— Вечером я все узнаю, — сказала миссис Хемингуэй мужу.
Но Неду удалось еще днем застать Лоретту одну в большой гостиной. Она попыталась отвернуться. Но он взял ее за руки и увидел, что ресницы ее были влажными, а губы дрожали. Он добрым взором посмотрел на нее. Ее ресницы стали еще более влажными.
— Ну, ну, успокойтесь, малышка, — ласково сказал он.
И, словно защищая ее, он обнял ее за плечи. А она, как обиженный ребенок, положила голову к нему на грудь. Его охватил трепет, необычный для эллина, оправившегося от длительного разочарования.
— О Нед, — всхлипнула она, прильнув к нему, — если бы вы только знали, какая я безнравственная!
Он снисходительно улыбнулся и глубоко вздохнул, впитывая в себя аромат ее волос. Подумав о своей опытности в отношениях с женщинами, он еще раз глубоко вздохнул. Она, казалось, источала детскую сладость — «дуновение невинной души», как выразился он мысленно.
Но она всхлипывала все чаще.
— В чем дело, малышка? — спросил он ласково, почти отеческим тоном. — Не обидел ли вас Джек? Или ваша любимая сестрица забыла написать очередное послание?
Она не ответила, и он почувствовал, что непременно должен поцеловать ее волосы и что ни за что не отвечает, если такое положение вещей будет продолжаться и дальше.
— Расскажите мне все, — мягко сказал он, — быть может, я сумею помочь вам.
— Нет. Вы будете презирать меня. О Нед, мне так стыдно!
Он недоверчиво рассмеялся и легко коснулся губами ее волос, так легко, что она даже не заметила этого.
— Дорогая моя девочка, давайте забудем обо всем, что бы это ни было. Я хочу сказать вам, как я люблю…
Она вскрикнула от радости, но тут же простонала:
— Слишком поздно!
— Слишком поздно? — изумленно переспросил он.
— О, зачем я это сделала? Зачем? — стонала она. Он почувствовал холодную дрожь в сердце.
— Что сделали? — спросил он.
— Я… он… Билли… Я такая безнравственная женщина, Нед. Я знаю, вы никогда больше не будете разговаривать со мной.
— Этот… этот Билли, — начал он, запинаясь. — Это ваш брат?
— Нет… он… Я не знаю. Я была так молода. Я ничего не могла сделать. О, я сойду с ума! Я сойду с ума!
И тогда Лоретта почувствовала, что обнимающие ее руки вдруг обессилели. Он мягко отодвинулся и бережно усадил ее в большое кресло, где она, опустив голову, снова отчаянно зарыдала. Он свирепо подкрутил усы, затем подвинул к ней другое кресло и сел.
— Я… я не понимаю, — сказал он.
— Я так несчастна! — всхлипывала она.
— Почему несчастна?
— Потому что… он… он хочет, чтобы я стала его женой.
На мгновение его лицо прояснилось, и он успокаивающе положил свою руку на ее руки.
— Это не может сделать девушку несчастной, — глубокомысленно заметил он. — Раз вы не любите его, нет причины… Вы, разумеется, не любите его?
Лоретта энергично затрясла головой и плечами.
— Не любите?
Бэшфорду хотелось добиться полной ясности.
— Нет, нет! — воскликнула она. — Я не люблю Билли! Я не хочу любить Билли!
— А раз вы не любите его, — уверенно заключил Бэшфорд, — значит, нет причины считать себя несчастной только потому, что он сделал вам предложение.
Она снова зарыдала и в самый разгар своих рыданий воскликнула:
— В том-то и вся беда. О, если бы я любила его! О, как мне хочется умереть!
— Мое дорогое дитя, напрасно вы волнуетесь. — Вторая его рука потянулась вслед за первой и тоже легла на ее руки. — Женщины поступают так ежедневно. Только потому, что вы передумали или не решаетесь, только потому, что вы — я должен употребить нехорошее слово — увлекли мужчину и обманули его…
— Увлекла и обманула! — Подняв голову, она взглянула на него полными слез глазами. — О Нед, если бы только это!
— Только? — переспросил он глухим голосом, а руки его медленно сползли с ее рук. Он хотел что-то сказать, но раздумал и промолчал.
— Но я не хочу выходить за него замуж! — протестующе вырвалось у Лоретты.
— Ну и не выходите, — посоветовал он.
— Но я обязана выйти за него.
— Обязаны?
Она кивнула головой.
— Это очень сильное выражение.
— Я знаю, — согласилась она, тщетно пытаясь подавить рыдания. Затем добавила более спокойным тоном: — Я безнравственная женщина, ужасно безнравственная. Никто не знает, какая я безнравственная, никто, за исключением Билли.
Наступила пауза. Нед Бэшфорд помрачнел и странно взглянул на Лоретту.
— А… Билли знает? — наконец спросил он.
Несмелый кивок и пылающие щеки послужили ответом на его вопрос. Минуту он оставался в нерешительности, словно пловец, не решающийся нырнуть.
— Расскажите мне об этом. — Он говорил твердо. — Вы должны рассказать мне об этом.
— А вы… вы простите мне? — спросила она слабым, чуть слышным голосом.
Он заколебался, потом глубоко вздохнул и нырнул.
— Да, — сказал он отчаянным голосом. — Я прощу вас. Рассказывайте.
— Некому было предостеречь меня, — начала она. — Мы так часто бывали вместе. Я в ту пору еще ни в чем не разбиралась.
Задумавшись, она замолчала. Бэшфорд нетерпеливо кусал губы.
— Если бы я только знала… Она снова замолчала.
— Продолжайте, — настаивал он.
— Мы виделись почти каждый вечер.
— С Билли? — спросил он с яростью, напугавшей ее.
— Конечно, с Билли. Мы так часто бывали вдвоем… Если бы я только знала… Некому было предостеречь меня… Я была так молода…
Она хотела еще что-то добавить и со страхом взглянула на него.
— Подлец!
Задыхаясь от гнева, Нед Бэшфорд вскочил на ноги, теперь это уже был не усталый эллин, а разъяренный молодой человек.
— Билли не подлец! Он хороший, — сказала Лоретта с твердостью, поразившей Бэшфорда.
— Не собираетесь ли вы сказать мне, что вина всецело на вашей стороне? — саркастически заметил он.
Она кивнула головой.
— Что? — вскричал он.
— Я сама виновата во всем, — решительно сказала на. — Мне не следовало позволять ему. Я одна заслуживаю порицания. Бэшфорд, до сих пор ходивший взад и вперед по комнате, остановился, и, когда он заговорил, голос его звучал смиренно.
— Хорошо, — сказал он. — Я ни в чем не упрекаю вас, Лоретта. Вы были честны со мной. Билли прав, неправы вы. Вы обязаны выйти замуж.
— За Билли? — спросила она слабым, едва слышным голосом.
— Да, за Билли. Я помогу вам. Где он живет? Я заставлю его.
— Но я не хочу выходить за него замуж! — в страхе вскричала она. — О Нед, вы не сделаете этого!
— Сделаю, — сурово ответил он. — Вы обязаны. И Билли обязан. Понятно?
Лоретта спрятала лицо в спинку кресла и разразилась новыми рыданиями.
Сначала Бэшфорд, прислушиваясь, мог понять только одно:
— Но я не хочу покидать Дейзи! Я не хочу покидать Дейзи!
Он мрачно ходил по комнате, затем остановился, с любопытством прислушиваясь.
— Откуда я могла знать? — плакала Лоретта. — Он не сказал мне. Раньше меня никто не целовал. Я никогда не думала, что поцелуй может быть так ужасен… пока… пока он не написал мне. Я получила письмо только сегодня утром.
Его лицо прояснилось. Казалось, будто свет изнутри озарил его.
— Об этом вы и плачете?
— Н-нет.
Сердце его вновь упало.
— Тогда почему же вы плачете? — спросил он безнадежно.
— Вы сказали, что я обязана выйти замуж за Билли. А я не хочу быть его женой. Я не хочу расставаться с Дейзи. Я не знаю, чего я хочу. Я хочу умереть.
Он решился сделать еще одну попытку.
— Послушайте, Лоретта, будьте благоразумны. Что там такое насчет поцелуев? Вы не рассказали мне всего.
— Я… я не хочу рассказывать вам всего.
В наступившей тишине она смотрела на него молящим взором.
— Я должна оказать? — наконец пролепетала она дрожащим голосом.
— Должны! — выкрикнул он повелительно. — Вы должны сказать мне все.
— Ну, ладно… Обязательно?
— Обязательно.
— Он… я… мы… — с трудом начала она. И затем выпалила: — Я позволила, и он поцеловал меня.
— Дальше, — отчаянно приказал Бэшфорд.
— Это все, — ответила она.
— Все? — В его голосе звучало сомнение.
— Все? — В ее голосе было не меньше вопроса.
— Я хочу сказать… И больше ничего? — Он был почти подавлен своей неловкостью.
— Больше? — Она была искренне удивлена. — Как будто может быть еще что-нибудь! Билли сказал…
— Когда он сказал это? — резко спросил Бэшфорд.
— В письме, которое я получила сегодня утром. Билли сказал, что мои… наши поцелуи ужасны, если мы не поженимся.
У Бэшфорда голова шла кругом.
— Что еще сказал Билли? — спросил он.
— Он сказал, что, если женщина позволила мужчине поцеловать ее, она обязана стать его женой. Она совершит преступление, если не сделает этого. Таков обычай, оказал он. А я говорю, что это жестокий, несправедливый обычай, он мне совсем не нравится. Я знаю, я ужасная женщина, — добавила она вызывающе, — но ничего не могу поделать с собой.
