Иерусалим в руках мусульман
День официальной капитуляции Иерусалима выбирался с большой тщательностью, так чтобы подчеркнуть образ султана как истинного и преданного борца за веру. Говорили, что несколькими столетиями ранее Мухаммед совершил свое ночное паломничество в Иерусалим, откуда 2 октября вознесся на небо. Проведя отчетливую параллель между своей собственной жизнью и житием пророка, Саладин выбрал именно эту дату в 1187 году, чтобы с триумфом войти в покоренный город. Завладев Иерусалимом, мусульмане приступили к его исламизации. Многие христианские святыни и церкви были лишены сокровищ и закрыты, некоторые были переоборудованы в мечети, медресе или монастыри. Судьба церкви Гроба Господня долго обсуждалась. Многие настаивали на ее полном уничтожении. Одержала верх более умеренная позиция. Многие мусульмане понимали, что христианские паломники все равно будут почитать это место, даже если церковь сровнять с землей. Кроме того, Саладину напомнили, что первый мусульманский завоеватель Иерусалима — Умар — оставил церковь нетронутой.
Духовная важность достижения Саладина проявилась яснее всего в неутомимом старании, с которым он и его люди принялись «очищать» святые места. Главными среди них были две площадки на Храмовой горе — мечеть Купол Скалы и мечеть Аль-Акса. В глазах мусульман франки подвергли эти сооружения серьезнейшему осквернению. Теперь это предстояло исправить. При латинянах Купол Скалы, построенный мусульманами в конце VII века, вмещавший скалу, на которой Авраам готовился принести в жертву своего сына и откуда Мухаммед вознесся на небо во время ночного паломничества, был преобразован в Templum Domini — церковь Господа Нашего, а его великолепный купол был увенчан гигантским крестом. Этот символ был немедленно уничтожен, равно как и христианский алтарь внутри, иконы и статуи, и для очистки сооружения использовали ладан и розовую воду. После этого один мусульманский очевидец заявил, что «Купол Скалы очищен от грязи неверных слезами правоверных» и в очищенном состоянии напоминает «юную невесту». Позднее на нем была сделана надпись, увековечивающая роль султана: «Саладин очистил этот священный дом от многобожников».
Аналогичная работа была выполнена в мечети Аль-Акса, которую франки сначала использовали как королевский дворец, а потом как часть штаб-квартиры тамплиеров. Стена, закрывающая михраб (нишу, указывающую направление для молитвы), была снесена, и все здание реконструировано, так чтобы, по словам Имад аль-Дина, «правда восторжествовала и все зло было нейтрализовано». Первая пятничная молитва состоялась 9 октября, и честь произнесения проповеди в тот день оспаривали многие ораторы. Саладин выбрал Ибн аль-Заки, имама из Дамаска, чтобы тот выступил перед толпой. В проповеди Ибн аль-Заки были подчеркнуты три взаимосвязанные темы. Акцентировалось внимание на идее завоевания как формы очищения, с благодарением Богу за очищение «Его Святого Дома от грязи многобожия и скверны». Слушателей просили «очистить остальную землю от грязи, которая разгневала Бога и Его апостолов». В то же время возносились всяческие хвалы султану, доказавшему, что он истинный поборник веры и защитник Святой земли. Его достижения сравнивались с деяниями самого Мухаммеда, и людям предлагалось идти по пути джихада: «Ведите священную войну; это лучшее средство служения Богу, самое благородное занятие в жизни».[222]
Достижение Саладина
Лето 1187 года принесло Саладину две ошеломляющие победы. Воспользовавшись удачным моментом после сражения при Хаттине, он захватил Иерусалим, затмив достижения всех мусульманских предшественников эпохи Крестовых походов. За несколько десятилетий до этого его патрон Нур ад-Дин приказал соорудить потрясающе красивую кафедру, надеясь однажды установить ее в священной мечети Аль-Акса. Теперь султан исполнил мечту своего предшественника и приказал доставить кафедру из Алеппо в Иерусалим, где она и оставалась в течение восьми столетий.
Показательно, что даже современник Саладина мусульманин Ибн аль-Асир признает беспрецедентное величие достижений султана в 1187 году: «Столь благословенное деяние, как завоевание Иерусалима, не было достигнуто никем, кроме Саладина… со времен Умара». Аль-Фадиль в письме багдадскому халифу подчеркивал, что султан нанес поражение франкам, стремясь к священным преобразованиям: «С мест молитвы он сбросил крест и после этого позвал к молитве… люди Корана стали преемниками людей креста».[223] Через восемьдесят восемь лет после триумфа первых крестоносцев Саладин вернул Святой город исламу, нанеся мощный удар Утремеру. Он придал новую форму Ближнему Востоку и теперь был готов добиться прочной и окончательной победы в войне за Святую землю. Но пока новости об этих удивительных событиях разносились по христианскому миру и за его пределы, вызывая потрясение и благоговение, латинское христианство пробудилось к действию. На Западе снова возникла мстительная жажда священной войны, и огромные армии двинулись в Левант. Вскоре Саладину предстояло защитить свои завоевания от Третьего крестового похода, с которым на Ближний Восток пришел новый защитник христианской веры — Ричард Львиное Сердце.
Часть третья
ИСПЫТАНИЕ ВОИНОВ
Глава 13
ПРИЗЫВ К КРЕСТОВОМУ ПОХОДУ
В конце лета 1187 года, когда Утремер еще не оправился после катастрофы при Хаттине и быстро шло разделение Саладином франкской Палестины, архиепископ Иосиф (Жозе) Тирский отбыл на Запад. Он вез известия о страшном поражении христианства хилому папе Урбану III, который сразу умер от шока и горя. В последующие недели и месяцы ужасные новости разошлись по всей Европе, вызвав тревогу, смятение, гнев — и положив начало новому призыву к оружию и военной кампании, вошедшей в историю как Третий крестовый поход. Теперь крест приняли самые могущественные люди в христианском мире, от Фридриха Барбароссы, великого императора Германии, до Филиппа II Августа, юного французского короля. Но истинным борцом за христианскую веру стал английский король Ричард Львиное Сердце, один из величайших воинов Средневековья. Именно он бросил вызов господству Саладина на Святой земле. Прежде всего Третий крестовый поход стал состязанием между этими двумя титанами, королем и султаном, крестоносцем и моджахедом. Через сто лет после своего начала война за Святую землю привела этих великих героев к эпической схватке, которая стала испытанием для обоих мужчин. В ней разбивались мечты, и о ней слагались легенды.[224]
ПРОПОВЕДЬ ТРЕТЬЕГО КРЕСТОВОГО ПОХОДА
Раны, нанесенные христианству в Хаттине и Иерусалиме в 1187 году, подтолкнули латинский Запад к действию, вновь разожгли костер крестоносного энтузиазма, который уже много десятилетий мирно тлел. После неудачи Второго крестового похода в конце 1140-х годов тяга христианской Европы к священной войне существенно угасла. Многие начали сомневаться в чистоте помыслов папства и крестоносцев. Один германский хронист описал Второй крестовый поход, совершенно не стесняясь в выражениях. Он утверждал, что «Бог позволил разгромить западную церковь за ее грехи. Появились некоторые псевдопророки, сыны Велиала, и свидетели Антихриста, которые совратили христиан пустыми словами». Даже Бернар Клервоский, главный пропагандист и защитник крестоносного движения, не мог сказать ничего утешительного и лишь заметил, что неудачи, испытанные франками, были частью непостижимых планов Господа. Грехи также были выдвинуты как объяснение божественного наказания, и нередко якобы распутные франки, живущие в Леванте, подвергались нападкам как грешники.[225]
Неудивительно, что попытки отправить сильные крестоносные экспедиции после 1149 года оказались неудачными. Сила и единство мусульман на Ближнем Востоке при Нур ад-Дине и Саладине возросли, а Утремер в это время столкнулся с рядом кризисных ситуаций. Это смерть князя Раймунда Антиохийского в сражении при Инабе, поражение при Хариме в 1164 году, «потеря трудоспособности» прокаженным королем Бодуэном. Повсеместно левантийские франки обращались к Западу с просьбами о помощи, и, хотя небольшие отряды прибывали для защиты Святой земли, в основном просьбы оставались безответными.
Тем временем западные монархи должны были охранять и защищать собственные королевства, то есть выполнять задачу, доверенную им свыше. Ежедневно занимаясь политикой, экономикой, торговлей и военными действиями, они находили перспективу провести много месяцев, а возможно, и лет на Востоке совершенно непривлекательной. Преобладала инерция, а не активная деятельность.
Проблема осложнилась углублением противоречий между ведущими государствами латинской Европы. В 1152 году власть в Германии перешла к представителю династии Гогенштауфенов Фридриху Барбароссе, ветерану Второго крестового похода. Тремя годами ранее Фридрих принял титул императора, но уже не первое десятилетие пытался усмирить воюющие группировки в собственном государстве и желал установить контроль над Северной Италией и все это время участвовал в конфликте с папством и норманнской Сицилией. Во Франции династия Капетингов сохранила корону, но в плане территориального господства и политического контроля реальная власть, которой пользовался король Людовик VII, так же как его сын и наследник Филипп II Август (с 1180 года), была сильно ограничена. Больше всего проблем создавало Капетингам возвышение графов Анжуйских.
