— Ахххх… — донеслось сипение со стороны Констана, но к моему удивлению ученик не стал прибегать к своему излюбленному приему — закатыванию глаз — а просто покачнулся.
— Для нас, говорите? — недобро обвел взглядом окрестности Виро. — Ну, так пусть знают, что меня подобной ерундой не запугать! Тоже мне еще — кошмары местного уровня! Чхать я на это все хотел!..
Тут он примолк, прислушиваясь к бурным процессам внутри своего организма, и уныло прибавил:
— И не только чхать…
Через пару минут из зарослей до нас донеслось:
— А вы глядите в оба. И прислушивайтесь! Если вдруг услышите что-то странное…
— Вот уж непременно! Я уже слышала столько поразительного за последний час вашими стараниями, что даже не знаю теперь, способно ли меня что-то удивить, — процедила я и обреченно покачала головой, обращаясь к черепу. — Нет, так мы ни за что не выберемся на дорогу…
…Чем дольше мы шли, тем больше комаров вилось над нами. Все чесались, как бродячие псы, а признака близости дороги не было и следа. Мы то взбирались на небольшие пригорки, густо покрытые кустами, то вновь спускались в низины, где приходилось брести по колено в холодной, вязкой топи. Сумерки сгустились уже настолько, что нельзя было разглядеть ничего за три-четыре метра от себя.
— А что, если мы идем не в ту сторону? — размышлял вслух Констан, явно пытаясь поддержать наш боевой дух на свой лад. — Болота Керрега, как известно, тянутся на сотни лиг к западу. Слыхал я, что можно несколько дней брести по ним и не встретить живой души… Хотя нет, чтоб брести по ним несколько дней — такого я не слыхал. Практически сразу всех в трясину утягивало, да и повсюду у воды обитают трясинники, топники и камышанники. В Керреге нет никаких тропок и брода, только пригорки. А на пригорках любят обустраивать свое жилье костыри…
— Во имя всех милосердных богов, скажите своему ученику, чтоб он молчал, — обратился ко мне Виро вполголоса. — Я вижу, что вон там расположен пригорок, а если этот красноречивый знаток болот еще немножко поразглагольствует, то я начну и костырей различать. Причем повсюду. Хотя до этого не имел ни малейшего понятия, что они существуют в природе. А ведь мы только-только начали идти быстрее, будь прокляты те яблоки…
— Констан, больше ни слова о костырях! — устало скомандовала я.
— На болотных пригорках живут не токмо костыри, но и кривозубцы, а также — шкырники, которые по природе своей падальщики, но в голодное время способны… — забубнил тут же мой ученик, а я беспомощно развела руками, повернувшись к секретарю.
Когда мне казалось, что я не смогу сделать больше ни шага — только вот этот, последний — почва под ногами вдруг стала отвердевать. Мы боялись верить своему счастью, но все же нам удалось покинуть болото, и очутиться в обычном лесу, где точно так же роились комары и мошкара, били по лицу ветки, но хотя бы не надо было опасаться угодить в трясину.
— Лес! Густой, дикий лес, полный паутины, гнуса, оврагов и бурелома! — довольно произнес Виро. — Кто бы мог подумать, что я когда-нибудь обрадуюсь такому гадкому лесу!
— Может, остановимся? — жалобно спросил Констан. — Пока хоть что-то видать, насобираем дров, переночуем у костра… Сторожить будем по очереди…
— Знаешь, парень, — задумчиво сказал Виро, искоса глядя на моего ученика. — Я не так уж давно тебя знаю, но почему-то твердо убежден: спать у костра в то время, как ты сторожишь — верный признак слабоумия. Даже не могу представить, что ты можешь сделать, помимо того, что просто заснешь на посту, но верю, что ты обязательно удивишь меня. Если я успею удивиться, конечно.
Констан обиженно засопел, а я про себя отметила, что, несмотря на всю свою легкомысленную упитанность и франтовство, секретарь довольно здраво мыслит, и, следовательно, следить за ним придется еще внимательнее.
Вскоре случилось то, чего я и боялась. Мы начали натыкаться на деревья. Ночь была безлунной и теплая тьма в лесу стала непроницаемой, но все так же насыщенной комарами.
— Выколдуйте какой-нибудь светящийся шар! — предложил Виро.
— Если вы будете попеременно нести меня на своем горбу, то пожалуйста. А сейчас я даже искру не создам, чтоб потом не лежать пластом до утра, — я еле языком ворочала от усталости.
— Нет, ну почему я сейчас рядом не с магом, который может одновременно лететь, светить и расправляться с нечистью?.. — тоскливо пожаловался Виро куда-то в ночь.
— Уж простите великодушно… — желчно процедила я. — Как я уже говорила, маги, которые умеют летать, светить и изничтожать упырей огненными вихрями, чаще всего передвигаются в карете и упырей в глаза не видели. Упыри же обычно достаются на долю совсем других чародеев, которым умение их изничтожать очень бы пригодилось, но, увы, не было дадено. Жизнь чертовски несправедлива. И вот еще что. Боевых магов не существует. Их придумали для того, чтоб те простофили, которые подались в поместные чародеи, не сразу узнали, что им никто не поможет, когда они рано или поздно столкнутся с угрозой, превосходящей их возможности… хе-хе-хе… Боевой маг! Вот умора! Как будто бы с такими возможностями он сразу не подался бы в высший свет, интриговать, делать подлости и каждый день принимать ванну, вместо того, чтоб копаться в грязи и рисковать жизнью не-пойми-ради-чего… Магистр первой степени спасает крестьян за мешок гороха и пару несушек! Нет-нет, иметь дело с такими гонорарами — удел недоучек и троечников… — я даже не знала, говорила ли это вслух, или просто думала, из последних сил переставляя ноги.
— Смотрите! — вдруг подал голос Констан. — Там мелькает огонек!
Мы остановились и начали приглядываться. Несомненно, за деревьями горел костер. Доносились громкие голоса, ржание лошадей, а вскоре наших ноздрей достиг и пьянящий аромат похлебки. Похоже, мы вышли к чьей-то стоянке.
Глава 23,
где Каррен знакомится с любопытными традициями иных народов, после чего ей вновь ничего не остается, как спасаться бегством
Спор был краток, но яростен.
— Ну, наконец-то нам повезло! — утверждал Виро, то срываясь на тоненький писк время от времени, то пыхтя как разъяренный еж. — Переночуем у костра, в безопасности… наконец-то просохнет одежда… И нас покормят!
— Я бы не была столь смела в своих предположениях. Мой опыт подсказывает, что встреча одних путников с другими ночью в глухом лесу добром не заканчивается! — пыталась я воззвать к голосу разума спутников. — Это может быть кто угодно — людоеды, разбойники, бродячие монахи…
— Отродясь у нас тут не бывало бродячих монахов, — веско возражал Констан, являющий собой образчик спокойствия и рассудительности в сравнении с нами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
