Джулия вернулась домой, когда уже стало темнеть. Выяснилось, что свекровь уже приготовила обед. Ели они все по отдельности: Грегори – в гостиной перед телевизором; Саша – у себя в комнате; свекровь напробовалась, пока готовила, и не была голодна, а вот Джулия как раз умирала от голода. Она схватила целых четыре чебурека и съела их прямо над раковиной в кухне.
После обеда она залезла в горячую ванну, а когда вылезла из нее, дети уже находились в своих комнатах. Джулии показалось, что или Грегори, или свекровь сказали им, чтобы те оставили ее в покое, и, хотя она предпочла бы, чтобы дом не был тих как могила, и в нем звучали бы разговоры и смех, Джулия слишком устала, чтобы обращать внимание на такую ерунду.
Она не заговорила о переезде в Калифорнию до того, как они с Грегори улеглись в постель. Ей просто не хотелось устраивать разборки перед детьми, а этот вопрос – Джулия знала наверняка – должен был спровоцировать скандал. Кроме того, ей было необходимо немного времени, чтобы привести в порядок свои эмоции и собраться с силами. День позади был длинный и утомительный.
Джулия хотела поставить Грегори ультиматум, хотя была против того, чтобы ее слова прозвучали именно как ультиматум, поэтому начала с невинного вопроса.
– А что ты думаешь по поводу переезда? – спросила она мужа.
– В другой дом? – оторвался он от своего журнала.
– В Калифорнию.
Джулия увидела, как лицо мужа затвердело, черты его приобрели упрямое выражение, и в ответ на это ее гнев тоже прорвался на поверхность.
– Здесь у нас ничего не получается, – пояснила она. – Мы попробовали, мы попытались исполнить твою мечту, но она превратилась в настоящий кошмар.
– Все еще боишься домов с привидениями, а? – Грегори произнес это с издевкой.
– Нашего сына арестовали, наша подруга погибла, и в городе прошла серия убийств, с которыми нас почему-то связывают! – Джулия посмотрела на мужа. – Этот гребаный город уже готов нас линчевать, а ты все еще притворяешься, как будто ничего не произошло! Так вот, кое-что произошло, и это мешает нам здесь жить, поэтому пора съезжать!
Грегори равнодушно посмотрел на нее и заговорил своим спокойным, рациональным голосом, который всегда использовал в разговорах с детьми, когда что-то им объяснял или когда они с ним спорили и он действительно хотел до них достучаться.
И опять это сработало идеально.
– Я вложил в этот дом и в кафе кучу денег, а лотерейный чек мы получим только следующим летом, – проговорил он. – Мы…
– Мы могли бы найти работу, – прервала его Джулия. – А если ты не заметил, то хочу тебе напомнить, что твоя драгоценная сцена развалилась! И убила Деанну и еще троих человек! И…
– У Пола все застраховано, – спокойно возразил Грегори.
– Прекрати! – крикнула она. – Прекрати свои дурацкие штучки и говори со мною как со взрослой. Сейчас не важно, кто победит в этом споре. Я тебе еще раз говорю, что мы продаем этот дом и уезжаем.
– А я тебе говорю, что нет.
– Тогда послушай: дети, и я, и, возможно, твоя мать – мы все уедем в Калифорнию…
– Не выйдет.
Его улыбка заставила Джулию замолчать. В ней было что-то странное и насквозь искусственное, что сильно ее испугало. Неожиданно женщина вспомнила об одной своей подруге по колледжу, которую звали Тери Ю и которая какое-то время крутила роман с довольно жестоким парнем. Этот ее парень, Тодд, или как там его звали, периодически ее поколачивал, но Тери объясняла свои синяки и царапины недоразумениями: то она поскользнулась и упала, то сама ударилась головой о мебель, то вывихнула руку на ступеньках лестницы…
Однажды они втроем отправились на концерт «Джетро Талл»[84] в «Форуме», и на парковке между Тери и Тоддом возникла какая-то ссора. Парень ударил ее по лицу, и ударил бы еще раз, если бы Джулия не протиснулась между ними и не осадила его. Выражение его лица в тот момент было устрашающим: он улыбался, но было видно, что его просто трясет от ненависти и злобы.
В тот момент он выглядел точно так же, как ее муж сейчас.
Она уставилась на Грегори. Тот, в свою очередь, уставился на нее. Она понимала, что они отдаляются друг от друга, но в этот момент ее гораздо больше волновала мысль, что они совершенно не знают друг друга. Она больше не знала мужчину, который сидел напротив нее, и именно это приводило ее в ужас.
Затем это выражение исчезло с его лица, а вместе с ним и все ее страхи. Грегори как подменили – исчезло упрямство, прошел гнев, успокоилась ненависть, и, несмотря на весь его запал, Джулия увидела страх, замешательство и уязвимость, которые скрывались за его маской настоящего мачо.
Перед Джулией опять сидел ее муж.
– Прости, – сказал он. – Прошу тебя, прости…
На его глаза навернулись слезы, и Джулия впервые увидела, как ему было тяжело все это время. Грегори тоже находился в состоянии сильного стресса, и она инстинктивно потянулась к нему, обняла и прижала к себе. Они уже так далеко разошлись, что не способны были понять настроение друг друга. Может быть, в этом и был корень всех их проблем – в отсутствии общения. Ведь сами они не изменились, остались прежними, и Джулия подумала, что, может быть, их поступки в последнее время были результатом необычности ситуации, а не глубокой разницей между ними.
– Я не хотел, чтобы все так получилось.
– Я знаю, – успокоила его она.
– Я вас всех предал. Я не хотел…
– Ш-ш-ш-ш, – произнесла Джулия. – Ш-ш-ш-ш, все в порядке.
Под руками она чувствовала знакомые контуры его тела, край ключицы, мускулы спины. И впервые за долгое время она была с ним близка, по-настоящему близка. «Мы все это переживем, – подумала Джулия, – все осилим и обязательно победим».
– Я люблю тебя, – сказала она мужу.
– И ты собиралась от меня уехать?
– Я не смогу уехать от тебя.
– Тогда дай мне еще один шанс, – попросил Грегори. – Месяц. И если через месяц ничего не изменится к лучшему, мы продадим дом и уедем. Вернемся в Доуни или… куда захочешь.
Она знала, что должна спорить, должна добиваться своего. Это не была проблема только их отношений – она была гораздо больше, и Джулии казалось, что отъезд им совершенно необходим. В этом не было никакой логики, но ей почему-то казалось, что возможность отъезда – это тот редкий шанс, который им предлагается и который скоро исчезнет… на этот раз уже навсегда.
Но муж просил и умолял ее – и Джулия посчитала, что обязана удовлетворить эту его просьбу. Он мечтал о том, чтобы приехать сюда, для него это так много значит, да и речь идет только об одном месяце. А кроме того… может быть, она слишком сильно реагирует на окружающее и ее эмоции начинают влиять на ее решения?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
