При открытии мемориальной арки присутствовали все члены дипломатического корпуса, в том числе их жены и дети, а также много официальных лиц, представлявших столицу, правительство и министерство иностранных дел.
Проведение траурной церемонии было возложено на великого князя Чуня. Он зачитал на китайском языке от имени богдыхана повеление о сооружении памятника погибшему барону Кеттлеру, в котором выражалось сожаление о случившемся и надежда, что впредь ничего подобного более не повторится. Речь князя, переведенная на немецкий язык, заканчивалась выражением добрых чувств. После этого последовала ответная речь германского поверенного в делах барона Гольца, сказанная по-немецки и переведенная затем на китайский язык.
В конце траурной церемонии великий князь Чунь совершил возлияние жертвенного вина из старинного треножного сосуда.
Добавим к сказанному, что после Великой Октябрьской революций, влияние которой распространилось и в Китае, возбужденная антиимпериалистически настроенная толпа разрушила арку, сооруженную в память Кеттлера.
Как уже говорилось, 7 сентября 1901 г. был подписан унизительный для Китая Заключительный протокол, одна из статей которого гласила, что Китай обязан послать в Германию искупительную миссию по поводу убийства германского посланника Кеттлера. Командующий союзными войсками в Китае во времена восстания ихэтуаней немецкий фельдмаршал Вальдерзее предложил великому князю Чуню поехать в Германию и от имени императора принести извинения в связи с убийством германского посланника Кеттлера. В Германии Чуню был оказан восторженный прием, что обеспокоило Цыси и усилило ее подозрение к политике Германии. При возвращении в Китай великий князь Чунь повстречался в Кайфэне с императорским кортежем, который следовал в столицу. Он доложил вдовствующей императрице о почестях, оказанных ему в Германии. В ноябре 1901 г. вместе с кортежем Чунь добрался до Баодина, где его застал высочайший указ о женитьбе.
Цыси повелела молодому великому князю Чуню (Цзай Фэну) взять в жены дочь сановника Жун Лу. По утверждению некоторых источников, это была родная дочь Цыси, рожденная от ее фаворита Жун Лу. Девочка появилась на свет при таинственных обстоятельствах в апартаментах Цыси и вскоре была передана в семью Жун Лу, где она воспитывалась до замужества. От брака с дочерью Жун Лу у великого князя Чуня было два сына: старший Пу И, родившийся в феврале 1906 г., и младший — Пу Цзе.
Если верить этой версии, то Пу И доводился Цыси внуком, и, чтобы сохранить родство своего клана, она решила сделать его наследником умирающего императора.
В связи с тяжелым состоянием Гуансюя Цыси повелела подыскать специальную кормилицу для сына великого князя Чуня — младенца Пу И. Это означало, что он должен унаследовать трон Гуансюя. Придворные сановники неоднократно просили ее официально объявить имя наследника трона, но она отказывалась, так как считала это нарушением установившихся древних обычаев, по которым имя наследника объявлялось только в том случае, если царствующий император находился в «критическом состоянии».
И вот настало «критическое состояние» царствующего императора.
Заняв свое место на троне, Цыси обратилась к членам Верховного императорского совета с такими словами:
— Много лет тому назад по моему велению дочь Жун Лу была отдана в жены великому князю Чуню. Я решила назначить наследником престола Пу И — старшего сына от их брака, выражая этим признание преданности Жун Лу и его больших заслуг перед маньчжурской династией, особенно во времепа восстания бунтовщиков-пхэтуаней. Он спас маньчжурский трон, предложив прекратить штурм иностранных посольств.
Пу И писал о том времени: «В день объявления меня наследником Ихмператора Цыси еще не думала о своей скорой смерти. Спустя два часа после кончины императора Гуансюя она приказала моему отцу, князю-регенту: „Ты будешь управлять государственными делами, как я тебе велю“».
Великий князь Чунь верой и правдой служил вдовствующей императрице, и она в долгу перед ним не осталась: ему пожаловали титул двойного великого князя и разрешили въезжать в Запретный город в паланкине с четырьмя носильщиками. По приказу Цыси члены Верховного императорского совета обязаны были во всех важных государственных делах прежде всего советоваться с великим князем Чунем.
Несмотря на предоставленные привилегии, Чунь всегда испытывал страх перед Цыси. Она позволила ему и его жене ездить в паланкине абрикосового цвета, однако он ни разу не осмелился воспользоваться этим разрешением.
Такая боязнь и осторожность проявлялись не только в его речах и поступках — они оставили свой отпечаток даже на убранстве его дома. Помещение, в котором жил великий князь Чунь, — называлось «Зал смиренных мыслей», а рабочий кабинет — «Кабинет осознанных ошибок»; на его столе стоял кубок, на котором была выгравирована надпись: «Пресыщение ведет к оскудению, а скромность — к благополучию». В комнатах детей висели различные наставления. И среди них было такое: «Когда богатство велико и много денег, беды для внуков и детей не миновать. И если спросите вы, в чем же здесь причина, отвечу: деньги смелость придают и не боятся никаких великих дел, пока себя и всю семью не погубят». Все эти наставления были написаны из боязни, как бы не накликать беду.
Не все на Верховном императорском совете были согласны с мнением Цыси. Князь Цин и генерал Юань Шикай предлагали в наследники трона Пу Луня — сына князя Цзай Чжи, который, в свою очередь, доводился старшим сыном императора Даогуана, но это предложение вызвало гнев вдовствующей императрицы, и она, обращаясь к Юань Шикаю, сказала:
— Ты думаешь, я стара и выжила из ума. Так знай же, что я еще в здравом уме, и никто не остановит меня в моем намерении. В такой критический момент для государства молодой наследник может стать источником борьбы за власть, но не забывай, что я еще смогу помочь князю-регенту Чуню в решении государственных дел.
Цыси тут же предложила Верховному императорскому совету обнародовать от имени умирающего императора Гуансюя два указа: первый — о назначении великого князя Чуня князем-регентом; второй — о возведении его малолетнего сына Пу И на престол.
Эра правления Пу И получила наименование «Сюань-тун» (Всеобщее единение).
Цыси настаивала на принятии этих указов не потому, что собиралась умирать. Напротив, она цеплялась за жизнь. Малолетний император и его безвольный отец были бы послушными исполнителями ее воли.
Объявив членам Верховного императорского совета о своем намерении, она повелела немедленно привести во дворец Пу И.
О том, как в семье великого князя Чуня встретили известие о назначении Пу И императором, и о его первой встрече с Цыси можно судить по следующему описанию в книге Пу И «Первая половина моей жизни»:
«Вечером 20-го числа девятого месяца по лунному календарю в тридцать четвертый год правления императора Гуансюя (13 ноября 1908 г.) резиденция великого князя Чуня была охвачена паникой. Моя бабушка, не дослушав высочайшего указа, который привез с собой новый регент, упала без чувств. Евнухи и служанки бросились наливать настойку из имбиря, кто-то побежал за доктором. Из угла доносился плач ребенка, вокруг которого суетились взрослые, пытаясь его успокоить. Князь-регент совсем сбился с ног. То он велел пришедшим вместе с ним членам Верховного императорского совета и евнухам одеть ребенка, забыв, что бабушка лежит без сознания; то его звали к бабушке, и тогда он забывал, что его ждут сановники, которым велено отвести наследника престола во дворец. Тем временем бабушка, наконец, очнулась, и ее проводили во внутренние покои, где будущий император по-прежнему „противился указу“. Он кричал благим матом, отбиваясь от евнухов, которые с усмешкой смотрели на членов Верховного императорского совета. Последние не знали, как поступить, ждали князя-регента, чтобы с ним посоветоваться, но князь-регент был способен только кивать головой».
Цыси повелела Чуню немедленно доставить его сына Пу И во Дворец. Прибыв домой, он увидел жену, которая забавлялась с любимым чадом. Узнав о решении Цыси, взволнованная женщина, схватила мальчика и решила убежать из дома. Этому помешал ее муж, великий князь Чунь.
— Если приказ исходит от императрицы-регентши Цыси, — сказал он, — то кто же может противиться этому?
Чунь, не вдаваясь в рассуждения, схватил сына, вышел из Дому, посадил в паланкин и направился во дворец.
«Китайский благовестник» в 1908 г. писал: «Супруга князя-регента не хотела отдавать своего сына Пу И для возведения на престол, зная, что, по обычаям старины, она уже не увидится с ним более. Да и что станется с ребенком во дворце в руках чужих людей, евнухов? Как мать, она для него уже не существует, а он ей не сын, и когда повзрослеет, то никто ему не откроет тайны под страхом смерти. Несчастная мать в день восшествия на престол своего сына в слезах отчаяния; муж долго уговаривал ее еще раньше, но безуспешно, а теперь вынужден был силою вырвать ребенка из рук матери и везти его во дворец».
