— И в самом деле, сэр, — Хоуп улыбнулся трем джентльменам и развел руками. — А дело в крохотной ошибке. Надо читать не А. А. Хоуп, а Ч. А. Хоуп, и только-то.
— Говорите же, мистер Исмей, говорите!
— Мы получили несколько писем, адресованных господину полковнику Александру Августу Хоупу, члену парламента, и это вы, сэр, насколько я могу понять… у меня и сейчас на руках письмо для вас, мы только недавно его получили. — И он протянул Хоупу письмо.
Письмо было написано Ньютоном.
Хоуп постарался успокоиться. Какую игру затеял Ньютон? Неужели же это он устроил ему ловушку?
Мистер Исмей, который терпеть не мог беспокойства и жил совершенно счастливо со своей сестрой, старой девой, в унаследованном им маленьком домике, что находился за музеем, сейчас стоял, опустив седую голову, словно заслуживая наказания за собственную честность.
Хоуп, стараясь держать себя в руках, вручил обратно письмо почтмейстеру.
— Оно адресовано моему брату, — произнес он, в горле пересохло.
— Благодарю вас, — сказал мистер Исмей.
— Ну что ж, дружище, игра окончена, — заявил Хардинг почти дружелюбно. — Один и тот же Хоуп, который разъезжает по озерам, влюбляется в дочь хозяина гостиницы и наносит оскорбление полковнику Муру и его воспитаннице, слишком уж много всего, даже и поверить трудно. А если вас здесь двое, то не чрезмерно ли вы полагаетесь на нашу доверчивость? Здесь явно дело не чисто. Вы присвоили себе чужое имя, подпись и происхождение полковника Хоупа, и я на данный момент… Дженкинс!.. обращаюсь в магистрат, к сэру Фредерику Вейну, шерифу здешних мест… Ты должен немедленно отнести письмо шерифу Камберленда, Дженкинс! Я требую вашего ареста. Сэр, вы не тот, за кого себя выдаете, и вы не брат полковника Хоупа.
— А вы кто такой?
Хардинг так взглянул на дверь, точно в комнату вошел незнакомец.
— Нет! Вы. Судья Хардинг, как вы себя называете. А чем вы можете подтвердить свою личность?
— Сэр!..
Зная своего хозяина, Дженкинс принял меры, чтобы избежать надвигающейся бури.
— Ну же, поделитесь с нами! Откуда мне знать, что вас не нанял этот человек, по фамилии Мур, который так и жаждет восстановить собственную репутацию перед мисс д'Арси, чьего гнева он боится столь же сильно, сколь страстно привязан к ее наследству? Вы явились ко мне со всеми этими смехотворными обвинениями и необоснованными утверждениями… послали за почтмейстером, которого я ни разу в глаза не видел… встречался ли я с вами, мистер Исмей, когда-либо раньше? Видел ли я вас? Отвечайте же!
— Нет, сэр, думаю, нет.
— В таком случае ваше «свидетельство» нельзя принимать во внимание, что бы там ни было. Вернитесь обратно в вашу контору, мистер Исмей, и на досуге поразмышляйте, насколько вам повезло, что я не предпринял никаких действий против вас и не разрушил вашей карьеры.
— Оставайтесь здесь, мистер Исмей, — приказал Хардинг.
— Если вы здесь останетесь, мистер Исмей, то, клянусь вам, вы останетесь без дома и карьеры.
— Не обращайте внимания, Исмей. Я — старший судья Брекона в Уэльсе.
— Именно в Уэльс вам и придется бежать, чтобы обрести мир, друг мой, если только вы немедленно не покинете эту комнату.
— Исмей! — Предупреждение Хардинга грянуло точно раскат пистолетного выстрела.
— Очень хорошо, — промолвил Хоуп. — Мистер Вуд! Мне нужен здесь независимый свидетель. Мистер Вуд!
Хозяин гостиницы, которого в гостиную привлекли сердитые и громкие голоса и грохот, вошел по сигналу, пряча лицо за письмом Ньютона. Мистер Исмей использовал появление Вуда, чтобы решительно удалиться. Что же написал Ньютон?
— Вуд! — обратился к хозяину гостиницы Хоуп, указывая на Хардинга. — Откуда вам известно, что этого человека зовут Хардинг? — Он рассмеялся, видя, что ярость Хардинга граничит с безумием.
Подхватив веселый тон Хоупа, Вуд подумал с секунду, а затем ответил:
— Он так мне сказал. Я и поверил, что этот джентльмен и есть Хардинг.
— Хорошо сказано. А откуда вам известно, что я — полковник Хоуп?
— По той же самой причине, сэр, — заверил Вуд. — А кому нужны еще какие-то доказательства?
— Дженкинс, — позвал Хардинг, тяжело и надрывно дыша. Он едва справлялся с собственным гневом. — Перед тем, как направиться к шерифу, ты приведешь сюда констебля. И немедленно.
— Отлично, — откликнулся Хоуп. — Пора взять Мура под стражу. Он представляет собой угрозу для молодых женщин данного прихода… разве вы не согласны? А, Николсон. Заходите. Представьтесь, пожалуйста, сию же минуту, сэр.
Беспокойство священника из Лортонской церкви заставило его отправиться обратно в гостиницу, и внезапное требование Хоупа совершенно сбило с толку преподобного.
— Конечно же он согласен, но чересчур вежлив, чтобы произнести мысли вслух. Ну что ж, Мур, загнал я вас в угол?
— Желаете ли вы, сэр… — начал было Мур, ошарашенный таким вниманием к своей персоне.
— Желаю ли я сатисфакции? Вот вы, судья… если только вы и в самом деле судья, Хардинг, если такая фамилия есть на свете… из Брекона, если такой город вообще существует… то вы совершаете преступление гораздо более страшное перед лицом закона. Разве он об этом не знает? Но, мистер Мур, если вы желаете сатисфакции немедленно, сэр, немедленно, ну что ж, в нашем распоряжении весь этот рай, там, за стенами гостиницы… как вы его называете, английский эдем, полный пустых полей и одиноких долин, где двое джентльменов вполне могли бы дать друг другу сатисфакцию без всяких там констеблей.
— Я ухожу, — заявил Мур, обращаясь к Хардингу. — Благодарю вас за то, что вы исполнили свой долг.
— Бежите с поля боя, Мур? Еще один ирландский болван, не так ли?
Мур вышел вон, не дав себе взорваться от негодования.
— А я останусь здесь ждать констебля, — сказал Хардинг.
— А я выйду подышать свежим воздухом, — заметил Хоуп и направился вниз по лестнице, прямо к главному выходу.
Хардинг, Вуд, Николсон и еще несколько любопытных свидетелей этого дела, которым не терпелось посмотреть, что же из всего этого выйдет, последовали на ним на улицу. Они видели, как Хоуп поманил к себе паренька в куртке со множеством медных пуговиц и что-то шепнул тому на ухо. И, словно заслышав выстрел из пистолета, мальчишка так и припустил куда-то.
— Славный день для прогулки по холмам, — заявил Хоуп, глядя на затянутое тучами небо.
— Вы останетесь здесь дожидаться констебля, — сказал Хардинг, — или же я сам задержу вас.
Наконец Дженкинс привел констебля по фамилии Форестер, человека лет тридцати, который совсем недавно принял присягу. Мальчишка-мартышка отыскал Баркетта, который теперь присоединился к толпе, собравшейся у дверей «Головы королевы», и толпа эта росла с каждой минутой.
— Констебль! Я — судья Хардинг из Уэльского округа. — Толпа вслушивалась в его слова и становилась все решительней. — Я посылаю за сэром Фредериком Вейном, шерифом этого городка, чтобы тот выписал ордер на арест этого человека, который именует себя полковником Хоупом. Пока мы ожидаем ордера, в ваши обязанности входит убедиться лично, чтобы сей человек не покинул город, или же немедленно схватить его, дабы, как только ордер будет выписан, мы могли немедленно арестовать его. Вам все ясно по данному вопросу, констебль?
— Да, сэр.
— Отлично. Дженкинс! Я немедленно напишу письмо.
Хардинг отошел, оставив нетерпеливую, любопытную толпу и констебля, который принялся суетиться, оказавшись в центре внимания. Хоуп же пару минут стоял с самым невозмутимым видом, а затем обратился к гражданам городка, в особенности адресуя свои слова Буду и преподобному Николсону:
— Друзья мои, позвольте мне объяснить это недоразумение. Вы уже все слышали здесь, от человека, который называет себя судьей Хардингом из Уэльса. У меня нет особых оснований сомневаться в этом, хотя что здесь, в Кесвике, делает судья из Уэльса, пытаясь установить собственные законы, это, надо вам заметить, вопрос к размышлению. — Он с невероятной точностью изобразил уэльский акцент, что вызвало веселое оживление в толпе. — И вот наш мудрец из Уэльса никак не может взять в толк и осознать своим подозрительным умом, что у меня есть брат — не такой уж редкостный случай, хочу вам заметить, даже для Уэльса. — Он кивнул Джорджу Вуду, который в ответ улыбнулся. «Продолжайте в том же духе, друг мой, — говорила эта улыбка, — все мы на вашей стороне». — Я знаю, трудно разобраться в той неразберихе, которую устроил мой брат этому уэльсцу, но все мы должны помнить, что в Уэльсе совсем недавно перестали приносить человеческие жертвы!
Джордж Вуд расхохотался во весь голос, главным образом от самого тона Хоупа.
— Здесь просто вкралась ошибка. С тех пор, как я приехал в Кесвик уладить кое-какие вопросы после женитьбы на самой прекрасной девушке этой страны… вашей Мэри из Баттермира! — Все вокруг зааплодировали такому его откровенному признанию, послышались радостные крики приветствия. Однако все еще прибывающая толпа, растущая все больше с каждой минутой, довольно сильно напугала преподобного Николсона, который привык, что его паства собирается под крышей собора, рассаженная по церковным скамьям. Собравшиеся и без того уже распалились достаточно, они готовы были подхватить оратора на плечи и пронести по улице с триумфом.
