Он вернулся к домику. На пороге остановился отряхнуть снег с сапог. Как только сделал это, дверь распахнулась, за ней показался старик с винтовкой на изготовку. Винтовка была направлена во двор.
Увидев мрачное лицо хозяина дома, Харлей вначале подумал, что тот кое-как сполз с койки, чтобы прикрыть дверь, пока он кормил скотину. Но тут же понял, здесь что-то другое. Бентон, глядя мимо него, тихо проговорил:
— Осторожно! Там, сзади!
Харлей ясно осознал — это смерть. За его спиной Тэлботы, их четверо. Они его поймали.
Но остался спокойным.
Вот это было самым удивительным! Теперь он знал: есть вещи похуже смерти, и кое-что пострашнее, чем страх сам по себе.
Харлей медленно повернулся.
— Это мое дело. Ложитесь обратно в постель.
И спустился по ступеням. Он боялся. Действительно боялся, но не так сильно, как ожидал. Посмотрел на четырех замерзших мужчин на лошадях, улыбнулся:
— Что, ребята, ищете меня?
Они колебались. Продрогли и дрожали, проведя ночь в каком-то жалком сарае, который отыскали в прерии. А этот человек убил Джека, всадив ему пулю в сердце. Гнались за жалким беглецом, но увидели готового к борьбе мужчину, смело вышедшего им навстречу.
— Джек Тэлбот ехал на лошади, которую у меня украли, — громко произнес Харлей в морозном воздухе. — Когда я потребовал вернуть ее, полез за револьвером. Сам напросился, вот и получил свое. А теперь, ребята, если вам есть что сказать, давайте!
Джой Тэлбот внимательно посмотрел на него. Они думали, что запросто расправятся с убийцей, но тот не выглядел испуганным. Вовсе нет.
Конечно, его легко взять, все-таки четыре револьвера против одного. Или против двух, если считать винтовку старика. Но этот дурак Харлей обязательно подстрелит кого-нибудь из них, может, даже двоих. В конце концов, ехали, чтобы ухлопать этого человека, а не самим быть убитыми. Каждый понимал — первым падет тот из них, кто попытается достать револьвер.
В тихом морозном воздухе повисло молчание. Кони нетерпеливо били копытами.
— Джек мог купить твою лошадь у вора, — ответил наконец Джой Тэлбот. — Мы о ней ничего не знаем.
Это было отступление. Харлей был достаточно умен, он понял. Сделал шаг по направлению к ним и неожиданно для самого себя приказал:
— Отведите ту лошадь ко мне на ранчо в понедельник утром и будем в расчете. Ясно?
Тэлботам его слова не понравились. Они сознавали, что с ними случилось, всем четверым было очень неприятно. После такого они просто потеряют лицо, опустятся на самое дно, люди перестанут обращать на них внимание. Каждый знал это, но никто не хотел умирать.
— Какой смысл соседям враждовать? — проговорил Джой Тэлбот. — Какой смысл? — Потом Джой Тэлбот шевельнулся… Повернул коня к воротам. Вслед за ним остальные проделали то же.
— Джой!
Джой обернулся, посмотрел на Харлея.
— Загляни к Андерсону, попроси его покормить мой скот, ладно? А мне надо позаботиться здесь о моем друге.
Когда они проехали ворота, один из Тэлботов спешился и аккуратно закрыл их за собой. Похоже, они были не очень-то склонны к разговорам.
— Харлей! — Это уже крикнул Бентон. — Заходи в дом и закрой дверь! Выморозил всю комнату. Кроме того, пора бы позавтракать.
Харлей снова обил снег с сапог, подошел к двери. Оглянулся, посмотрел на небо. Облака бежали к северу, солнце играло на сосульках. Об этой стране можно сказать только одно — здесь быстро проясняется погода.
ПОБЕЖДАЕТ СИЛЬНЕЙШИЙ
Когда Спек добрался наконец до воды, минуло уже двое суток, как он должен был умереть.
Его растрескавшиеся губы шуршали, словно папиросная бумага, стоило лишь ими пошевелить. Темно-коричневое от загара лицо приобрело красноватый оттенок. Но разум и дух были живы, даже прерия не смогла их сломить.
Без сомнений, Росс и Флорен считали, что он уже мертв. Это забавляло и побуждало странное чувство юмора.
Неожиданно щебетание птиц подсказало, что где-то поблизости есть вода. Словно во сне, пошел он, спотыкаясь, в том направлении, но вскоре остановился и, покачнувшись, медленно повернул голову на затекшей шее.
Крошечное, похожее на лужу, озерцо, в котором оказалось совсем немного воды, занимало лишь маленькую часть громадной впадины, окаймленной справа острыми как нож скалами, не очень давнего геологического выброса.
Спек видел не одну дюжину подобных скал во время своих скитаний, но эти выглядели как-то по другому. Чахлая сероватая растительность прерий здесь была яркого зеленого цвета. Впрочем, если бы не птицы, мог бы этого и не заметить, как и то, что рядом вода.
В затуманенном от жары мозгу мелькнула озорная мысль. Флорен и Росс думают, что, украв золото и взяв оружие, инструменты, флягу, пищу, отобрали у него все, дабы он не мог выжить, ничего не оставили. Как бы не так!
Он знал, что ему предстоит, лучше, чем кто-либо иной. Когда они ушли, он не сразу двинулся с места, а остался спокойно лежать в тени от выступа скалы, где раньше был его тайник с добытым золотом, но потом он сделал все, чтобы освободиться от веревок. В путь отправился, когда солнце стало садиться, — зашагал вперед по бескрайней земле, покрытой вечерними тенями.
У него осталось только два предмета, которые Флорен и Росс, по-видимому, посчитали просто-напросто хламом в разграбленном лагере — старательский лоток для промывки золота и квадратный кусок парусины от палатки.
До того как окончательно стемнело и стало невозможно идти, Спек проделал восемь миль. Остановившись, прежде всего вырыл в песке углубление, положил в него лоток, накрыл его парусиной и придавил сверху несколькими крупными камнями. Лишь приготовив такую ловушку для росы, лег спать.
Наградой за все эти старания была ложка воды, которую он с наслаждением проглотил. А прежде чем солнце поднялось над вершинами, оставил за собой еще три мили. Потом остановился у двух валунов, сделал между ними укрытие от палящих лучей из высохшего кедра, заполз в этот островок прохлады и улегся там.
К вечеру второго дня ему попался кактус-бочка. Спек срезал верхушку, выжал немного влаги из бледно-зеленоватой массы. Во вторую и третью ночь опять сооружал ловушки для росы, каждый раз добывая немного воды. Когда же услышал пение птиц, то сразу даже не понял, что это означает. Быстро повернувшись, споткнулся об острые камни. Внизу, среди ивовых кустов, блеснуло озерцо шириной не более четырех футов. Но в нем лежал… подохший койот.
Качаясь как пьяный, он стоял и смотрел невидящими глазами на этого койота и ядовитую воду. Знал: дальше не сможет идти — сначала должен напиться. Но и понимал: если подхватит дизентерию, в его ослабленном состоянии она наверняка его убьет. Однако не собирался сдаваться. Спек прекрасно усвоил законы дикой страны, помнил все ее уроки. И не зря же, в конце концов, собрав всю свою волю, шел через прерии целых сорок миль.
