойственным римлянам, другие, сговорившись, преднамеренно удерживали македонских послов в Риме, оттягивая их отъезд домой. Один историк назвал этот эпизод «самым постыдным примером дипломатического двуличия Рима»{1165}.

Поражение Персея под Пидной в 168 году привело не только к краху македонской монархии, но и побудило римский сенат к тому, чтобы ужесточить свое отношение к Карфагену{1166}. По мнению многих древних авторов, именно тогда произошел перелом и в отношениях Рима с другими средиземноморскими государствами. Диодор, возможно, заимствуя эту оценку у Полибия, написал: «Еще недавно римляне, поставив цель стать мировой державой, добивались этого воинской доблестью, а затем распространяли свое влияние, проявляя великодушие к завоеванным народам… Но, покорив почти все обитаемые земли, они утверждали свое господство, прибегая к террору и разрушая замечательные города»{1167}.

Хотя процесс становления мировой державы был, конечно, намного сложнее, можно не сомневаться в том, что после победы над Македонией в римском сенате возросло число сторонников концепции отстаивания национальных интересов войнами. Диодор отмечает и другую особенность внешней политики Рима, которая на первый взгляд противоречит его предыдущему утверждению: «Римляне взяли за правило прибегать только к тем войнам, которые им кажутся справедливыми, и не принимать непродуманных и поспешных решений»{1168}. Диодор, вероятно, имел в виду, что римский сенат не желал обвинений в развязывании несправедливой войны. Поэтому, наверное, мы и наблюдаем в отношениях Рима с Карфагеном длительный и болезненный процесс подталкивания карфагенян к тому, чтобы дать римлянам удовлетворительный повод для военных действий.

Благоприятные в этом отношении для Рима условия сформировались в 162 году, когда Масинисса захватил плодородные прибрежные земли Малого Сирта, которыми веками владели карфагеняне, и возник конфликт. В действительности нумидийский царь хотел завладеть богатыми торговыми факториями, но они были надежно защищены и ему не достались.

Военную акцию довершило посредничество Рима. Карфаген обязали отказаться от каких-либо притязаний на захваченные Масиниссой территории и, кроме того, выплатить нумидийцам 500 талантов серебра: этой суммой оценивались доходы, полученные Карфагеном в Малом Сирте с начала конфликта{1169}. Даже Полибия возмутила несправедливость такого решения. По его словам, претензии карфагенян на земли Малого Сирта были обоснованными, что признавалось и Масиниссой, объяснявшим вначале вторжение необходимостью преследовать бежавшего военачальника{1170}.

1 ... 75 76 77 78 79 80 81 82 83 ... 120
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Карфаген должен быть разрушен - Ричард Майлз бесплатно.
Похожие на Карфаген должен быть разрушен - Ричард Майлз книги

Оставить комментарий