свою проповедь, произнесенную в синагоге родного города (Лук. 4, 18–10).
14
См. главу 2 данной книги.
15
Цит. по: Аугштайн, с. 106–107.
16
С. 146.
17
См., напр., Схиллбекс, с. 38.
18
Теологические произведения часто упоминают о «семи речениях Иисуса на кресте». Сюда входят три «речения» в Евангелии от Иоанна (19, 26–30), три – в Евангелии от Луки (23, ст. 34, 43 и 46) и еще одно – в Евангелии от Марка (15, 34) и Евангелии от Матфея (27, 46).
19
В целом, античная греко-римская историография не особенно стремилась сообщить читателю какую-то информацию. Ее целью было отразить этический или религиозный взгляд на реальность. Поэтому героев идеализировали, а вымышленные злые деяния приписывались трусам. Римский историк Тит Ливий назвал это идеальным историографическим методом (см.: Схиллбекс, с. 67).
20
С. 336.
21
Бен-Хорин (Bruder Jesus, с. 109) описывает показания настоятеля берлинского собора Грюбера во время суда над Эйхманом. Эйхман однажды спросил Грюбера, почему тот, будучи христианином, рисковал своей жизнью, помогая евреям, хотя не мог ожидать за это никакой благодарности. Грюбер полагал, что Эйхман, ранее имевший отношение к ордену тамплиеров, поймет смысл притчи о добром самарянине. Он ответил так: «Однажды на еврея напали разбойники и оставили его, полумертвого, лежать на дороге, что вела из Иерусалима в Иерихон. Тогда человек, не бывший евреем, подошел к нему и помог. Таков, господин штурмбаннфюрер, мой ответ».
22
Дибелиус, цит. по: Дешнер, с. 34.
23
См.: Схиллбекс, с. 45.
24
См. главу 9 данной книги.
25
От немецкого «die quelle» – «источник». – Прим. ред. консульт.
26
Историчность Нагорной проповеди, по крайней мере, как единой по форме публичной речи, имевшей начало и конец, спорна. Прежде всего, поразительно, что Нагорную проповедь в ее общеизвестном виде можно обнаружить только у Матфея. У Луки (где действие происходит «на равнине») она значительно сокращена, а Марк и Иоанн вообще не упоминают ни о Нагорной проповеди, ни, среди прочего, о заповеди любить своих врагов. То есть они оставляют без внимания наиболее возвышенное и благородное в учении Иисуса, квинтэссенцию христианства. Евангелие от Марка (12, 31) довольно многозначительно подчеркивает только любовь к ближнему, даже не намекая на любовь к своим врагам. Слова Нагорной проповеди, вероятнее всего, являются всего лишь редакторским изобретением евангелиста Матфея.
27
Кольпинг, с. 653, примечание 124; с. 667. Ситуация подробно излагается в «Энциклопедии Иудаика», т. 10:
Оба главных источника синоптических евангелий – древнее повествование и собрание изречений Иисуса – были составлены в ранней христианской общине Иерусалима, а затем переведены на греческий с арамейского или древнееврейского. Они рисовали образ Иисуса, сохраненный в памяти учеников, знавших его лично. Евангелия в их современном виде представляют собой сплав этих двух источников, которые часто изменялись по причине церковной предвзятости. Это становится особенно очевидным из описания суда над Иисусом и его распятия, в котором все евангелисты, в той или иной мере, преувеличивают вину евреев и сводят к минимуму участие Пилата. Ввиду того, что отношения между церковью и синагогой становились все более напряженными, христиане вовсе не стремились изображать основателем своей веры человека, казненного римским судом. Однако, сверяя источники в соответствии с принципами литературной критики, а также изучая иудаизм того времени, можно нащупать историческую подоплеку суда над Иисусом.
28
У Луки, особенно в Деяниях (2, 23; 4, 10; 5, 30), факты представлены с прямо противоположной точки зрения, личная вина возложена на весь еврейский народ. Евреи несут ответственность как за распятие Иисуса, так и за предательство Иуды.
29
Die letzten Tage Jesu in Jerusalem, с. 172.
30
Еврейский писатель Мэккоби предлагает другую версию:
Назаряне, будучи верными иудеями, приняли участие в защите города, и большинство из них погибли в результате последовавшей бойни. Небольшая часть их выжила, но, будучи весьма ослабленными, они не смогли возобновить миссионерскую деятельность и иметь какое бы то ни было влияние за пределами Палестины. С. Брэндон убедительно опроверг тот факт, что евреи-христиане бежали в Пеллу во время осады Иерусалима. (Jesus and the Zealots, с. 208 и далее)
И Мэккоби, и Брэндон могли ошибаться. Они упустили из виду то, что во время Иудейской войны и руководитель восстания зелотов, и еврейский правитель Иерусалима Бар-Гиора почитались Мессиями. Это, скорее всего, было настолько неприятно для последователей Иисуса, что трудно представить себе, как они могли сражаться на стороне этих «Мессий» или признавать их военную власть.
31
Некоторые из евреев-христиан вернулись в Иерусалим по окончании войны. Однако Бар-Кохба не получил поддержки с их стороны во время своего восстания против римлян (132–135 гг. н. э.) не по причине их пацифистских убеждений, а потому что последователи Иисуса, должно быть, не могли идти под знамена лжемессии (Шёпс, с. 33).
32
Шёпс, с. 17. Имя Иакова, «брата Господа», не было опорочено.
33
Деян. 13, 45–48. Ср. также: Шёпс, с. 10.
34
Рютер, с. 90.
35
В то же время в синоптических евангелиях нет упоминаний о том, что Иисус кого-либо крестил. Повествование Иоанна противоречиво. В то время как в Иоан. 3, 22 Иисус проводит обряд крещения, в Иоан. 4, 2 сказано, что Иисус сам никого не крестил, а только его ученики.
36
В теологической литературе это высказывание, приписываемое Иисусу, обозначается как «слова Воскресшего Господа».
37
III Цар. 8, 41–43; Ис. 49, 6.
38
Bruder Jesus, с. 58.
39
«Энциклопедия Иудаика»:
Либеральная фарисейская школа Гиллеля поощряла язычников, обращающихся в иудаизм. В противоположность этому, школа Шаммая
