Несколько раз рейтар падал, не удержавшись на ногах, и другой, более опытный боец, на его месте уже остыл бы и изменил рисунок схватки. Однако Рольф словно сошел с ума. Он уже мало что соображал; рейтар даже не слышал подсказок товарищей, которые вдруг перестали смеяться и забеспокоились: юный пленник оказался твердым орешком. Когда Рольф получил ранение, многие с надеждой посмотрели на де ла Марка, дожидаясь, что он прекратит поединок.
Но тот был угрюм, безмолвен и неподвижен как скала. Какие мысли роились в его голове, никто даже не предполагал.
А барон все больше и больше убеждался в том, что паломник — великолепный боец и неплохо бы привлечь его на свою сторону в качестве наемника. Так лихо работать саблей может не каждый. Арденнский Вепрь уже понял, что пленник играет с Рольфом. Он мог бы убить рейтара в любой момент, и Гийом де ла Марк с интересом ждал, какой кунштюк выкинет этот великолепный боец. Что касается жизни или смерти Рольфа, то немец был ему безразличен: одним наемником меньше, одним больше — какая разница?
Рольф утомил даже Андрейку. Но не отвагой и напором, а злобным неистовством и глупостью. Ведь ранением юный Нечай давал возможность рейтару выйти из схватки на вполне законных основаниях практически непобежденным. На войне такие раны считались царапинами, никто не обращал на них внимания и продолжал дальше сражаться. Но одно дело — настоящий бой, а другое — поединок.
Тем не менее Рольф явно жаждал прикончить пленного паломника. И Андрейко, который тоже начал заводиться, усиленно размышлял, как ему поступить — убить Рольфа или тяжело ранить? Это была единственная мысль, которая тайком пробралась в его опустошенный огромным напряжением мозг. В конце концов он решил, что смерть рейтара может привести и его, и всех остальных беглецов к виселице.
Значит, нужно Рольфа просто обездвижить…
Прием, которым воспользовался Андрейко, в свое время он отрабатывал многие дни и недели. Едва Рольф принял стойку «быка», юноша змеей скользнул вперед и в стелющемся броске проткнул рейтару руку, в которой тот держал меч. Болезненно охнув, Рольф выронил клинок и схватился за раненое предплечье. Бой был закончен.
Рейтары сначала резко умолкли, а затем вдруг одобрительно заорали и начали хлопать в ладони. Будучи большими ценителями и знатоками мечевого боя, они не могли не отдать должное мастерству юноши. Захлопал в ладони и сам де ла Марк. Улыбнувшись, он сказал:
— Что ж, поздравляю. Ты заработал свободу. Но отпустить тебя не могу, так как тебе известно, где находится наше убежище. Поэтому предлагаю поступить ко мне на службу. Обижен не будешь — ни в деньгах, ни в еде, ни в женщинах.
При последних словах барона черные рейтары дружно загудели.
— Ну, так что, ты согласен? — спросил Арденнский Вепрь.
— С большим удовольствием, ваша светлость… — Андрейко поклонился. — Благодарю за доверие.
— Ну, насчет благодарности не спеши. Тебе еще нужно показать, чего ты стоишь, в настоящем бою. Но если струсишь или попытаешься сбежать, обязательно найду и повешу на первом же суку как паршивого пса!
Андрейко промолчал, лишь согласно кивнул. А что тут скажешь? Судьба ведет его незнамо куда и зачем. Придется потерпеть. Там будет видно, что и как.
— А как быть с тобой? — обернулся Гийом де ла Марк к Гийо, который стоял, прислонившись к стене конюшни. — Пойдешь ко мне на службу?
— Как ваша милость пожелает, — ответил Пройдоха несколько уклончиво.
Об Арденнском Вепре он знал гораздо больше, чем Андрейко и Жиль, поэтому мало верил в его добрые намерения. Гийом де ла Марк был очень недоверчив и, прежде чем близко подпустить к себе незнакомого человека, обычно устраивал ему жесткую проверку, которая нередко заканчивалась трагически.
— Тогда покажи, чего ты стоишь., — сказал де ла Марк. — Только поединков на мечах сегодня достаточно. Придумаем что-нибудь другое.
— Верните мой кинжал, — попросил Гийо. — Махать мечом я не обучен.
Его просьбу исполнили быстро; кинжал присвоил верзила Хайнрих, который участвовал в пленении беглецов.
Гийо взял клинок, задумчиво повертел его в руках… и вдруг бросил! Просвистев в воздухе, как стрела, кинжал нашел свою цель — высокий колпак главного повара барона, который вышел поглазеть на поединок и стоял под дверью поварни. Клинок пришпилил колпак к двери; он прошел над макушкой кухмистера[65] на расстоянии в два пальца. Ошарашенный повар присел, медленно вытащил голову из колпака и отпрыгнул в сторону как заяц. Рейтары так и покатились со смеху, а де ла Марк, прищурив глаза, задумчиво сказал:
— Однако… Вот так фокус. А ведь мог же и в меня бросить…
— Ваша светлость, как можно?! — Гийо изобразил ужас.
Арденнский Вепрь снисходительно улыбнулся, но глаза у него остались холодными. Он коротко спросил:
— Будешь мне служить?
— Сочту за честь! — твердо ответил Гийо.
— Что ж, отлично. Эрхард!
— Слушаю, майне фрайхерр!
— Поставь всех на довольствие, а этого приставь к лошадям. Но кинжал забрать! Теперь его оружием будут вилы и кнут.
С этими словами Гийом де ла Марк обернулся и пошел в личные апартаменты. Разошлись по своим делам и рейтары. Беглецы переглянулись и с облегчением вздохнули. Над их головами прошумел вихрь, предвестник сильного ливня, даже гром в отдалении прогремел, но гроза так и не разразилась.
Жизнь снова улыбнулась беглецам беспечной улыбкой. Но что им принесет служба Арденнскому Вепрю, никто из них даже не представлял.
Глава 21. Сокровище арденнского вепря
А что же Гаскойн? Куда подевался лучший друг Пройдохи? Дав деру, пес сначала затаился, а затем побежал вслед за черными рейтарами. Он понимал, что его хозяин попал в беду, его небольшое сердечко разрывалось от преданности к Гийо, но что могла поделать крохотная псина супротив громадных, закованных в железо конников? Тем не менее Гаскойн проводил отряд Эрхарда до самой крепости, однако проскользнуть внутрь (хотя и была такая возможность) не рискнул. Все-таки Гийо не зря с восхищением говорил Жилю и Андрейке, что у его пса человеческий ум.
Конечно же это было не так, но Гаскойн и впрямь иногда вытворял штуки, которым просто нельзя обучить животное. Иногда зрителям, которые смотрели на представления Гийо, казалось, что пес умеет читать мысли хозяина. Очутившись вне крепостных стен, Гаскойн тихо заскулил, потому что каким-то непонятным чувством ловил исходящие от Гийо волнение и страх за свою жизнь. Он успокоился лишь тогда, когда Жиля и Пройдоху отвели в каземат. Гаскойн нашел себе укромное местечко неподалеку от ворот замка и затаился там до утра.
