– И что говорит?
– Просит слушать его. Твердит одно и то же снова и снова.
Хоури слышала хлюпанье чьих-то ног по полуторадюймовому слою слизи, которая затопила весь капитанский уровень.
У нее не было никакого рационального ответа на вопрос, зачем она сюда спустилась. Возможно, причина заключалась в том, что теперь, когда она перестала верить Вольевой (а кому еще она могла верить после исчезновения Мадемуазели?), – пришло время иррационального. Единственным человеком на «Ностальгии по бесконечности», который не предал Ану и не заслужил ее ненависть, был тот, к кому она до сих пор не собиралась обращаться ни с какими вопросами.
Она почти тотчас поняла, что шаги не принадлежат Вольевой, но в них чувствовалась твердость: человек знал, куда идет, а не просто случайно забрел в эту часть корабля.
Хоури выбралась из жидкой грязи. Брюки сзади побывали в слизи, но цвет материи скрывал влажное темное пятно.
– Успокойся, – сказал тот, кто без опаски вышел из-за поворота, расплескивая грязь.
Свободно покачивающиеся руки поблескивали металлом, от кистей исходило многоцветное сияние голографических узоров.
– Суджик! – узнала Хоури. – Черт, как тебе удалось…
Суджик покачала головой, тонкие губы растянулись в улыбке.
– Как мне удалось найти сюда дорогу? Да очень просто, Хоури. Я пошла за тобой. Когда выяснила общее направление, поняла, куда ты идешь, и больше уже не торопилась. И раз уж я здесь, предлагаю немного поболтать.
– Поболтать?
– Обсудить ситуацию, которая сложилась на нашем корабле. – Суджик широко развела руками. – И особенно в проклятом триумвирате. От тебя ведь не укрылось, что у меня есть претензии к одному из его членов?
– К Вольевой?
– Да, к нашей общей подружке Вольевой. – Последнее слово Суджик произнесла так, будто это была не фамилия, а похабнейшее ругательство. – Как тебе известно, она пришила моего хахаля.
– Насколько я поняла, на то имелась причина.
– Причина? Ха! Ничего себе! Хоури, по-твоему, существует причина, по которой человека доводят до сумасшествия? – Она помолчала, затем придвинулась ближе, хоть и осталась на почтительном расстоянии от рассыпающейся капсулы, в которой лежал капитан. – Может, позволишь звать тебя просто Аной, раз уж мы с тобой так… гм… подружились?
– Зови как хочешь, это ничего не меняет. Я могу ненавидеть Вольеву до самых печенок, но это не значит, что я ее предам. Лучше бы нам не начинать этот разговор.
Суджик кивнула с серьезным видом:
– Прививка лояльности, похоже, не пропала даром. Вот что я тебе скажу. Садзаки и другие далеко не так безопасны, как тебе кажется. Ты можешь рассказать мне все.
– Все не так просто.
– А поконкретней?
Суджик стояла перед Аной, руки в радужных крагах упирались в узкие бедра. Женщина была красива, хоть и худа, – характерная внешность для человека, рожденного в космосе. Физиологические процессы у нее шли на минимальном уровне, и не будь ее скелетно-мускульная система усилена при помощи химерических технологий, едва ли она могла бы выдерживать нормальную силу тяжести. Однако сейчас, со всеми своими подкожными имплантатами, Суджик была, безусловно, сильнее и гибче, чем любой обычный человек. И кажущаяся хрупкость делала ее опасней вдвойне. Суджик напоминала фигурку оригами, вырезанную из тонкой, как бритвенное лезвие, бумаги.
– Поконкретней не могу, – ответила Хоури. – У нас с Илиа… есть общие секреты. – Ана тут же пожалела о сказанном, но ей так нужно было сбить спесь с этой нахальной и властной ультра. – Я хочу сказать…
– Слушай, Хоури, я абсолютно точно знаю, что именно такой ты ей и нужна. Но спроси себя вот о чем: многое ли из того, что ты помнишь, – реально? Что, если Вольева как-то повлияла на твою память? Она ведь пыталась это делать с Борисом. Пробовала «лечить» его, стирая память о прошлом, но не вышло. Он все равно слышал голоса и был вынужден с ними бороться. Может, и с тобой творится то же самое? Не звучат ли в твоем черепе голоса?
– Если и звучат, – ответила Хоури, – то Вольева тут ни при чем.
– Значит, они есть. – Суджик ухмыльнулась, как школьница, одержавшая победу в трудной игре и прячущая свое торжество. – Впрочем, есть у тебя голоса или нет, не имеет значения. Важно то, что ты утратила иллюзии насчет Вольевой. И насчет триумвирата в целом. Не станешь же ты прикидываться, что в восторге от того, чем они сейчас занимаются?
– Я не уверена, Суджик, что понимаю их действия. У меня в голове такая путаница. – Хоури чувствовала, как холодная мокрая ткань липнет к ягодицам и ногам. – Потому-то и пришла сюда, если хочешь знать. В поисках мира и тишины. Чтобы остудить голову.
– И чтобы спросить, не поделится ли он с тобой мудростью? – Суджик кивнула в сторону капитана.
– Он мертв. Может, я единственный человек на борту, который это понимает.
– Силвест его вылечит.
– Даже если Силвест способен на такой подвиг, захочет ли этого Садзаки?
Суджик покивала:
– Конечно-конечно. Я все понимаю. Но послушай… – Она перешла на заговорщицкий шепот, хотя, кроме Аны, слышать ее могли только попискивающие крысы. – Они разыскали Силвеста. Это я узнала перед тем, как спустилась сюда.
– Нашли? Он уже здесь?
– Конечно нет! Они лишь поймали передачу от него. Пока не знают даже, где он. Знают только, что жив. А ведь еще предстоит доставить его на борт. Вот тут-то и выходишь на сцену ты. И я тоже.
– К чему ты клонишь?
– Не стану притворяться, Хоури, будто понимаю, что случилось с Кьярваль в тренировочном зале. Возможно, у нее и в самом деле поехала крыша, хотя я знала ее лучше, чем всех остальных на корабле, и могу сказать с уверенностью: она не из тех, у кого мозги набекрень. Как бы там ни было, Вольева получила предлог разделаться с ней. Я не подозревала, что эта сука до такой степени ненавидит Кьярваль.
– Тут вины Вольевой нет.
– Ладно, допустим. – Суджик покачала головой. – Это в данную минуту не важно. Но теперь ясно, что она нуждается в тебе для выполнения своей задачи. Ты и я, Хоури, а может, и ее сучье величество должны высадиться на планету и привезти Силвеста.
– Откуда ты все это знаешь?
Суджик мотнула головой:
– Официально – ниоткуда. Но когда поживешь на корабле с мое, научишься многое узнавать, минуя обычные каналы.
На минуту наступило молчание, нарушаемое лишь отдаленным стуком капель, падающих из прохудившейся трубы в затопленном коридоре.
– Суджик, зачем ты все это говоришь? Я думала, ты меня ненавидишь.
– Может, так и было, – ответила женщина. – Раньше. Но теперь нам нужны все союзники, каких только можно заполучить. И я подумала, что ты оценишь предостережение. Если у тебя есть хоть капля ума, ты поймешь, кому можно верить, а кому нет.
Вольева обратилась к своему браслету:
– «Ностальгия», сравни голос, который ты сейчас услышишь, с имеющимися на борту записями речи Силвеста. Если не установишь сходство, немедленно сообщи мне по закрытому каналу связи.
Голос Силвеста ворвался в каюту на середине фразы:
– …Если слышите меня. Повторяю, мне надо знать, слышите ли вы меня. Я требую, сука, чтобы ты опознала меня. Эй, гадина, я требую, чтобы ты меня опознала…
– Это точно он, – объявила Вольева, перекрывая голос Силвеста. – Я бы узнала этот хамский тон где угодно. Отключите его. Хегази, я полагаю, мы еще не установили, где находится Силвест?
– Увы. Нам придется адресовать послание всей колонии – в надежде, что у него есть возможность нас услышать.
– Уверена, что эту важную деталь он не оставил без внимания. – Вольева проконсультировалась со своим браслетом, – корабль еще не подтвердил и не опроверг, что голос принадлежит Силвесту.
Не исключена ошибка, ведь Силвест, который оставил записи на борту, был намного моложе того человека, которого они ищут, так что сверка голосов не может быть точной. Но даже с учетом этих обстоятельств, похоже, они обнаружили Дэ на Силвеста, и это не очередной обманщик, пытающийся спасти колонию.
– Ладно, дай-ка мне частоту, на которой шла передача. Силвест? Говорит Вольева. Скажите что-нибудь, если слышите меня.
Теперь его голос звучал яснее.
– Давно пора… мать вашу!
– Думаю, этот ответ придется счесть утвердительным, – сказал Хегази.
– Нам надо обсудить способ доставки вашей персоны на борт, и мы существенно облегчим себе задачу, если воспользуемся защищенным каналом. Скажете, где вы находитесь в настоящее время; мы проведем тщательное сканирование указанного района и найдем ваш передатчик, не оповещая Кювье…
– А к чему такие хлопоты? Или хотите мне что-то сообщить, чего не должна знать колония? – Силвест ненадолго умолк, но Вольева успела уловить его недовольство. – Раньше вы с нею так не церемонились. – Снова пауза. – Кроме того, мне не нравится то обстоятельство, что я имею дело с вами, а не с Садзаки.
– Он недосягаем, – ответила Вольева. – Объясните, где находитесь.
