— Ооо, такое не забывается, Господин легат, — съязвила девушка в ответ. Проститутки тоже без дела не сидели: они возлежали на кушетках в центре атриума, разбившись на пары, и ласкали обнажённые тела друг друга.
Кто-то машет мечом, Кто-то двигает членом, Ну а кто-то умом, Только все станут тленом…
Так, а эту песенку я ещё не слышал. Но начало мне уже нравится.
Мы с тобою умрём, Давай займёмся же делом, И в постель мы пойдём, Ты подвигаешь членом…
Вполне себе в тему события. Я думал, что все сейчас приступят к участию в плотских утехах, но после песенки Олимпии начались переговоры сильных мира сего. Искренне старался не подслушать, но обрывки фраз всё же долетали до моего сознания.
— …Господин легат, наше руководство согласно на расширение производства, но со следующего года. И остаётся открытым вопрос работников…
— Вопрос работников закрыт на уровне провинции. Вопрос расширения города на десять тысяч человек тоже. А вот ваш вопрос электроэнергии…
— Этот вопрос тоже будет закрыт, мы увеличим количество ветряков ещё в два раза, тоже приступим к работам весной.
— Скучаешь? — я дрогнул от шепота Олимпии прямо мне в ухо. Как она так незаметно подкралась?
— Да, слушать твои песни куда веселее, — тихонько произнёс я в ответ.
— Видимо, Северо-Восточный округ восстановят, не погуляю там больше, — рассуждала девушка, а я краем глаза пялился на её небольшую обнажённую грудь. — А ещё ни за что отправят тысяч пять человек в трудовые лагеря.
— Только не рассказывай мне, что тебя несправедливо осудили.
— Меня? Меня осудили всего лишь за мой самый маленький грех! — громко рассмеялась Олимпия. — Изготовление наркотиков для личного пользования. Жить скучно было…
— А кого тогда, например, отправили ни за что? — спросил я, но тут же вспомнил Петрония. Да, он тут абсолютно несправедливо. Она права.
— Того же Акио, — указала девушка на главу южан. — Он налоговиком был, как и я, кстати. Только он начал копать не под тех людей. Поэтому оказался здесь. Наша судебная система вообще исходит из потребности набить трудовые лагеря и негражданские города рабами, а на вину или невиновность им насрать.
— Налоговик? Я уж думал, что ты химик, судя по причине твоего попадания сюда, — решил я побольше узнать про свою собеседницу.
— Отчасти химик, — загадочно кивнула девушка. — Я же отличница, была лучшей в Доме. У меня при получении гражданства вообще стоял выбор между налогами, химией и воспитанием детей. Надо было соглашаться на третий вариант. Как же я обожала помогать воспитателям с младенцами, гуляла с ними, игралась, кормила…
Ничего. Себе. Даже у меня было более скромное окно возможностей. Оказывается, она куда умнее и способнее, чем показывает окружающим.
— Мне искренне жаль, что всё так сложилось в твоей жизни, — попытался я как-то поддержать девушку.
— Всё могло быть хуже. Хорошо, что я не на твоём месте! — издевательски рассмеялась Олимпия, развернулась и ушла к музыкальной аппаратуре.
— …Конечно, Акио, магистрат оформит бумаги, необходимые для строительства, — услышал я голос легата. Эх, из-за певицы пропустил, что там южане строить собираются. Хотя приобрёл я куда более важную информацию.
Никогда бы не подумал, что Акио не только был достойным гражданином, но и попал сюда случайно. Точнее даже несправедливо. И благодаря одной фразе Олимпии теперь я понимаю, что здесь делает тот же Петроний. Она права, безусловно. Республике банально требуются подневольные работники.
Дыши назло, Расправь раненое крыло, Иди назло, Даже если это тяжело, Люби назло, Чтобы в трусиках текло, Живи назло, Попивая дрянное бухло…
Продолжила исполнять свои песни Олимпия после небольшого перерыва на перекус и переговоры. Помню, что именно эту её песню я услышал первой. Текст идеально отражает внутренний мир певицы. Она всё делает назло. Назло нормам, правилам, закону, обществу, Республике. Наверное, без таких людей мир был бы плоским и скучным.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ты останешься на оргию? Будешь охранять напряжённые пенисы? — подошла ко мне Олимпия после очередной партии спетых песен.
— Первый центурион дал добро на «свалить после официальной части», — вспомнил я слова Гая Гракха. И теперь я понял, почему он так поступил.
— Можешь меня подвезти? — захлопала девушка своими серыми глазками.
— У меня есть идея лучше — пойдём ко мне?
— А тебе можно? А ты не сбежишь? И меня не выгонишь? Душ у тебя есть? — сразу засыпала меня вопросами Олимпия.
— Мне нельзя, но я совершал грехи, за которые меня могут кинуть на арену, чего мне бояться дисциплинарного взыскания. Я не сбегу. Завтра тренировочный день, мой заместитель утром может меня подменить. Соответственно, до утра я тебя не выгоню. У меня есть ванна. И вино.
— Я вся твоя, — радостно согласилась Олимпия.
Я дал знак Риксу и Ахому, что сваливаю. Они лишь кивнули. Нет, правда, зачем охранять оргию? Если люди ебутся, значит, они не хотят друг друга пырять ножами, только членами. А я… я хочу Олимпию. И мне уже плевать на всё…
Глава 10
Впервые за последние дни я почувствовал себя живым. Сначала я без особых проблем довёл Олимпию до своей комнаты, одолжив девушке накидку. Правда, по меху на ней видно, что перед тобой стоит декан. Было бы забавно, если бы кто-то столкнулся с нами лицом к лицу: девушка-декан в негражданском городе с голыми бёдрами и синими волосами. А вот в прихожей нашего контуберния мы наткнулись на Массиниссу.
— Легионер, ты ничего не видел, — грозным тоном произнёс я.
— Первый декан, да я вообще слепой, что вы… — мой африканский друг вытянул руки и начал делать вид, что он на самом деле ничего не видит, врезаясь в стены и кое-как найдя на ощупь свою дверь. Мы с Олимпией рассмеялась от этого зрелища.
Затем я наконец завёл девушку в свою комнату. Всё началось со страстного поцелуя, после было вино, а потом то, к чему мы так долго и неуверенно шли. Хотя первый раз прошёл слегка быстро и не совсем потрясающе (у меня девушки больше года не было, разучился слегка), за ним последовали ещё два раза, куда более долгие, чувственные и агрессивные. У меня теперь вся спина и руки в царапинах, даже укусы до крови на плечах есть и небольшой засос на шее.
Олимпия, к слову, очень оценила мою наколку-орла на грудной клетке. Попросила познакомить её с Петронием, а то её знакомый кольщик куда-то пропал. Мы вообще в перерывах между соитием разговаривали не умолкая. Только на поцелуи прерывались и на вино. И на веселье. Олимпия примеряла мою форму и броню, которая оказалась ей нереально большой. В таком нелепом виде она отдавала мне команды, чтобы я подливал ей вино и целовал её тело.
Жаль, что эта ночь подошла к концу. Я отвёз безумную девушку до её дома, затем вернулся, привёл себя в порядок и вернулся к своим бойцам, которых уже вовсю гонял Гней.
— Быстрее-быстрее-быстрее! Пока вы будете плестись, как черепахи, битва уже закончится! Вся слава и трофеи достанутся другим! — кричал Гней, когда наши легионеры нарезали круги у казармы. Хорошо, что новый снег не выпал, а старый уже подтаял. Иначе на расчистку входа в расположение контуберния и ко въезду в помещение с транспортом не успел бы.
Главные дороги в лагере легиона чистятся снегоуборочной техникой, лопатами же приходится только шлифовать успех. Я для себя решил, что буду сам вместе с моими подчинёнными обеспечивать уборку (как делал тот же Гней), а не стоять в сторонке и подгонять бойцов (как поступал Аякс). Ещё мой бывший декан заставлял нас придавать квадратную форму сугробам у входа в расположение отряда. Самая глупая и времязатратная вещь, которую вообще можно придумать. На все жалобы Аякс отвечал: «Пускай первый контуберний завидует нашим красивым сугробам! За квадратами будущее!».
