Помнишь, Арсений, я упоминал, что обнаруженная Госсом генетическая мутация напоминала последствия радиационного облучения? Пусть не радиация, но некая аномальная энергия на нас и впрямь воздействовала. Госс понял это, когда начал исследовать нас – родителей детей, пораженных патологией информационной зависимости. Академик быстро догадался, где именно следует искать корень проблемы. Патология Госса широко распространена только в высокоразвитых странах, в остальных – лишь частные случаи. Патология Госса – болезнь высокоразвитой цивилизации, а инкубаторами болезни выступили мы. История моей молодости типична и схожа с историей каждого родителя, чьи дети страдают сегодня этой проклятой напастью. Непривычная, даже агрессивная среда, в которую мы окунулись благодаря стремительному научно-техническому прогрессу, наложила на нас неизгладимый отпечаток. Каким именно образом? До сих пор конкретно не выяснено. Возможно, это был след от воздействия электромагнитных полей, которые окружали нас практически круглые сутки, или же сыграла негативную роль плохо изученная нами чересчур активная информационная среда. А может быть, наши гены мутировали по иной причине... Со временем это обязательно выяснится, и наши потомки сделают правильные выводы. Но факт остается фактом: мы породили на свет поколение, жизнь которого напрямую зависит от продуктов наших же научных достижений. Круг замкнулся. Как его разорвать, никому не известно.
Книги, газеты, письма, слухи... Веками люди довольствовались только этими источниками информации. Сто с лишним лет назад к ним присоединились радио и телеграф, спустя еще полвека – телевидение, совсем недавно – мобильная связь и Интернет. Наступает эпоха передачи данных на технологиях ВМВ... Информационное поле планеты... Мои родители полвека назад знать не знали, что это такое. Сегодня это уже не поле, а натуральный океан – стихия, в которой мы чувствуем себя песчинками. Неудивительно, если она и выступит когда-нибудь причиной гибели человечества. Однажды мы просто захлебнемся, пытаясь преодолеть очередную накатывающую на нас волну прогресса.
Мир стремительно меняется. Мы же пытаемся за ним поспеть и думаем, что впрямь поспеваем. Но это самообман. Спорить с природой – противоестественно. Наш организм неспособен адаптироваться к такой быстрой перемене окружающей среды, и дети с врожденной патологией Госса тому прямое доказательство. Мы сами задаем себе запредельный жизненный темп, внедряя в жизнь все, до чего только додумываются наши гениальные ученые. Но делаем мы это, абсолютно не переживая о последствиях. Порой мне кажется, что мы даже время заставили бежать быстрее. Те цели, на достижение которых раньше уходили годы, а иногда и века, при помощи современных технологий достигаются с немыслимой скоростью. Но, ускорив время, мы ускорили и приближение конца света. И он, вероятно, уже не за горами.
Такова реальность, Арсений. Похоже, на какой-то из развилок истории человечество выбрало неверный путь развития. И назад дороги нет. Мы достигли многого, но пускать историю вспять, к сожалению, так и не научились...
– ...А как называется мое заболевание? – спросил я. – И вообще, кто дал вам разрешение проводить надо мной эксперименты?
– Разрешение выдала лондонская клиника, на попечении которой ты находишься в коме вот уже четверть века, – слово в слово подтвердил Патрик версию, выдвинутую своей дочерью. Я обреченно кивнул: что ж, все понятно, иного объяснения и не напрашивалось. Новость была воспринята мной спокойно: у меня имелось достаточно времени свыкнуться со своей вероятной судьбой. – Мы в те годы как раз проводили изучение Внешних Ментальных Волн на предмет их терапевтического эффекта, когда нам подвернулся ты – довольно любопытный субъект для исследований. Пройти мимо такого шанса было бы преступлением перед наукой. Оказалось, что родственников у тебя нет, зато есть... точнее, было впечатляющее криминальное прошлое. Неудивительно, что австрийские власти не беспокоились об исчезновении такого гражданина. Мы переговорили с владельцами клиники и выяснили, что им позарез нужны деньги на новое оборудование, которое «Терра» им и предоставила.
– В обмен на подопытного коматозника, – грустно закончил я. – Все как обычно уперлось в деньги.
– Опыты были абсолютно безвредны. К твоим капельницам, энцефалографам и прочему оборудованию лишь добавился наш нейрокомплекс. И все в итоге остались довольны: ты получил возможность жить полноценной жизнью, твоя клиника модернизировала оборудование, а мы еще на шаг продвинулись в изучении ВМВ. Что ты так помрачнел? Разве тебя не утешает мысль, что благодаря нашим экспериментам ты сыграл значительную роль в истории мировой науки?
– Да, и впрямь есть чем на старости лет гордиться, – кисло усмехнулся я. – Только вот перед кем? Кому еще, кроме тебя, я должен сказать спасибо за то, что продолжаю жить на этом свете?
– Заведующему клиникой профессору Элиоту Эберту, прекрасному специалисту по лечению тяжелых черепно-мозговых травм. Но это он должен говорить тебе спасибо: ты оказал и продолжаешь оказывать его клинике неоценимую помощь. Профессор Эберт был бы не прочь лично поблагодарить тебя, но, к сожалению, он боится связываться с нашим нейрокомплексом и появляться в симулайфе. Не доверяет он всем этим современным диковинкам. Пожилой человек, что тут поделать. Но при случае я обязательно передам ему твою благодарность.
– Значит, лондонская клиника... – подумал я вслух и поморщился. – Отвратительное место – этот ваш Лондон. Странно только, почему крутой крэкер Тантал не обнаружил там моих следов? Инвалида Шульца из Бонна он легко разыскал.
– Кто этих крэкеров разберет. Может быть, плохо искал, а может, получить доступ к файлам лондонской клиники оказалось достаточно сложно. Солидные лечебные заведения, как правило, хранят истории болезни своих пациентов за семью замками, и клиника Эберта – не исключение.
– Ну раз так, значит, здравствуй, Арсений Белкин, – еле слышно со вздохом пробормотал я. – Дерьмово небось выглядишь – как-никак, двадцать пять лет под капельницей. Наверное, сегодня тебя уже никто и не узнает... Но ты уж будь другом, держись, не откидывай копыта. Тебе-то, старый пень, один черт все равно – лежишь да посапываешь. А вот мне без тебя – кранты. Давай, старик, не падай духом – респетадо Проповедник на тебя рассчитывает...
– Прости, не пойму, о чем ты, – подал голос Гвидо, пытаясь расслышать мой разговор с самим собой.
– Патрик, раз ты теперь в курсе, кто я такой на самом деле, – отозвался я, – у меня будет к тебе одна просьба...
– Ты хочешь узнать о судьбе своих родных в России?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
