– Мы с тобой, – встал из-за стола Кейр.
Скорее всего, телохранитель имел в виду только себя, Гиза и Лакса плюс Фаля как неизбежное зло, но Сарот воспользовался местоимением «мы» и охотно присоединился к компании. Все развлечение. Группа «криминалистов» вышла из трактира и устремилась в указанном старостой направлении
– А каких таких «улиток» вы сыскать хотите, почтенная? – шествуя рядом со мной, весь преисполненный сознанием важной миссии, осведомился Дармон.
– Не улитки, а улики, так именуют следы, оставленные на том месте, где совершилось злодеяние, – подавив смешок, промолвила я в тон опечителю, следуя по виляющей вдоль холмов между домами деревенской дороге.
Если закладывать за воротник тут не считалось грехом, то гадать над тем, почему путь петляет как пьяный бродяга, не приходилось. К тому же понятие улиц в Котловищах отсутствовало начисто. Была способная запутать любого врага беспорядочная сеть дорог, дорожек и тропинок, соединяющих дома крестьян и места общественные типа трактира, кузни, домика травницы, лавки. По ширине и степени утоптанности пути можно было делать выводы касательно уровня популярности того или иного места и обитателя деревни. Опечитель с гордостью показал просторную дорожку, протоптанную к его избе, – прямое доказательство авторитета в обществе. Пока мы шли, встречный народ косился не без любопытства, но вмешиваться не стремился, то ли предо мной благоговел, то ли Дармона шибко уважал.
Дом Векши стоял на соседнем холме, не считая дома уже упомянутой старостой вдовы Милицы, он был самым крайним. Крупной скотины семейство охотника не держало, только куры по-прежнему деловито, не ведая о разыгравшейся трагедии, ходили по двору, склевывали чего-то, квохтал осанистый петух, подзывая хохлаток. Его богатый красно-зеленый хвост виднелся из пышных, хоть сейчас верхушки в щи, зарослей крапивы в левом углу двора за низеньким плетнем.
Дверь в весьма справный домик, крытый черепицей, была подперта поленом из высокой ровной поленницы, сложенной слева у стены дома. Вот и все замки! Наивные, счастливые люди, не ведающие о воровстве. Мы с Лаксом невольно переглянулись. Рыжий точно не стал бы обчищать такое жилище: никаких трудностей, соответственно отсутствуют спортивный интерес и воровской азарт. Такому доверию между сельчанами можно было только позавидовать. Воровство тут, стало быть, нонсенс, а уж убийство и вовсе ни в какие рамки не лезет. Вот и замаялся опечитель, не зная, как быть, чему верить. Тут, на его счастье, магева и попалась.
– Векша в том сарайчике. – Дармон махнул в сторону типичного деревенского хозблока с еще одним поленцем у дверей. Охраны приставлено не было, никто из местных даже не подумал, что отоспавшийся охотник попытается вырваться на свободу. Впрочем, мощный храп, от которого содрогались стены, говорил об отсутствии таковых намерений и у подозреваемого.
– А тело Салиды где? – задала я неизбежный вопрос.
Не то чтобы рвалась взглянуть на покойницу, но, раз уж взялась за расследование, нужно было провести его по всем правилам, хотя бы по тем, которые знала, почитывая изредка детективы да поглядывая за ужином сериалы. Мертвецов я не боялась, чего страшиться пустой оболочки, оставленной оживлявшей ее душой, но и любоваться ими не стремилась. Некрофилия, между прочим, числится в извращениях.
– На ледник в погреб мы ее пока снесли, – виноватясь, не знаю уж перед кем, мною или трупом, бормотнул опечитель и как-то поежился.
– Мертвяков боишься, Дармон? – запросто поинтересовался Кейр, причем совершенно не обидным, обывательским тоном без тени упрека, как если бы интересовался погодой на дворе.
– Есть маленько. А кто ж их не побаивается, окромя магов? – поежился староста.
– Гробовщики, лекари, бывалые воины, да мало ли еще кто, – хмыкнул Лакс, явно не испытывавший почтительного трепета перед бездыханными телами.
Я хотела прибавить, что мертвых не боится тот, кто уверен в бессмертии души, но, чуток поразмыслив, прикусила язык. Это для моего мира сие – действенное моралите, а в здешних краях небось мертвое тело в любую мерзость трансформироваться способно. Простым людям есть чего опасаться. Зомби, вампиры, гули, кто поручится, что они тут не водятся? Опасаешься, опасаешься, а когда такое случается, все равно пугаешься втройне. Ведь страшнее не неожиданный, а старинный, ставший явью кошмар. Нет, трижды правы осмотрительные, старающиеся держаться от трупов подальше!
Впрочем, любой страх исчезает, стоит над ним хорошенько посмеяться. Ну не любят ужасы насмешек! Поэтому, следуя к задней стене дома (дверь на ледник располагалась снаружи, а не люком в полу, как заведено у нас), я заулыбалась, вспомнив анекдот в тему. Его и поведала, дожидаясь, пока Дармон отопрет двойную щеколду на створках с нехитрым резным орнаментом:
– Идет женщина к себе домой через кладбище, вся трясется. Тут попутчик ей подвернулся. Вежливый, тихий мужчина, проводить взялся. Ей чуток полегчало, а все равно зубы постукивают. Он и спрашивает: «Чего вы так переживаете?» Она в ответ: «Покойников страсть как боюсь» Ну попутчик сочувственно кивает: «Да, говорит, я тоже боялся, когда живой был».
– Занятная история, – первым отозвался Сарот. – Где ж такое случилось?
– Вообще-то это анекдот, шутка, – хмыкнула я, понимая, что попала впросак.
Впрочем, мужчины, спускаясь в стылый погреб по деревянным ступенькам длинной, будто вела в бомбоубежище средней руки, лестницы, заулыбались. Значит, старания мои не пропали втуне, хоть чуть, а тягостное настроение развеяла.
Основная часть погреба оказалась даже не заполнена, а натурально забита всякими соленьями-вареньями-копченьями-сушеньями и разнокалиберными кувшинами с настойками домовитой Салиды. Длинные, толстые, в две ладони шириной, полки ломились от припасов. Пожалуй, при наличии теплой одежды жители дома запросто могли запереться внутри и выдержать небольшую, годика эдак на два, осаду. Правда, спились бы наверняка, зато под какую закуску!
Ледником же именовалось самое углубленное и отделенное от остального помещения кирпичиками кладки отделение вышеозначенного погреба. Там и впрямь оказалось ощутимо холоднее. Фаль, не пожелавший остаться снаружи, зябко передернул тонкими крылышками и юркнул ко мне за пазуху, поерзал, устраиваясь поудобнее, и затих теплым комочком.
Битая, ощипанная и освежеванная дичь (птички, пара зайцев) была небрежно отброшена в сторону, а поверх заиндевевшего короба лежал окоченевший труп женщины средних лет в длинной юбке и просторной, не стесняющей движений блузе. Бледные губы приоткрыты, брови вздернуты, голова чуть склонена набок, будто женщину удивила приключившаяся с ней оказия. В пору юности покойница, возможно, была довольно симпатичной, но сейчас казалась вполне заурядной. Ну да какая разница, красотка или уродка, ее ведь не на подиум выводить. Я вызвала мощно засиявший магический шарик света, разом перекрыв свечение раздобытой Дармоном в нише у входа лампы. Присмотрелась, тщательно выискивая малейшие признаки насильственной смерти.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
