— Эмили, ты мне нравишься… — начал он.
У меня перехватило дыхание, и меня словно обдало жаром с ног до головы. Ну почему эти слова не могут быть правдой? Я снова отвернулась к костру.
— Я тебе не верю, Элиас.
— Вот поэтому, — сказал Элиас со вздохом, обращаясь к Энди.
Следующие четверть часа мы с Элиасом не разговаривали. Настроение у всех присутствующих было веселым, происшествие с Джессикой незаметно отошло на задний план, но между нами с Элиасом, казалось, стоит невидимая стена. И это было странно, потому что обычно стены возводила я, а он всячески пытался их преодолеть.
Тем сильнее я удивилась, когда снова услышала от него свое имя.
— Алекс, скажи-ка, — обратился Элиас к сестре, — Эмили всегда такая… зажатая?
Я уставилась на него с открытым ртом, а потом стукнула его по плечу.
— Ты совсем сдурел?
Элиас рассмеялся.
— Ладно, давай перефразируем. Она такая только со мной или с другими мужчинами тоже?
Алекс задумалась, поглаживая пальцами руки Себастьяна, который обнимал ее сзади. Ожидая ответа, Элиас отхлебнул воды из бутылки.
— Ну да, — Алекс наконец прервала задумчивое молчание, — может все дело в том, что она девственница?
Элиас фонтаном выплюнул в костер воду, которую перед этим набрал в рот. Он с трудом откашлялся и не поднимал голову, будто не мог поверить в то, что услышал. О чем Алекс говорит?
— Девственница? — произнес Элиас, запинаясь. У него в глазах стояли слезы от недавнего приступа кашля.
— Конечно, конечно, — сказала я. — Ты думаешь, придурок, что я для тебя себя берегу?
Я отлично могу представить, какие ассоциации вызывает у мужчин слово «девственница».
— К чему ты рассказываешь эти небылицы? — спросила я Алекс, но она в ответ только рассмеялась. Остальные смотрели на меня так, будто не знали, тоже посмеяться или всетаки посочувствовать мне.
— Боже мой, Эмили… ты девственница! Умоляю, пошли со мной в палатку, я буду очень нежен! — проговорил Элиас, запинаясь.
Я схватилась за голову.
— Какая чепуха, Элиас! Мне двадцать три! Я что, сижу тут, приставив дуло к виску? Нет? Так прекрати эти разговоры про девственность! — я перевела взгляд на Алекс. — Сейчас же исправь то, что натворила!
— Ну, может, ты не девственница в прямом смысле этого слова, — хмыкнула она.
— Что значит «в прямом смысле»? Алекс, прекрати сейчас же! А то твой братец-террорист никогда не оставит меня в покое!
— Я имею в виду, что ты снова можешь считаться девственницей.
— Что за чепуха? И вообще, почему мы обсуждаем при всех мою сексуальную жизнь? — мой голос становился все громче и громче.
— Скажи откровенно, Эмили, когда у тебя последний раз был секс? — спросила Алекс безмятежно.
Я шумно выдохнула, но ничего не ответила. Когда там вышел первый альбом «Битлз»? Я почувствовала на себе взгляды всей компании и покраснела до кончиков ушей.
— Вот видишь, — рассмеялась Алекс, — ты сама уже не помнишь.
— Я все помню, — сказала я сердито. — Только это никого не касается.
— Она сама не помнит, — пропела Алекс.
Нет, ну вы посмотрите на эту паршивку! Почему я до сих пор не свернула ей шею?
— Не стоит переживать по этому поводу, Эмили, — сказал Элиас, снова придвигаясь ко мне. — У меня тоже секса не было уже три месяца.
Три месяца? Кого он пытается обмануть? Сказал бы сразу, что трахался позавчера.
— Для Элиаса это долгий срок, — подал голос Энди.
— Алекс, я тебя ненавижу! Ненавижу!
— Да ладно тебе, я же не со зла. И ведь это чистая правда, — сказала Алекс, пожав плечами.
Я прищурилась.
— Ты, наверное, думаешь, что если ты встречаешься с мистером Совершенство, красавчиком, который предугадывает твои желания и не торопится с сексом, то ты можешь молоть языком направо и налево?
Я взглянула на Себастьяна, но он только поднял руки, явно довольный таким описанием.
— Эй, я тоже подхожу по всем параметрам, разве что кроме «не торопится с сексом», — вмешался в разговор Элиас, которому я ответила мрачным взглядом.
— Я просто хочу сказать, что не обязательно защищаться ото всех и каждого, — сказала Алекс.
— Я защищаюсь не ото всех и каждого, а только от твоего брата-придурка! А теперь давайте сменим тему!
— Придурка? — переспросил Элиас.
— Вот именно, придурка! А теперь прекрати доводить меня!
Но в ответ Элиас только улыбнулся. Я заскрипела зубами.
— Взять хотя бы Луку. Почему ты никак с ним не встретишься?
Как она могла об этом заговорить? Я уставилась на Алекс, не веря своим ушам. Мне захотелось ее прибить.
— Кто такой Лука? — спросил Элиас.
Вот, я же говорила, с ней давно надо было расправиться с особой жестокостью. Например, содрать с нее кожу картофелечисткой!
— Скажи-ка, Алекс, — прошипела я, — Себастьян уже видел твои трусы со смурфами?
Да, это было объявление войны, которую Алекс обязательно проиграет. Она побледнела.
— Трусы со смурфами? — спросил Себастьян, так высоко подняв брови, что Алекс тут же залилась румянцем.
Получи, зараза!
Но самое обидное, что Себастьян посчитал это милым. Боже мой, он что, гей?
***
Весь прошлый час был ужасен, так что я надулась и замолчала. Разговоры постепенно стихли, а парочки сели еще ближе друг к другу. Софи и Эвди целовались, совершенно не обращая внимания на остальных, Алекс и Себастьян недалеко от них ушли, разве что они иногда прерывались на то, чтобы прошептать друг дружке на ухо какие-то смешные глупости.
Я сидела, скрестив ноги и слушая песню «Ненормальная» группы «Васт», и перебирала пальцами травинки, полностью погрузившись в свои мысли. Элиас полулежал рядом, скрестив ноги и опершись на локоть. Я спиной чувствовала на себе его взгляды, но, по крайней мере, больше не ловила их краем глаза.
«Ты мне нравишься, Эмили…»
Эта фраза не давала мне покоя, звуча бесконечным эхом у меня в голове. Я понимала, что этим словам нельзя верить, но что было бы, если бы они оказались правдой?
Он вообще мне нужен? Я не могла ответить на этот вопрос. Чутье подсказывало мне, что Элиас — это не тот человек, к чьим ногам стоит складывать свое сердце. Даже если случится невозможное и у него действительно возникнут ко мне чувства, как, скажите, пожалуйста, удержать такого парня, как Элиас? Легче поймать руками ветер.
Меня накрыли воспоминания о прошлом, и нахлынули тогдашние эмоции. В груди разлилось что-то густое и невыносимо тяжелое, и мне стало трудно дышать. Никогда больше я не хотела испытать то же, что в прошлый раз. Второй раз я этого не переживу.
