управлять мной, словно марионеткой.
— Я и не собираюсь этого делать, просто взываю к твоему здравому смыслу. Смерть Коракса нам сейчас не нужна. Большинство его людей воспримет это как личную угрозу, да и потом он сильный маг.
— Мне нужно было убить Коракса уже очень давно. А насчет твоей личной выгоды — ты ошибаешься. У нас должен быть один лидер. И это будешь ты. Матросы Коракса без раздумий перейдут на твою сторону. Никто не любит Мария.
— Послушай, но ведь Коракс столько нам помогал. Тогда у берегов Ритреи и в этот раз тоже. Без него мы вас из темницы так просто не вытащили бы. Ты и твоя жена обязаны ему жизнью, может, простишь оскорбление, Вальд?
— Ларс, хватит решать за меня! Настало время совершать такие поступки, за которые я, наконец, начну себя уважать.
Вальд вскочил с лежанки и вылетел в дверь.
Ларс тяжело вздохнул. Ну что же, скоро они придут к Швараху, и тогда он попробует убедить Коракса отказаться от поединка. Как бы то ни было, но эту схватку нужно предотвратить. Нельзя допустить смерти Вальда, а Марий… Марий, пожалуй, тоже пригодится.
***
Когда Коракс вернулся на свой корабль, благодаря стараниям Пейри головная боль практически прекратилась. Они прошли в каюту в полном молчании. Кажется, по-настоящему ему была рада только маленькая Аделина. Она обняла его за шею и не отпускала. Тем не менее он слышал в её голове грустные мысли о том, что мама с папой опять почему-то поругались, и у всех плохое настроение. Айрон и Пейри же излучали открытую обиду. Если жена еще хоть как-то пыталась сделать лицо, то сын просто даже не смотрел в его сторону. Ютиться с семьей в одной каюте было странно. Аделина пошла рассматривать вещи. Айрон скинул сумку и замер в ожидании, что же ему скажут делать дальше.
Коракс посмотрел на единственный гамак и понял, что надо бы достать другие.
— Располагайтесь, — сказал он. — я сейчас вернусь.
Вскоре он пришел с несколькими гамаками.
Сын сидел на стуле, а Пейри, бросив сумку посередине комнаты, смотрела в окно, словно там можно было увидеть нечто интересное.
— Айрон! — не выдержал Коракс, — возьми сестру и иди погуляй с ней!
Как только дети вышли, он подошел к Пейри и замер за её спиной. Та обернулась и растянула губы в улыбке.
— Спасибо, что забрал нас, Марий.
— Ты теперь никогда меня не простишь, да?
Её глаза наполнились слезами.
— Только не ври мне, пожалуйста.
— Я постараюсь простить, — ответила Пейри, и слезы хлынули у неё из глаз, — постараюсь. Но не обещаю.
Коракс почувствовал себя так, словно он рухнул в бездонную пропасть и ему уже никогда не выбраться обратно.
— Что я должен сделать, чтоб ты меня простила?
— Я любила совершенно другого человека, верни мне моего мужа, Марий.
Коракс вышел из каюты, громко хлопнув дверью и тут же увидел детей, которые стояли совсем рядом.
— Идите к матери, — кинул он, чувствуя волны ненависти от сына.
На закате они подошли к острову Шварах, долго искали, где можно пришвартоваться. В небольшой бухте поместилось лишь три корабля. Остальным пришлось бросать якорь в проливе между островом и берегом орков. Когда, наконец, они спустили якорь, Коракс позволил команде отдыхать. Сам же покосился на дверь своей каюты и понял, что видеть обиженную Пейри ему невероятно больно. Подумав секунду, он решил направиться к служившему на его корабле стихийнику по имени Нестор.
Открыв каюту, он обнаружил того сидящим в обнимку с бутылкой орочьей настойки. Нестор опасливо покосился на капитана.
— Налей мне тоже, — попросил Коракс.
Опрокинув чашу крепкого пойла, он услышал с палубы грохот и крики. Коракс вышел из каюты и увидел бочку, катящуюся прямо на него. Резво отпрыгнув, он двинулся на шум. У грот-мачты в круг собралось с десяток матросов.
Крез, огромный детина, которого Коракс нанял буквально несколько месяцев назад, с кривой ухмылкой наблюдал, как поднимается его противник по имени Сем. Тот был уже с рассеченной бровью. Сем резво вскочил, вынул кинжал и совершил молниеносный выпад. Крез ушел с линии атаки, перехватил запястье Сема и резко вывернул его руку назад, опрокидывая соперника на палубу. Тот попытался встать, но Крез мощнейшим ударом в затылок вновь впечатал его в корабельные доски и под возбужденные крики наблюдавших начал избивать ногами. Сем уже не пытался сопротивляться, лишь скрючился на палубе, закрывая лицо окровавленными руками.
— Что тут происходит?! — гаркнул Коракс.
Крез на секунду остановился и злобно глянул на капитана.
— Этот хор рылся в моем сундуке! — прорычал он и нанес еще один удар по лежащему Сему.
— Он врет… — простонал тот.
— Прекратить, я сказал! — рявкнул Коракс.
Крез посмотрел на капитана бешеными глазами. Казалось, он сейчас бросится и на него.
— Я просто наказал эту тварь, раз уж ты тут порядок навести не можешь.
У Коракса потемнело в глазах, он вытянул руку, и Крез с дикими криками начал чернеть и осыпаться пеплом на палубу. Раздались возгласы ужаса. Кто-то замер, не в силах пошевелиться при виде жуткого зрелища, кто-то поспешил поскорее скрыться с глаз взбешенного мага. Через пару минут от Креза осталась лишь горстка пепла.
— Ну что уставились, корабельные крысы?! — рявкнул Коракс. — Быстро драить палубу! Чтоб сверкала, когда я вернусь.
Моряки разошлись. И тут маг почувствовал свет за своей спиной. От ужасной догадки мурашки пробежали по коже. Он обернулся и увидел стоящую неподалеку Пейри. Она смотрела на него полными ужаса глазами, плотно прижав ко рту ладошки.
— Зря ты без разрешения вышла на палубу, — кинул он, проходя мимо.
Коракс прошествовал в каюту стихийника. Тут пахло перегаром. Нестор спал и не проснулся, даже когда темный вошел к нему и начал рыться в сундуке.
Коракс достал кувшин с самогоном и направился на капитанский мостик. Он сделал большой глоток и уставился на волны, плескавшиеся за бортом. На смену острой душевной боли приходило отупение. И тут на мостике появился один из матросов.
— К вам прибыл Ларс Лалей, капитан.
«Какого хора ему тут надо?!», — мелькнуло в голове у Коракса, но ответить он не успел. Ларс уже шел к нему.
— Вечер добрый, Марий.
— Чего ты тут забыл, ритреанец?
С оскорблением Коракс попал в точку. Почувствовать эмоции Ларса он не мог, но глаза недобро блеснули. Впрочем, парень отлично держал себя в руках.
— Я не ритреанец, моя мать была ассуринкой, и мне очень не нравится, когда меня так называют. Но в этот раз я готов простить тебя, но только в этот раз.
