– Не знаю. Возможно, для нее это, как сказал тот тип, страховка, а может, она захочет пустить их в ход против меня. Поэтому я и послал тебе снимок.
– Не посылай мне таких вещей, Люк. Я не хочу даже видеть их. Избавься от них.
– Не могу, – сказал я. – Я должен был послать его тебе. Если бы он не был фальшивкой, я не стал бы этого делать. Ты же понимаешь. Я послал его авиапочтой, заказным. Ты можешь и не открывать конверт. Просто спрячь его в надежное место.
– Ты слишком многого от меня хочешь. Ты же знаешь, что я не смогу не взглянуть на него.
– Ну так взгляни, – сказал я, – и убедись, за какого идиота ты вышла замуж.
Несколько секунд она молчала.
– Как бы мне хотелось, чтобы ты никогда не уезжал отсюда.
– Сейчас слишком поздно думать об этом.
Она снова помолчала.
– С тобой все в порядке?
– Да.
– Точно?
– Точно. Мы оба ждем, когда ты вернешься.
Было утро четверга. Отправив письмо, я позвонил ей на следующий день, когда, по моим расчетам, она должна была получить его. Как только я услышал ее голос, я понял, что мне достанется. Он звучал так, словно она только что плакала.
– Немедленно возвращайся домой!
– Но, Элизабет, – запротестовал я. – Осталось всего лишь несколько дней до начала слушания.
– Меня это не волнует. Немедленно же возвращайся домой!
– Ты видела снимок?
– Снимок не имеет к этому никакого отношения!
– Говорю же тебе, что он фальшивка.
– Даже в этом случае, – всхлипнула она, – ты не должен был выглядеть таким довольным, черт возьми!
– Элизабет, ну будь же умницей.
– Я уже достаточно долго была умницей. А теперь я хочу быть просто женщиной. Я не хочу больше с тобой разговаривать. Сообщи телеграммой, когда ты вернешься!
И она повесила трубку. Я тут же перезвонил ей. Но в течение всего часа, что я сидел у телефона, мне отвечал лишь сигнал «занято». Она, должно быть, не повесила трубку. Затем позвонили из холла, что меня ждет мисс Спейзер, и я спустился к ней.
Мы побеседовали в кафе.
– Как Дани? – первым делом спросил я, когда официантка поставила перед нами кофе.
– Куда лучше, – сказала она. – Последнее несколько дней она значительно охотнее идет на контакт.
– Рад слышать это. Она посмотрела на меня.
– И все же она очень больная девочка.
– Почему вы так считаете?
– Причину своих тревог она таит глубоко в душе. И мы еще не докопались до истинной сути. Есть в ней кое-что, чего мы просто не понимаем.
– Например? – спросил я. – Может быть, я мог бы помочь.
– Будучи ребенком, была ли она склонна к вспышкам возбуждения, взрывам гнева, к яростной реакции, когда ее что-то раздражало?
Я отрицательно покачал головой.
– Насколько помню, нет. Как правило, она вела себя совершенно противоположным образом. Когда ее что-то волновало, она замыкалась. Главным образом, или у себя в комнате, или у няни. В другом случае, она могла делать вид, что ничего не произошло.
– Вела ли она себя с вами подобным образом?
Я рассмеялся.
– В этом не было необходимости. Дани и так могла обвести меня вокруг пальца.
– По отношению к матери?
Я помедлил.
– Я очень прошу рассказать мне, – посмотрела она на меня. – Я не хочу, чтобы у вас создавалось впечатление, будто я излишне настойчива или же толкаю вас на неблагородные поступки. Но сейчас, на этом этапе, нам важна любая кроха информации.
– В сущности, Нора никогда не оскорбляла ее, – сказал я. – Дани, главным образом, страдала больше от пренебрежения ею, чем от излишней опеки.
– Часто ли вы с мисс Хайден ссорились при ребенке? Взглянув на нее, я улыбнулся.
– Наши отношения носили весьма цивилизованный характер, по крайней мере, со стороны Норы. Мы существовали в обстановке непрестанной холодной войны. Она никогда не перерастала в открытые конфликты.
– Что заставило вас прекратить посещение дочери?
– Так мне было сказано.
– Мисс Хайден? Я кивнул.
– В решении суда особо не оговаривалось ваше право посещать ребенка. Вы не пробовали подать иск, когда мисс Хайден запретила вам приезжать?
– Я был не в том положении, чтобы что-то предпринимать. Я был полностью сломлен.
– И что вы тогда сделали?
Я посмотрел ей прямо в глаза.
– Стал пить, – просто сказал я.
– Вы не пробовали объяснить своей дочери, почему не приезжаете к ней?
Я покачал головой.
– Что с этого было бы толку? Все равно ничего бы это не изменило. Мисс Спайзер не ответила. Помолчав несколько секунд, она снова обратилась ко мне.
– Вчера я видела вашу бывшую тещу. Предполагаю, вы осведомлены о ее планах относительно Дани?
– Да.
Я был на той встрече, когда шло их обсуждение. За то короткое время, что было в ее распоряжении, старая леди сотворила просто чудеса. Должно быть, это обошлось ей в немалую сумму, но Дани была переведена в другую школу, пользовавшуюся великолепной репутацией заведения, где умели обращаться с детьми, у которых есть проблемы в жизни. Доктор Вайдман, известный детский психолог, уже успел связаться со школой и был готов взять на себя ответственность за восстановление здоровья девочки.
– Вы были согласны? – спросила мисс Спейзер.
– Я думаю, что это самое лучшее решение.
– Вы не возражаете, если Дани будет под опекой бабушки?
– Нет. Мне это кажется единственно правильным решением. Миссис Хайден отличается исключительным чувством ответственности. Она приложит все силы, чтобы у Дани было все, что ей необходимо.
– Не сомневаюсь, что так и будет, – мрачно согласилась мисс Спейзер. – Но ведь, если все, что вы мне рассказали, соответствует истине, то же делала и ее мать.
Я понял, что она хотела сказать. Нора предоставляла Дани все, в чем та, по ее мнению, нуждалась, и все же ничего не удалось предотвратить.
– Миссис Хайден сможет уделять Дани куда больше внимания. У нее нет никаких интересов вне дома, в отличие от Норы.
– Вы знаете, конечно, полковник, что ваша дочь не девственница. Вполне возможно, что она была в определенных отношениях с человеком, которого убила.
– Я так и предполагал, – откровенно признался я.
– Мисс Хайден утверждает, что она и не догадывалась. На это мне было нечего сказать.
– У нас сложилось впечатление, что Дани смутно представляет себе моральную сторону сексуальных отношений. И насколько нам удалось выяснить, мать в этом смысле представляла для нее не самый лучший пример.
– Думаю, мы оба понимаем это, – сказал я. – Это одна из причин, по которой я чувствую, Дани будет куда лучше жить у бабушки.
Она посмотрела на меня.
– Возможно, вы и правы. Но пока мы не очень убеждены в этом. Если бабушке не удалось добиться успеха в воспитании собственной дочери, как она сможет воспитывать внучку? – Она допила свой кофе. – Может, для ребенка лучше всего вообще избавиться от этого окружения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
