Я тоже внес посильную лепту в уничтожение вида строптивых травоядных. Уже на подходе к фуэртэ Кабеса мне пришлось защищать от нападения бешеных лошадей семью одного фермера, живущего рядом с проезжим трактом. Спасти всех членов фермерской семьи не удалось – двое из пяти детей и супруга бедолаги погибли под копытами животных, которых я кое-как уложил с шести выстрелов.
То, что случилось потом, не лезло ни в какие ворота. Я знал, что запрограммированные дубли обязаны были в подобной ситуации изображать истерику – сколько раз мне доводилось сталкивался с пострадавшими от всевозможных бед оседлыми. Но такое проявление шока у носителя искусственного интеллекта было для меня в новинку. Оставив выживших детей рыдать над телами родных, спасенный хозяин переступил через трупы лошадей и, злобно сощурив глаза и сжав кулаки, поинтересовался, зачем я застрелил его жену, детей, а также домашних животных. Сбитый с толку, я попытался объясниться, однако разъяренный фермер не пожелал слушать оправдания и бросился на меня с кулаками. Пришлось угомонить его легким ударом приклада в лоб, после чего спешно ретироваться, пока рехнувшийся от горя оседлый не схватился за топор или вилы и не довел Проповедника до греха.
Фуэртэ Кабеса бурлил, взбудораженный последними событиями, которые, как выяснилось, происходили во всех без исключений регионах туманного мира. Массовые карательные рейды скитальцев против четвероногих растерзателей за три дня избавили Терра Нубладо от угрозы, подчистую истребив поголовье лошадей. Вряд ли где-то в лесах оставались неуничтоженные особи – как показывал опыт, одичавшие животные не прятались, а упрямо преследовали людей до тех пор, пока в конце концов не погибали от пуль карателей.
Я побродил по столичным трактирам, послушал, что говорят прибывшие из карательных экспедиций скитальцы, и с удивлением узнал, что моя история об обезумевшем фермере повторилась и с некоторыми другими карателями. Избавленные от угрозы, оседлые упорно не желали вспоминать об ужасах, которые им пришлось пережить, зато все как один вбили себе в голову, что причиной смерти их родных, а также домашних животных являются пришедшие на выручку скитальцы. До вооруженных столкновений с фермерами дело, правда, ни у кого не дошло, но раздосадованные черной неблагодарностью спасители клялись, что, если бы они пробыли у спасенных еще немного, наверняка те напали бы на них с оружием.
– Что происходит, респетадо Проповедник? – спрашивали скитальцы, когда порой узнавали меня в трактирном полумраке. За что я любил столицу, так это за пестрое многолюдье, в котором, как это ни парадоксально, мне всегда удавалось затеряться. Чего сроду не происходило в провинциях, где мои плащ, шляпа и мрачная репутация неизменно привлекали к себе внимание. – Почему Баланс допустил такой хаос? Или так и должно было случиться?
Что я должен был им ответить? Скитальцы знали, что Проповедник служит Балансу, но ни один из них не подозревал, на каких драконовых условиях. До недавнего времени я, слуга высших сил этого мира, знал о здешних реалиях даже меньше, чем любой из игроков-новичков. Сегодня спектр моих знаний заметно расширился, но не настолько, чтобы брать на себя ответственность и делать официальные заявления от лица Баланса. Юлить и изобретать отговорки я не желал, поэтому отвечал коротко и правдиво: понятия не имею. Высказывать собственную версию относительно эпидемии бешенства я тоже не собирался, поскольку подозревал: найдутся такие, кто, ссылаясь на меня, непременно выдаст ее за истину в последней инстанции. Мне был не нужен ярлык лжеца, который мог прилипнуть к моей репутации, когда правда окажется обнародованной.
Башня Забвения, рассекреченная банда вымогателей, таинственный Тенебросо, необъяснимый катаклизм в фуэртэ Транквило... А теперь еще странное лошадиное бешенство и столь же странное поведение оседлых, которые никак не реагировали на терзающих их кровожадных зверей, зато готовы были учинить расправу над своими избавителями. Я сомневался, что даже Патрик Мэддок обладал ответами на все эти загадки, высыпавшиеся на наши головы как из рога изобилия.
Я не ждал Патрика так скоро, поскольку был уверен, что у него хватает забот за пределами симулайфа. Проведение разбирательства по выявленным фактам беспрецедентного вымогательства – дело долгое и хлопотное. В сравнении с ним проблема крэкеров, мухлюющих с параметрами своих дублей, выглядела обычным детским хулиганством. А если сегодня у Патрика и выдавалась минута покоя, дома Мэддока ждала дочь, которой после всего пережитого требовалось родительское внимание и поддержка. Как бы сурово ни пинала жизнь Арсения Белкина, все же он еще не окончательно зачерствел и мог проникнуться сочувствием к другу. Поэтому я даже в мыслях не торопил Патрика, хотя очень уж не терпелось побеседовать с ним начистоту в спокойной обстановке.
Вопреки моим ожиданиям, Гвидо объявился в фуэртэ Кабеса довольно скоро. Зануда знал мое излюбленное место временного проживания – постоялый двор «Туманный Бродяга», – и для маэстро не составило труда отыскать меня в людной столице. Вечерами я, как обычно, захаживал в трактир при постоялом дворе, садился в темный угол, ужинал и глазел на красоток из варьете – одного из лучших трактирных шоу не только в фуэртэ Кабеса, но и во всем Терра Нубладо. Неторопливо потягивая воду, я усердно старался внушить себе состояние опьянения и отрешиться от мрачных мыслей. Получалось плохо, но сама атмосфера увеселительного заведения воздействовала на меня благоприятно и расслабляла безо всякого спиртного. Одно было обидно: Консуэла – звездочка местной сцены здесь больше не выступала. Либо голосистая милашка подыскала себе более высокооплачиваемую работу при дворе кого-либо из местных соправителей (фуэртэ Кабеса походила на апельсин в разрезе: восемь секторов-районов, и в каждом заправлял свой диктатор. Дабы хоть как-то поддерживать порядок в этом бедламе, диктаторы заключили соглашение и все проблемы, касающиеся столицы в целом, решали на ежемесячном совете Большой Восьмерки), либо создатель дубля трактирной певички решил просто оставить игру. Жаль, с уходом Консуэлы заведение моего давнего знакомого скитальца Узиеля Буйного лишилось прежнего колорита, из-за которого я так обожал этот трактир.
– Кого я вижу! – обрадованно воскликнул я при виде усаживающегося за мой столик Гвидо. Сегодня я действительно был рад его видеть. Несмотря на то, что из моего угла зал просматривался как на ладони, маэстро все равно подобрался ко мне незамеченным. Уж не по потолку ли он, случаем, пробежал? – Голоден, амиго? Заказать тебе что-нибудь?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
