к границе потери сознания боль ушла, остался лишь небольшой ее очаг сзади у основания шеи, который постепенно сменялся ощущением онемения.
— Ты особенный, — раздался вдруг рядом шепот ворожеи, в котором явно слышались нотки удивления.
Никлас не понял — прозвучал ли ее голос в голове, как и слова клятвы, или же она это вслух сказала. В этот момент на него навалилось тяжестью состояние мутной усталости; нечто похожее на недавнее утомление после проведенных за рулем долгих часов, но многократно более сильное.
— У вас сутки отдыха, — ровным голосом заговорил обер-прокурор. — Отправляйтесь в расположение Константиновской команды, вас разместят. Завтра утром получите предписание по дальнейшей службе.
Не в силах ничего спрашивать или уточнять, Никлас просто кивнул. Быстро оделся, после чего мазнув взглядом по лицам обер-прокурора и святого отца, развернулся и направился к выходу.
— Я же говорила, — услышал он шепот главной ворожеи за миг до того, как закрыл за собой дверь. Слова, похоже, не были предназначены ему, но слух не подвел.
Катрин обнаружилась сразу же — ведьмы просто вывели ее на улицу и усадили на скамье у входа. Подойдя ближе, Никлас понял по взгляду, что Катрин явно хочет идти своими ногами, но вряд ли сможет подняться со скамьи самостоятельно. Правда, выглядела Катрин уже получше, чем тогда, когда еле-еле удерживалась в сидячем положении сразу после ритуала — ворожея все же была права, когда изменила порядок принесения клятвы.
Никлас помог Катрин подняться и выставил локоть, чтобы она взяла его под руку. Первые несколько шагов Катрин сделала неуверенно, как пьяная, но с каждым метром двигалась все лучше и лучше. Они оба постепенно расхаживались.
Когда через проход между двумя зданиями прошли во внутренний двор, Никлас с Катрин — если судить со стороны, выглядели уже как вполне обычные люди во вполне обычном состоянии. Но только внешне: держаться как ни в чем не бывало обоим стоило немалых усилий.
Их ждали — группа ратников в черном во главе с безымянным провожатым, который уже снял маску с лица. Сероглазый опричник оказался молодым мужчиной с щегольскими светлыми усами, тонкие кончики которых были лихо закручены.
— Никлас. Леди Катерина. Корнет Григорий Соколов, к вашим услугам, — шагнул он вперед. Одновременно с ним сразу несколько ратников подошли ближе, демонстрируя готовность помочь, но Никлас взглядом их остановил.
— Я отправлю с вами машину, до базы здесь пять минут езды, — оценил состояние Бергеров корнет. Никлас отвечать не стал — снова кивнул. Не был уверен, что справится с голосом, настолько горло пересохло. Корнет, впрочем, ответа и не ждал — понимал, в каком состоянии оба. Он ведь, судя по серо-стальным глазам, сам когда-то проходил процедуру ритуала.
Кивком попрощавшись с корнетом, Никлас и Катрин, по-прежнему словно ни в чем не бывало, двинулись к выходу. Девушка шла прямо, но ощутимо опиралась на руку Никласа. Один раз — когда подходили к аркам надвратной церкви, запнулась.
— Почему при твоей клятве не присутствовал святой отец? — спросил Никлас совсем негромко. Не то, чтобы ему было это сильно интересно, спрашивал он просто разговор поддержать. Хотел отвлечь Катрин, попробовать ее удержать на ногах разговором оставшиеся пару десятков метров пути до машины.
— Я женщина.
— И?
— Ты мужчина. Мы такие разные, но все-таки — мы вместе, помнишь?
Никлас действительно запомнил эти слова, сказанные ведьмой-ворожеей.
— Настолько, что во время принесения клятвы…
— Да. Когда я приносила клятву, вели ритуал только ведьмы, обер-прокурор был лишь наблюдателем.
По окончании этого диалога они уже прошли через ворота и подошли к машине. Никлас открыл дверь — пассажирскую, усадил туда Катрин. Залезла она в машину явно на силе воли, потому что едва Никлас хлопнул дверью — сразу обмякла, даже не делая попыток пристегнуться.
Самому Никласу уже было не так плохо — он расходился и чувствовал себя вполне сносно. Настолько, что обойдя машину, сам собрался садиться за руль, хотя изначально хотел попросить повести баронессу фон Губер, которая уже ждала у ворот. Как раз сейчас показался и Горчаков, идущий по тротуару со стороны здания Полицейской академии.
Впрочем, просто так ритуал для Никласа не прошел. Он отлично воспринимал происходящее в моменте, но при этом все шло как-то мимо — события размывались словно в полудреме, когда из воспоминаний остается лишь факт преодоления пути из пункта А в пункт Б. Таким размытым воспоминанием стал и путь в казармы Константиновской команды, расположенные совсем недалеко. В небольшую гостиницу на территорию военной базы Катрин зашла самостоятельно, а вот по лестнице Никлас, получив ключи от номеров, заносил ее уже на руках.
При этом он сам немного переоценил свои силы. Ключей ему выдали два комплекта, на два номера. Но когда он уложил на кровать Катрин, избавив ее от сапогов и верхней одежды, отчетливо ощутил, что заряд сил и энергии кончился. К счастью, в просторном номере было две полутораспальных кровати, и Никлас не долго думая завалился на вторую свободную даже не раздеваясь. Едва коснулся подушки, как провалился в беспамятство, словно тумблером на положение «выкл.» перещелкнули.
Проснулся совершенно так же — словно тумблером перещелкнули обратно на положение «вкл.» Проснулся, но состояние было странное. Нечто похожее он ощущал в госпитале, когда впервые пришел в себя после полученных при нападении на конвой ранений. Почему сейчас проснулся, Никлас не понял — чувство, словно его некий импульс пробудил. За окном темно, часы на руке… фосфоресцирующие стрелки показывают десять-десять, не понятно утро или вечер. Вечер скорее всего, утром к этому времени темнота уже уходит.
Вдруг Никлас услышал стук в дверь и понял, что именно он его разбудил. Странный стук, очень странный. Негромкий, так чтобы услышали только в номере; равномерный, тихий и какой-то… уверенный?
Аккуратно поднявшись с кровати, Никлас достал вальтер из кобуры и спрятал за спиной. Его немного покачивало — состояние не как у пьяного человека, но что-то близкое к этому. Причем тело слушается, чувствуется окрыляющая легкость, а вот в голове словно вата, отчего мысли слегка путаются.
Стук действительно оказался непростым — когда Никлас открыл дверь, он увидел перед собой ведьму в темном плаще с низко опущенным капюшоном. Так низко опущенном, что видны только алые губы и обрамляющие лицо пепельно-белые локоны.
— Никлас, пройдемте со мной, — негромко проговорила ведьма. Голос у нее оказался приятным, с хрипотцой — но не настолько чарующий, как у ворожеи Марии Островской.
Никлас обернулся на Катрин. Спит, крепко и беспробудно.
— Ну, пройдемте, — убирая вальтер в кобуру вышел он в коридор, чувствуя, что выходит навстречу очередному испытанию.
Глава 28
