Кабатчица пожала плечами.
— Нет. Он выглядел как разъезжающий писец или ученый, какие предлагают свои услуги господам.
Поклонившись в сторону деревянного креста на боковой стене, она вышла. Беспокойные крестьянки быстро подали свои пожертвования на монастырь и последовали за ней, ведь если кому-то было даровано благословение Господа против бестии, лучше далеко от него не отходить.
— Идите с миром! — Григория сложила руки на коленях. Ей даже было по душе, что больше нет необходимости раздавать благословения и что ради разнообразия крестьянки от этого отказались. День в поле выдался тяжелым — она выбирала усы, что отнимало у нее много сил, и сейчас тосковала по толике покоя.
Тем не менее, одежда исчезнувшего постояльца разбудила ее любопытство, пересилившее усталость, которая закралась ей в члены. Расправив простые штаны, она провела кончиками пальцев по ткани, определяя качество и выработку. Потом взялась за добротный кафтан, рубашки и чулки. Все были из превосходной мастерской. Это говорило в пользу предположения кабатчицы, что ее постоялец не безденежный бродяга, пропавший в лесах Жеводана. Но почему такой человек довольствовался платьем скромного покроя и остановился на простом постоялом дворе, а не поискал пристанища, соответствовавшего его положению?
В дверь постучали, и Григория вздрогнула.
— Прошу прощения, достопочтенная аббатиса, — сказала женщина в темно-красном платье, которое скорее подошло бы для большого города, чем для нищего Жеводана. Опираясь на дверной косяк и подавшись вперед, она заглянула в мастерскую. Ее волосы скрывались под чепцом, но, судя по корням надо лбом, были черными. — У ворот мне сказали, я найду вас здесь. Простите мое вторжение.
Григория впервые ее видела, но ее лицо поразительно походило на черты той, которая на глазах расцвела издевочки в молодую девушку. Женщина выглядела как Флоранс, если бы той было немного больше тридцати лет! Аббатиса озадаченно отложила одежду.
— Чем могу вам служить?
— Меня зовут Луиза Дюмон, — сказала женщина, переступая порог и кланяясь. Достав из кармана кошель, она положила его на стол. В кошеле что-то звякнуло. — Я здесь для того, чтобы оплатить содержание девочки, которую вы называете Флоранс. — Она нервно сглотнула.
Григория догадалась, что привело госпожу Дюмон в монастырь, однако не спешила с ответом и допытываться не стала. Пододвинув к себе кошель, она его раскрыла. Блеснуло золото.
— Этого слишком много, — сказала она, поднимая глаза.
— Это за будущие годы. Я не знаю, представится ли мне возможность посылать деньги в Сен-Грегуар. — Она снова сглотнула. — Достопочтенная аббатиса… Я бы хотела повидать ее перед тем, как… Она здесь? Моя дочь?
Григория постаралась прочесть что-нибудь по лицу посетительницы. Луиза Дюмон боялась, ужасно боялась. Но чего? Необходимо узнать побольше, прежде чем она предложит воспитаннице встретиться с этой женщиной. Одному Богу известно, как воспримет это девочка!
— Флоранс отдыхает после работы, — солгала она. — Если бы вы согласились подождать, мадам Дюмон, я отведу вас в странноприимный…
— Нет, нет. В этом нет нужды. Мне нельзя долго задерживаться. — Поджав губы, она достала письмо из сумочки, которую прижимала к себе локтем. Конверт она положила на стол. — Это для моей дочери. Пусть она прочтет его, как только проснется. Речь идет о ее будущем, таком, о котором ей и не мечталось. — Она пододвинула конверт Григории. — Если она решится на такой шаг.
— А сами вы ей рассказать не хотите?
— Нет! — поспешно, почти с ужасом возразила мадам Дюмон.
— Она обязательно спросит меня, как ей поступить. — Григория взяла со стола письмо.
Мадам Дюмон положила руку на локоть аббатисы.
— Прочтите его, лишь когда об этом вас попросит моя дочь. Но ни в коем случае не ранее. Как только вам будет известно его содержание, вы окажетесь в не меньшей опасности, чем я. — Поспешно встав, она сглотнула, стараясь не утратить самообладания. — Поверьте мне, я желаю девочке добра. Если она решится на этот шаг, пусть пошлет мне письмо в Сен-Албан, в замок старого графа де Моранжье.
Перекрестившись, она направилась к выходу, ее каблуки громко стучали по каменным плитам.
Григории такое было не по душе, она не одобряла секретов.
— Подождите, мадам Дюмон! — Она встала. — Объясните, в чем тут дело и почему вы не можете остаться.
— Я постараюсь приехать снова. Тогда мы поговорим.
Посетительница исчезла за дверью.
Подойдя к двери, Григория посмотрела, как посетительница спешит к воротам. Перед ними ее ждала закрытая черная карета. Едва мадам Дюмон села в нее, как кучер тронулся с места.
Происшествие Григорию удивило. Задумчиво вернувшись к столу, она отодвинула монеты и письмо, так и не решившись сломать печать на конверте. Флоранс должна прочесть послание первой. Аббатиса молила Господа, чтобы опасность, о которой говорила мадам Дюмон, оказалась не столь зловещей, как она пыталась ее представить.
При странных же обстоятельствах мадам решила впервые справиться о дочери, которой столько лет пренебрегала. Почему совесть замучила ее именно сейчас?
На языке Григории вертелось множество вопросов. Каждый в монастыре догадывался, что Флоранс скорее всего незаконнорожденная дочь дворянина — регулярные выплаты слишком ясно об этом свидетельствовали. Но Григория всегда полагала, что речь идет о любовной интрижке с какой-нибудь служанкой или крестьянкой. Если и мать тоже способна позволить себе карету и столь большую сумму золотом, то здесь кроется что-то другое.
Она сомневалась, что ее посетительницу действительно зовут мадам Дюмон. А вот упоминание почитаемого в округе старого графа де Моранжье заставляло предположить, что мать Флоранс, вероятно, была дворянкой, которая хотя бы однажды была близка со старым аристократом. Но к моменту рождения Флоранс граф уже много лет был женат на маркизе де Шатенеф-Рандон. Деликатное дело.
Григория принудила себя не предаваться пустым догадкам и не обвинять графа в том, что противоречит святым заповедям. А поскольку, не зная содержания письма, она ничего не могла предпринять, то продолжила осматривать одежду.
Исходя из размера, она попыталась определить, какого телосложения был исчезнувший постоялец. «Определенно небольшого роста, и плечи не слишком широкие. Да, не трудно будет найти нового владельца этим красивым вещам». Григория снова стала складывать одежду и, когда настала очередь кафтана, заметила, что за подкладкой что-то зашуршало. «Потайной кошель, который, возможно, принесет еще несколько ливров в ящик для пожертвований?»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
