бархан песка, — Ходок передернул плечами. — Я так думаю.
— Хорошо. Несите шпалу. Будем переправляться, — Феня набросила на плечо котомку.
За забором и вправду оказался большой куст. Задвинули за собой доски и вышли из-за куста и тут раздался визг. Два вируса трустапшенника удирали в противоположную сторону с визгом, но при этом держали друг друга за руки. С дальней лавочки молча вскочил вирус и шмыгнул в кусты.
— Желтые трусы с красными маками, — задумчиво произнесла Мотя. — Наверное, девушка.
— Девушка, девушка, — согласилась Феня, — блузка серебристая. Но смелая, не завизжала. Я ухожу по делам, Феня стряхивала с рукава прилипшие с куста листья. Вы отдохните пару часов. Погуляйте.
— Котомка тяжелая, — Ходок протянул руку, — давайте, я поношу.
— Ничего страшного. Так надежней, — Феня направилась по дорожке к выходу из парка.
Мотя предложила пройтись по парку, заглянуть в зеленый театр.
— Только громко не разговаривай, не баси. Хорошо?
— Хорошо, — кивнул Ходок.
В зеленом театре подходило к концу театрализованное представление по сказке о репке. Репку вытянули, и ведущий обратился к зрителям:
— Прошу на сцену всех желающих рассказать свою любимую сказку. Если страшно, то можно прочитать по бумажке.
Из зала послышалось:
— Страшно.
— Как-то боязно.
— У меня только один подгузник в запасе, а то я бы рассказал.
— Читайте сами.
Ведущий замахал руками.
— Нет, нет. Устал. Антракт.
— Я могу рассказать, — подняла руку вверх Мотя, — если не боитесь.
— Рассказывай, рассказывай, — загудели зрители.
Мотя подняла руку ладонью вперед:
— Сейчас. Вспоминаю, — и через пять секунд молчания: — Нет. Не помню до конца, ни одной сказки.
Обидно, зрители явно расстроились. Сказку хочется.
Ведущий с любопытством рассматривал Ходока.
— Извините, пожалуйста, вы не могли бы рассказать нам сказку? — обратился он.
— Сказку? — удивился Ходок. Про кого?
— Про Колобка, — раздался голос зрителя. Очень люблю. Но только переработанную. С хорошим концом.
— Пожалуйста, просим, — раздались голоса.
— Уговорили, — махнул рукой Ходок и вышел на сцену.
— Колобок, — объявил он, — русская народная сказка в моей обработке.
Ходок наклонил голову, шагнул назад, затем вернулся на прежнее место и начал:
— Жили-были дед да баба, ели кашу с молоком, — Ходок поднял глаза на зрителей.
— Молоко пили кипяченое? — прозвучал вопрос зрителя со второго ряда.
— Естественно. И задумал дел сотворить бабкиными руками Колобок и сотворил. Красивый у бабки получился Колобок. Дед посмотрел, посмотрел и говорит: «Колобок, Колобок, я тебя съем».
— Страшно.
— Не нужно его есть.
— Хорошо, Ходок кивнул, говорит дед: «— А не буду я тебя есть, Колобок. Катись на все четыре стороны». И покатился Колобок под кровать и стал жить-поживать и лисы не бояться. Приходили к деду и заяц, и медведь, и лиса, просили разрешения понюхать Колобка. Но Колобок не вылез из-под кровати.
— Ура, ура, — зрителям нравилось.
— Долго жил Колобок под кроватью. До тех пор, пока не покрылся плесенью.
— Нет, нет, — раздались голоса.
— Не нужно плесени, — загудел зал.
— Хорошо, — согласился Ходок. До тех пор, пока не превратился в огромный круглый сухарь. Так и живет сухарь под кроватью.
— Красивая сказка.
— Жалко, закончилась. Еще расскажи, — просили зрители.
Глаза Ходока погрустнели.
— Гложет мне сердце другая сказка, печальная. Был у русского народа Царь, да не уберегли они его.
— А что случилось?
— Где он?
— Не могу сказать такое, — Ходок медленно качал головой, — не перенесете вы эту печальную правду. Больно горька она на вкус.
— Нет ничего невозможного.
— Должен быть выход.
— Русскому народу нужно вылезти из-под кровати.
— Они вылезут, обязательно вылезут, — и скупая слеза сбежала по его щеке, — дайте срок. Народ всем миром покается, и вернется на русский трон Царь православный. Уже скоро. Извините меня за столь грустную сказку.
Ходок сошел со сцены, и вслед ему раздались бурные аплодисменты. Он вернулся к Моте и сел рядом на скамейке. Так и сидел, уставившись на сцену печальными глазами. Мотя пыталась с ним заговорить, но безуспешно.
Феня ехала на троллейбусе. У каждого перекрестка подолгу стояли: водитель пугался переключения огней светофора и часто менял подгузники.
Выйдя на нужной остановке, Феня огляделась. Все спокойно. Подошла к продавцу и, протянув ему крупную купюру, попросила стакан сока. Продавец смотрел на деньги и не шевелился.
— У вас сдача будет? — спросила она.
— Нет у меня сдачи, — заревел продавец, слезы хлынули из глаз. — Домой хочу.
— Хорошо, хорошо, — Феня протянула без сдачи. — Возьмите, пожалуйста.
После этого она перешла улицу и углубилась во двор жилого дома. На площадке для сбора мусора кто-то сидел. Кто-то сидел к ней спиной на ящике из-под овощей.
Ящик из-под овощей
На площадке для сбора мусора кто-то сидел на ящике из-под овощей. Ящик стоял в тени контейнера, и сидящего невозможно было разглядеть.
«Кто это? — мелькнула в голове мысль. — Подойду как можно тише. Нет. Подкрадусь и прогоню, мысли опережали друг друга. А если сил не хватит прогнать, то и по ушам можно получить. Неожиданно пришедшая мысль остудила все предыдущие: Подкрадусь, а там разберемся», — окончательно решил черно-белый кот и, бесшумно ступая на мягких лапах, приблизился к сидящему на ящике коту.
— Привет, Рыжий.
— Привет. Чего крадешься? — рыжий кот повернул голову.
— Не узнал. В тени сидишь, черно-белый заскочил на соседский ящик. Богатым будешь.
— Дождешься тут, — фыркнул рыжий.
— Что нового? — по привычке спросил черно-белый кот.
— Ящик новый.
— А еще что нового?
— Мурка приходила, про тебя спрашивала.
— Да ладно, не ври.
— Точно, где говорит этот раскормленный умач.
— Врешь. Побью сейчас.
— Да шучу, спину-то не гни. Шуток совсем не понимаешь. Сразу хвост распушил.
— Ты Мурку не тронь, — черно-белый опустил спину.
— Хорошо, — рыжий был спокоен. — Рассказывай, что у тебя нового?
— У деда медаль украли.
— Кто?
— Никто. Склероз у него. Бабка так сказала.
— Склероз. Это как?
— Забудь. Это бабке так кажется. А на самом деле необходимо медицинское обследование.
— И все же? — не отставал рыжий.
— Память плохая. Спрятал, например, и забыл.
— Так. Дед сосиски от вас прячет, а потом все втроем ищете. Правильно?
— Не прячет он сосиски. Нет у нас сосисок. Одни макароны, — кот провел лапой по шее: — Вот они где.
— Оставайся здесь жить. Иногда тут вкусненькое попадается.
— Нет, черно-белый опустил голову, — деда с бабкой жалко. Скучно им без меня будет.
Помолчали.
— Участковый.
— Где? — черно-белый оживился.
— К вашему подъезду идет.
— Тогда я побежал. Это он к нам, — черно-белый спрыгнул с ящика. — Интересно, чем все закончится.
— Я тоже пойду, — рыжий потянулся. — До завтра, — и, спрыгнув с ящика, исчез за контейнерами.
Черно-белый добежал до двери раньше участкового и сел, ожидая, когда его пустят в подъезд.
Участковый набрал код на домофоне.
Черно-белый кот непроизвольно окинул взглядом двор. На
