«По мнению китайцев, — писал в 1910 г. журнал „Вестник Азии“, — императрицу сломил новый дух: она не выдержала натиска новых условий и вместе с собой увлекла того, кто явился виновником ее несчастья на склоне лет, — императора Гуансюя. Смерть императрицы была встречена страной с нескрываемым удовольствием. Считали, что вместе с ней умерли все попытки ее сподвижников вернуть страну на путь старого порядка, вернее — беспорядка».
Для главного евнуха Ли Ляньина смерть Цыси была страшным ударом: он выглядел жалким и беспомощным. Говорили, что, следуя за ее гробом во время похорон, главный евнух непрерывно плакал.
Было ли это чувство искренней скорби по поводу смерти его повелительницы или чувство страха за неясное будущее, никто не мог определенно сказать.
Случилось так, что, оставшись без опоры, этот в прошлом самый влиятельный и грозный человек во дворе лишился почти всего своего имущества: оно было захвачено дворцовыми чиновниками. Только небольшая часть его была оставлена для семьи Ли Ляньина, и то благодаря вмешательству членов императорской фамилии.
Трудно оценить накопленные им несметные богатства. Только под его кроватью обнаружили слитки золота на сумму около 3 миллионов долларов.
Памятуя предательство Юань Шикая по отношению к несчастному императору Гуансюю, князь-регент Чунь отстранил его от всех постов под видом болезни ног и выслал из Пекина: ему предлагалось отправиться для лечения на родину. Юань Шикай поселился в своем поместье в провинции Хэнань, где и ждал счастливой звезды. Его удаление считалось началом энергичной чистки чиновничьего аппарата, освежением затхлой и гнилой атмосферы, царившей вокруг трона.
Регентство великого князя Чуня носило чисто формальный характер: фактически власть в стране перешла в руки его старшего брата князя Цина (И Куана).
В день смерти Цыси от имени двухлетнего императора Пу И был опубликован указ:
«Мы пользовались в нашем детстве любовью и вниманием Цыси, великой вдовствующей императрицы. Наша благодарность безгранична. Нам повелели унаследовать трон. Мы глубоко были уверены, что благородная вдовствующая императрица с ее энергией доживет до 100 лет, поэтому мы хотели лелеять надежду и быть рады почтительно получать ее указания до того времени, когда наше правительство утвердится и государство станет сильным. Однако похоронный звон днем и ночью постепенно ослабил ее. Ей постоянно давали лекарство в надежде на ее выздоровление. Вопреки ожиданию она на драконе взлетела на небо. Мы неистово сетовали и плакали. Мы узнали из ее последнего завещания, что время траура ограничено до 27 дней. Мы не можем быть удовлетворены этим. Полный траур должен продолжаться в течение 100 дней, а половинный траур — в течение 27 месяцев с тем, чтобы наша горечь могла быть полнее выражена. Чтобы сдержать и рассеять паше горе, на первое место следует поставить дела государства. Мы не осмелимся вместе с тем пренебрегать повелением Цыси. Мы будем стараться сдерживать наше горе и ублажать дух покойной императрицы на небе».
19 ноября 1908 г. в траурном одеянии малолетнего императора Пу И в сопровождении 16 сановников во главе с князем-регентом Чунем в пышном паланкине доставили в павильон покойной императрицы, где они поклонились гробу Цыси, а затем гробу покойного императора Гуансюя. После этого Пу И переодели: сняли траурное одеяние и надели парадный костюм. Его усадили в Тронном зале на престол лицом к югу. Один из сановников зачитал манифест о новом воцарении. Прочитанный манифест вложили в рот сделанной из золотой бумаги мифической птицы феникс, которая была эмблемой императрицы. Это означало, что высочайший манифест объявляется от имени императрицы. Его слушали стоя на коленях. А император-мальчик в это время тоскливо озирался по сторонам, неутешно плакал и все повторял: «Мама, где мама…»
Свое восхождение на трон новый император Пу И, со слов родственников, описывает так:
«На третий день после моего появления во дворце Цыси скончалась. Прошло две недели, и девятого дня одиннадцатого месяца по лунному календарю была проведена „великая церемония восхождения на престол“, которую я испортил своим ревом.
Церемония проводилась во Дворце высшей гармонии. Вначале полагалось принять поздравления от офицеров дворцовой охраны, а затем уже принимать поздравления от гражданских и военных чиновников и знати. Короче, когда меня принесли во Дворец высшей гармонии и посадили на громадный высокий трон, терпение мое лопнуло. Отец, стоя на одном колене возле трона, держал меня обеими руками, чтобы я не дергался, а я сопротивлялся и кричал сквозь слезы: „Не хочу здесь! Хочу домой!“. От волнения у отца даже пот на лице выступил. Пока чиновники продолжали отбивать земные поклоны, мой плач усиливался. Отец пытался успокоить меня: „Не плачь, не плачь! Скоро все кончится!“.
После церемонии присутствовавшие на торжестве вели в кулуарах такие разговоры: Как можно было говорить „скоро все кончится?“ А что означало „хочу домой?“. От этих пересудов веяло пессимизмом, словно было обнаружено дурное предзнаменование».
* * *
Последние 20 лет своей жизни Цыси уделяла большое внимание сооружению мавзолея в Восточных горах, часто навещала это место, давала различные указания по поводу его строительства, не считаясь с расходами. В 1897 г., когда мавзолей был почти готов, она повелела его переделать, так как столбы из тикового дерева оказались недостаточно массивными и внушительными.
Ее мавзолей стоил колоссальных денег — 2,3 миллиона лянов серебра, значительно дороже мавзолея любого предшествующего маньчжурского правителя Китая. Могильный курган по форме напоминал курганы императоров-предков, однако был значительно больше по размеру и богаче по отделке.
Предметом особой заботы Цыси был гроб, который состоял из двух частей: самого гроба и его футляра. Внутреннюю часть гроба сделали из сухих толстых кедровых брусков, пропитанных ароматической жидкостью; его окрасили бледно-желтым лаком и задрапировали ярко-желтым атласом, расшитым изображениями дракона и феникса. На дне гроба разместили всевозможные предметы: нефритовые камни различных цветов, бронзовые сосуды, золотую и серебряную утварь, дорогой фарфор, редкой породы жемчуг.
Пустые места под сокровищами заполнили древесным углем, благовонными предметами: камфарой, мускусом, сандаловым деревом. Это должно было предохранить тело от гниения и сохранить приятный запах.
Чтобы покойнице было «мягче» лежать, в гроб постелили три матраца: из бархата — подбитый атласом; из желтого атласа — расшитый драконами и облаками; из шелковичных коконов — расшитый девятью драконами.
Исхудалое тело покойной опустили в гроб, у ее изголовья положили нефритовый цветок лотоса, а у ног — нефритовые листья лотоса. Возле ее рук поставили 18 маленьких изображений будд, сделанных из жемчугов. Над ее бровями растянули четки из жемчугов, а все ее тело девять раз обвили длинной лентой с крупными жемчугами. Вокруг нее расставили 108 золотых и нефритовых будд, а у ног — нефритовые дыни, персики, яблоки, груши, абрикосы, финики и нефритовый кубок, из которого спускались драгоценные листья и цветы. По обеим сторонам тела покойной уложили ценное дерево с коралловыми листьями.
На покойную надели желтый атласный халат, отделанный жемчугом и украшенный драконами и буддийскими символами долголетия. Жакет и туфли также были отделаны жемчугом.
Разноцветный шелк разместили между телом покойной и стенками гроба. Сверху положили несколько шелковых одеял, на которых золотыми нитками вышили буддийские изречения.
Покойная стала обладательницей «семи удивительных предметов»: двух длинных связок янтарных бус; одного ожерелья из 180 больших жемчужин и из такого же количества разноцветных драгоценных камней; «наколки феникса» из 128 жемчужин; двух ослепительно-белых нефритовых браслетов в форме драконов; жемчужных бус из 18 жемчужин особой формы и необыкновенного цвета; выполненных из жемчуга изображений солнца и луны. Эти «семь удивительных предметов» были самыми ценными из всех сокровищ, которые хранились в гробах императорских предков.
Внешнюю часть гроба покрыли лаком и украсили гравюрами с изображением знака долголетия и пионов. Обитый тремя слоями золотых пластин футляр гроба имел внушительные размеры: свыше 16 метров в длину, более 1,5 метра в ширину и около 2 метров в высоту. Его разукрасили гравюрами и задрапировали атласом с изображением золотых драконов.
Родственники и близкие в знак почтительности к Цыси пожертвовали большое количество ценных предметов, которые были захоронены вместе с ней.
Во Дворце безоблачного неба находился гроб с телом императора Гуансюя, а в просторном Тронном зале, задрапированном во все белое, — гроб Цыси. 20 девушек-служанок и 30 чиновников низшего ранга дежурили у изголовья покойной повелительницы Китая. Все они были одеты в грубые белые халаты с белыми ремнями, белые войлочные туфли. В обязанность девушек-служанок входило возложение жертвоприношений, которые состояли из маньчжурских и китайских блюд, вина, чая и любимых фруктов покойной.
