– Так, значит, они собираются повторить лечение? – повысила голос Паскаль. – И из-за этого весь сыр-бор? И уничтожение поселка? Только для того, чтобы ты помог их капитану?
Силвест кивнул:
– На случай, если ты раньше не обратила внимания, повторю: люди, с которыми мы вынуждены сотрудничать, на самом деле людьми в привычном для нас значении этого слова не являются. Их моральные ценности несколько абстрактны… как и представления о времени.
– Я не назвала бы это сотрудничеством. Подчинение шантажу, вот что это такое.
– Что ж, – сказал Силвест, – ты и тут ошибаешься. Видишь ли, на этот раз Вольева допустила небольшой просчет. Она предупредила меня о своем прибытии.
Вольева глядела на виртуальный глобус Ресургема. В данный момент точное местонахождение Силвеста было так же неопределимо, как волновая функция до ее коллапса. Но через несколько минут поступят точные триангуляционные данные, основанные на радиоперехвате, и тогда отсеются мириады ложных возможностей.
– Ты поймал его?
– Сигнал очень слабый, – ответил Хегази. – Вызванная тобой буря порождает множество ионосферных возмущений. Уверен, ты этим гордишься.
– Ты лучше запеленгуй его, паразит.
– Спокойствие и еще раз спокойствие.
На самом деле Вольева ничуть не сомневалась, что в скором времени получит сигнал от Силвеста. Все же, когда он появился, она не могла не испытать облегчения. Сигнал означал, что еще один этап хитроумного плана завершен. Вольева, разумеется, не спешила праздновать победу – работа еще далеко не закончена. И ее смущали дерзкие требования Силвеста, как будто от него что-то зависело. Теперь Вольевой приходится гадать, действительно ли она и ее товарищи управляют событиями. Если Силвест решил посеять в ее уме сомнения, то ему, безусловно, это удалось.
Будь он проклят. Илиа с самого начала учитывала, что Силвест – эксперт в психологических играх, но, похоже, в плане оказались изъяны. Тогда она мысленно сделала шаг назад и спросила себя: а как могла сложиться такая ситуация? Еще не много, и Силвест окажется в плену у ультра. Вряд ли это придется ему по вкусу, особенно когда он узнает, по какой причине его стремились заполучить. Если бы он распоряжался своей судьбой, то сделал бы все от него зависящее, чтобы не оказаться на борту «Ностальгии по бесконечности».
– Ага, – сказал Хегази, – мы его зафиксировали. Хочешь послушать подонка?
– Включай.
Голос Силвеста ворвался в каюту, как и шесть часов назад, но до чего же он изменился! Каждое слово звучало на фоне завываний песчаной бури, почти заглушалось ею.
– Я уже здесь, а где вы? Вольева, ты меня слышишь? Я спрашиваю, ты меня слышишь? Почему не отвечаешь? Прочисти уши, я даю мои координаты относительно Кювье, так что прочисти свои грязные уши. – Он повторил – для уверенности несколько раз – целую строчку цифр, которые определяли его местонахождение с точностью до ста метров. Информация была излишней, так как пеленгация с корабля давала те же результаты. – Спускайтесь к нам! Мы не можем ждать долго! Мы попали в эпицентр бритвенной бури и погибнем, если вы не поторопитесь!
– Мм, – промычал Хегази. – Надо бы дать бедолаге какой-нибудь ответ.
Вольева зажгла сигарету и с удовольствием затянулась, прежде чем ответить.
– Через час, не раньше. Ему не вредно слегка поволноваться.
Хоури услышала слабый шаркающий звук – к ней шагнул распахнутый скафандр. Спиной, задней поверхностью рук, ног и головы она ощутила мягкое, но настойчивое давление. Периферийный обзор показал боковые части шлема, плотно облегающие голову; почему-то они оказались влажными. Затем она ощутила, как руки и ноги скафандра обхватили ее конечности. Вот и грудная полость захлопнулась с чавкающим звуком.
Периферийный обзор сузился, но все-таки было видно, как смыкаются части скафандра. Еще секунду-другую виднелись швы, но вот исчезли и они, будто затерявшись в ровной белизне. Шлем закрыл Ане лицо, наступила тьма, но тут же возник светлый овал визора с множеством циферблатов и счетчиков. Еще немного, и внутренность скафандра заполнится гель-воздухом, который защитит «хозяина» от перегрузок во время полета. Пока же Хоури вдыхала относительно чистую смесь азота и кислорода при обычном давлении.
– Проведено тестирование функций и систем безопасности, – проинформировал ее скафандр. – Подтвердите, что вы берете полный контроль над скафандром.
– Да, беру.
– Большинство автономных функций управления временно отключено. Говорящая с вами личность будет выполнять функцию консультанта до получения конкретных распоряжений. Полная автономность контроля может быть восстановлена путем…
– Я поняла, спасибо. А как дела у других?
– Все остальные скафандры докладывают о готовности.
Раздался голос Вольевой:
– Мы отправляемся, Хоури. Группой командую я. Спускаемся треугольником. И ни единого шевеления без моей команды. Поняла?
– Не волнуйся, у меня своих планов нет.
– Вижу, ты ее держишь под каблуком, – вмешалась по открытому каналу Суджик. – Она и в сортир ходит по приказу?
– Заткнись, Суджик. Ты здесь только потому, что знакома с другими мирами. Шаг влево, шаг вправо… – Вольева сделала паузу. – Советую учесть: если я взбешусь, с нами не будет Садзаки, способного меня обуздать. А в бешенстве я не выбираю средств.
– Кстати, о средствах, – сказала Хоури. – У меня на приборах нет данных о вооружении.
– А это потому, что тебе не положено. – Это опять Суджик. – Чего доброго, начнешь палить по всему, что шевелится. Верно я говорю, Илиа?
– Хоури, если встретим противника, – сказала Илиа, – у тебя будет контроль над оружием, можешь не сомневаться.
– А почему не сейчас?
– Потому, что сейчас в этом нет нужды, вот почему. Ты тут просто на подхвате – подсобишь, если возникнет заминка. А этого не произойдет. – Было слышно, как Вольева переводит дыхание. – Но если все-таки произойдет, получишь свое драгоценное оружие. И тогда будь с ним поосторожнее.
Как только они оказались снаружи, корабельный воздух был изгнан из скафандров и заменен гель-воздухом – пригодным для дыхания флюидом. На какой-то момент Хоури показалось, будто она тонет, но еще на Окраине Неба ей приходилось пользоваться скафандрами, так что ощущение дискомфорта скоро прошло. Нормальная речь стала невозможной, но шлем имел в себе приборы, которые интерпретировали субвокальные команды. Микрофоны в шлеме переводили звуки, поступающие снаружи, на выбранную частоту, благодаря чему голоса, которые слышала Хоури, звучали вполне разборчиво.
Хотя спуск переносился тяжелее, чем если бы проходил в шаттле, он все же не причинял особых неприятностей, разве что от перепада давления побаливали глазные яблоки. По показаниям датчиков Хоури установила, что перегрузка составила шесть g. Ее вызвало действие антилитиевых двигателей, встроенных в спины и ступни скафандров.
Вольева руководила снижением, построив скафандры клином, причем два «обитаемых» шли непосредственно за ней, а три пустых вспомогательных составляли арьергард. На первой стадии спуска скафандры сохраняли то положение, которое приняли еще на борту корабля, как бы повторяя в упрощенном варианте конфигурацию человеческого тела. Но когда отблески верхних слоев атмосферы Ресургема появились на скафандрах, те заметно изменили свой экстерьер. Хотя изнутри этого не было видно, мембрана, соединяющая «конечности» с «туловищем», утолщилась, жестко скрепив эти детали. «Руки» тоже изменили положение, теперь они были направлены вверх, под углом сорок пять градусов к «телу», и слегка изогнуты в «локтях». Шлем частично ушел в «плечи», как бы приплюснулся. Ноги срослись и образовали пылающий хвост. Некоторые участки скафандров, до сего момента по прихоти «хозяина» остававшиеся прозрачными, теперь, при вхождении в атмосферу, принудительно мутнели. Микрорельеф корпуса снижал трение о воздух, но свечение все равно было очень ярким.
Хотя прямое видение в таких условиях не работало, скафандры продолжали воспринимать окружающую обстановку на других частотах и прекрасно справлялись с адаптацией поступающих данных к человеческим чувствам. Глядя по сторонам и вниз, Хоури видела другие скафандры, каждый в светящейся «слезинке» из розовой плазмы.
На высоте двадцати километров скафандры использовали свои двигатели, чтобы замедлить падение почти до скорости звука, и трансформировались в уплотнившейся атмосфере в человекообразные самолеты. На спине образовались стабилизаторы, визор обрел прозрачность. Покоясь в объятиях скафандра, Хоури почти не замечала этих изменений, она чувствовала лишь передававшиеся от корпуса колебания давления, что заставляло ее немного менять положение тела.
На высоте пятнадцати километров шестой скафандр вышел из общего строя и переключился на сверхзвуковой полет, одновременно придав себе идеальную аэродинамическую форму, которую человеческое тело могло бы приобрести лишь путем сложнейшей хирургической операции. Через несколько секунд он исчез за горизонтом, двигаясь на ракетной тяге быстрее любого искусственного объекта, когда-либо посещавшего атмосферу Ресургема. Хоури знала, что этот скафандр должен подобрать Садзаки в заранее определенном месте, откуда тот недавно связывался с кораблем, закончив свои дела на Ресургеме.
