В великий день бракосочетания она была бесконечно грустна и бледна. Ее цельная натура глубоко переживала эту сложную гамму ощущений и чувств среди совершенно новой обстановки. «Отныне нет больше разлуки, — записала она в дневнике государя, — наконец мы соединены, скованы для совместной жизни, и когда здешней жизни придет конец, мы встретимся опять на другом свете, чтобы быть вечно вместе».
Государь записал: «Вместе с таким непоправимым горем Господь наградил меня и счастьем, о каком я не мог даже мечтать, — дав мне Аликс». Дальше потекла жизнь, о которой он же пишет: «Каждый день, что приходит, я благословляю Господа и благодарю Его от глубины души за то счастье, каким Он меня наградил! Большего и лучшего благополучия на этой земле человек не вправе желать. Моя любовь и почитание к дорогой Аликс растет постоянно»…
Прошли долгие годы, и вот в марте 1916 г. государыня пишет своему супругу: «Боже мой, сколько мы видели и пережили за эти двадцать один с половиною год нашей брачной жизни… ах, какие были чудные времена, мой голубчик, любовь твоего солнышка всегда растет, становится полнее, богаче и глубже»… «Бог да благословит тебя, мой единственный, мое все… Воистину я сомневаюсь, чтобы существовали счастливые жены, как я, — такая любовь, такое доверие, такая преданность, которую ты показал мне в течение этих долгих годов, знавших счастье и горе… Моя глубочайшая горячая преданная любовь окружает тебя и все мои горячие молитвы; сердцем и душою мы всегда соединены на всю вечность». В дни говенья она писала мужу: «Нежно прошу твоего прощения за всякое слово и дело, которое могло огорчить тебя или причинить боль… Я несу тебя в своей душе и всей моей любовью приношу тебя Богу»…
С первого дня появления детей она отдала им все свое внимание: кормила, ежедневно сама купала, выбирала нянь, неотступно бывала в детской, не доверяя своих малюток никому. Часами она проводила в классной, руководя занятиями своих детей. Бывало, что, держа на руках ребенка, она обсуждала серьезные вопросы своего нового учреждения, или одной рукой качая колыбель, она другой подписывала деловые бумаги. В свободные минуты она вышивала, вязала, раскрашивала, всегда пребывая в работе.
Государыня не приглашала к дочерям гувернанток, так как не желала видеть кого-либо между собой и ними. Не поручала фрейлинам постоянного надзора за детьми.
Она не могла видеть без дела своих дочерей. Великие княжны должны были быть всегда занятыми, всегда находиться в действии. Чудные работы и вышивки выходили из-под их быстрых ручек. Две старшие, взрослые дочери Ольга и Татьяна работали вместе с матерью в своем лазарете во время войны. Здесь они работали как обыкновенные сестры, перевязывая раны солдатам и офицерам.
Императрица была совершенно чужда пустой атмосфере петербургского света, которому она все надеялась привить вкус к труду. Она основала общество рукоделия, члены которого, дамы и барышни, должны были сработать известный минимум вещей в год для бедных, общество трудолюбия, склады белья для раненых, инвалидные дома с мастерскими, школу народного искусства для обучения кустарному делу, общество для сбора пожертвований на воспитание и обучение бедных детей ремеслу. Получилась целая сеть трудовых организаций, которые государыня мечтала объединить в особое управление, подобное современным министерствам труда.
Ко всему этому, как говорят ближайшие свидетели ее жизни, трудно себе представить, какой массе лиц государыня помогала выйти из материальных затруднений, скольким детям оказала помощь в воспитании и какую массу больных призрела, — и сколько она видела слез благодарности! Но никто об этом не знал.
Все великие княжны воспитывались в строго религиозном духе и в строгих требованиях внимательного отношения к каждому человеку без всякого сознания своего превосходства, а тем более кичливости своим высоким положением. Государь всегда повторял: «Чем выше человек, тем скорее он должен помогать всем и никогда в обращении не напоминать своего положения. Такими должны быть и мои дети». Осуществляя сам в жизни этот принцип, он такими же сделал своих детей, кроткими, добрыми, внимательными ко всем и ласковыми.
Дети их были духовно простые и любящие все простое, образованные, естественные, без позы, нетребовательные, открытые, глубоко правдивые, проникнутые чувством долга, истинно религиозные. Государыня воспитала в них ту веру, ту силу духа и смирения, которые помогли им безропотно и светло вынести тяжелые дни заточения и принять мученическую смерть. Дети буквально боготворили родителей.
Мать, которую они обожали, была в их глазах как бы непогрешима. Дочери были полны очаровательной предупредительности по отношению к ней.
Летом 1904 г. родился долгожданный и семьей и Россией наследник престола цесаревич Алексей. Именем тишайшего царя Алексея Михайловича называет государь своего наследника, как бы выражая свой истинный идеал. Все ликовало. Он стал центром семьи и общим любимцем. Он был исключительной красоты, самым дивным ребенком, о каком только можно мечтать. Но уже на втором месяце после рождения его государыня обнаружила, что ему передалась при рождении наследственная болезнь Гессенского дома — гемофилия, которая ставила под угрозу внезапной смерти этого долгожданного мальчика, надежду России, при малейшем его неосторожном движении.
Государыня страдала вдвойне и как мать этого чудного ребенка, и как виновница его страданий, так как она передала ему эту ужасную болезнь. Его нужно было окружить неослабным надзором, охранять от всяких лишних движений, парализовав таким образом волю, мужество и самостоятельность, чтобы выиграть в смысле безопасности. Или, воспитывая наследника великого царства, которому нужна сильная воля, индивидуальность, надо предоставить свободу и рискнуть его жизнью, дав ему свободу детских порывов и жизнерадостности, когда малейший неосторожный ушиб вызывает внутреннее кровоизлияние и даже смерть. Государыня пошла на страшный риск, чтобы сделать из сына человека стойкого и способного к царствованию и предоставила ему полную свободу, дрожа за жизнь дорогого ей существа. Сколько бы ребенок ни подходил к ней, не было случая, чтобы она не поцеловала его, когда он отходил от нее: каждый раз она прощалась с ним, боясь не увидеть его более. «Мы Богом возведены на престол, — писала она супругу, — и мы должны твердо охранять его и передать его неприкосновенным нашему сыну». О служении своего сына России думала она и готовила его к этому.
Прекрасный отрок подвергся частым и тяжким страданиям. Государь писал, матери: «Дни от 10-го до 23-го были самыми тяжелыми. Бедняжка сильно страдал, боли были спорадическими и появлялись каждые четверть часа. Он почти не спал все это время, не имел сил плакать и только стонал, повторяя все время одни и те же слова: «Господи, сжалься надо мною». Я с трудом мог оставаться в его комнате, но должен был сменить Аликс, которая совершенно выбилась из сил, проводя у его постели все ночи напролет. Она переносила это испытание лучше чем я, в особенности когда Алексею было очень тяжело». Можно ли себе представить как страдал отец. «Цесаревич, лежа в кроватке, жалобно стонал, прижавшись головой к руке матери, и его тонкое, бескровное личико было неузнаваемо, — пишет один свидетель этих страданий. — Изредка он прерывал свои стоны, чтобы прошептать только одно слово: «Мама», в котором он выражал все свое страдание, все свое отчаяние. И мать целовала его волосы, лоб, глаза, как будто этой лаской она могла облегчить его страдания, вдохнуть ему немного жизни, которая его покидала».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
