Остановившись возле пня, Денис подобрал одну из вырванных щепок. Она оказалась не такой уж и трухлявой, чтобы переломить ее, пришлось приложить изрядное усилие. Зверь, разваливший пень, должен был обладать поистине гигантской силой. Денис вынул свой боевой нож и попытался воткнуть его в основание пня. Лезвие не вошло в древесину даже на сантиметр. Он разгреб выломанные щепки. Под ними, в самом центре пня торчал какой-то крюк. Денис покачал его из стороны в сторону, поддел лезвием и выдернул из дерева. Крюк оказался гладким на ощупь и очень острым, но не металлическим, а костяным. Несколько секунд Денис тупо смотрел на находку, не веря своим глазам. Его родители недавно завели кошку, которая его почему-то жутко невзлюбила: норовила нагадить в обувь и все время царапалась. У нее были страшно острые когти, которые она обожала точить о мебель, и выглядели они точно так же, как крюк, который сейчас держал в руках Денис. Вся разница состояла в том, что кошачьи когти были раз в двадцать меньше.
– Что это? – настороженно спросил Бивень, разглядывая находку.
– Не знаю, – через силу выговорил Денис. Он действительно предпочел бы этого не знать.
На секунду ему захотелось выбросить коготь и снова забросать его щепками. Вместо этого Денис спрятал его в мешок, куда раньше убрал завернутые в полиэтилен кости.
– Идем.
На этот раз Бивень подчинился без колебаний, но, прежде чем сделать шаг, снял с плеча снайперскую винтовку и взял ее в руки.
После полудня резко потеплело. Денису приходилось постоянно вытирать выступающий на лице пот. Внезапно навалилась усталость. Хотя по его прикидкам они прошли немногим более десяти километров, Денис чувствовал себя так, словно отмахал сорокакилометровый марш-бросок в полном снаряжении. Шагавший сзади Бивень пыхтел, как паровоз, с трудом переставляя ноги. Это было непонятно и страшно. Что, если они оба подхватили ту самую неизвестную болезнь, о которой говорила Надежда в самолете? Мысль об инфекции прочно засела в голове Дениса, но он не хотел пугать напарника, которому и без того приходилось нелегко. Какое-то время они молча брели по лесу, пока Бивень окончательно не выбился из сил.
– Дэн, погоди… Дай передохнуть, – взмолился он.
Денис обернулся. Его «второй номер» совсем расклеился: слипшиеся волосы, залитое потом лицо, темные мешки под глазами. Бивень, похоже, хотел что-то сказать, но сил хватило только на вымученную улыбку, и он молча опустился на поваленное дерево. Денис направился к нему, но не успел поравняться с напарником, как тот сполз с дерева и ничком повалился в траву.
– Бивень!
Из последних сил Денис рванулся к напарнику, но едва наклонился к лежащему на земле бесчувственному телу, как в глазах потемнело. Ставшая невероятно тяжелой голова потянула его вниз. Денис почувствовал, что проваливается в пропасть. В последний момент ему как-то удалось упереться руками в ствол рухнувшего дерева и устоять на ногах. Стало чуть легче, да и застилавшая глаза пелена понемногу рассеялась, хотя еще секунду назад он едва не потерял сознание. После того как наклонился к земле! Значит… Денис все понял. Отравленный мозг еще не потерял способность соображать. Удивляло другое: как он не сообразил этого раньше. Ведь и усталость, и обильное потоотделение, и участившиеся пульс и дыхание – типичные признаки отравления углекислым газом. Стоило Бивню присесть, то есть оказаться ближе к земле, где выше концентрация углекислоты, как он потерял сознание.
Денис затаил дыхание, присел и, ухватив Бивня за ворот комбинезона, попытался поднять его. Казалось, тот весит целую тонну, тем не менее Денису все-таки удалось оторвать его от земли и взвалить себе на спину. Но, когда он попытался сделать шаг, снова закружилась голова, ослабевшие пальцы разжались сами собой, и тело напарника камнем рухнуло вниз.
– Бивень! Очнись! – в отчаянии застонал Денис.
Ему не приходилось бросать на поле боя умирающего товарища или посылать друга на смерть, заведомо зная, что тот не вернется с задания. Военная судьба армейского разведчика хранила старшего сержанта Кирилова от принятия тех страшных и жестоких решений, о которых любой нормальный человек помнит до конца жизни. Хранила до этого момента.
Денис стащил с Бивня вещмешок и рацию, отложил в сторону его винтовку, но и после этого не смог взвалить на плечи тело напарника. Его собственные силы таяли на глазах, а дышать становилось все тяжелее – углекислота продолжала неумолимо отравлять организм. Денис понял, что у него в запасе есть только минута или всего несколько секунд, чтобы выбраться из отравленного углекислым газом места, иначе он тоже потеряет сознание, на этот раз уже окончательно.
– Прости, Бивень, – пробормотал он, глядя в лицо напарника, которое уже начало синеть, повернулся и, больше не оглядываясь, побрел прочь.
* * *
Щербаков со своей «оппозицией», как Надя про себя в шутку называла сплотившихся вокруг него коллег, явно преувеличивал: вынужденное безделье оказалось вовсе не тягостным. А всего-то нужно было найти какое-нибудь занятие по душе, как, например, Синявский, регулярно изучающий пробы почвы, воды и воздуха. Пока навыки микробиолога оставались невостребованными, Надя с удовольствием взялась за приготовление пищи. В исследовательской группе ее идея была встречена с энтузиазмом, так как есть то, что готовила Зоя Карловна, можно было, только совершая над собой усилие или при очень большом голоде. Это дело оказалось совсем не трудным, как можно было предполагать, поскольку любой из не занятых в карауле разведчиков готов был прийти на помощь. Наде даже не пришлось никого просить. Стоило ей направиться к роднику за водой, достать консервы или картошку, просто приготовить посуду, кто-нибудь из бойцов охраны тут же предлагал ей свои услуги. Иногда вызывались помогать сразу несколько солдат, так что Наде даже приходилось выбирать. Мещерин смотрел на такую инициативу своих подчиненных сквозь пальцы, очевидно, считал, что его разведчикам не стоит засиживаться без дела. За полдня Надя познакомилась со здоровяком Мартюшем, молодым шустрым пареньком по прозвищу Серый и веселым балагуром Звоном. Каждый из них был по-своему интересен, но Надю все равно тянуло к Денису. В нем было что-то такое, что отличало его от других разведчиков: живой ум, смекалка, проворство и ловкость, которые ощущались в каждом его движении, и, конечно же, обаяние. Всем своим добровольным помощникам Надя предпочла бы именно его, но Денис вместе с еще одним разведчиком рано утром отправился на охоту, и, как сказал Мещерин, до вечера ожидать их возвращения не стоило.
Специально, чтобы порадовать Дениса, Надя решила приготовить на ужин голубцы. Правда, в лагере не было мяса, но Надя надеялась, что сумеет сделать начинку для голубцов из мясных консервов. В любом случае новое блюдо будет вкуснее надоевшей всем каши с тушенкой. Очистив четыре вилка капусты, Надя отправилась к роднику, чтобы промыть приготовленный для начинки рис. Следом увязался Звон, хотя на этот раз чья-либо помощь ей вовсе не требовалась. Однако Звон знал множество различных баек из армейской жизни, которые к тому же умел очень остроумно рассказывать, поэтому Надя не стала его отсылать. Спустившись по мосткам к воде, она занялась своим делом. Звон уселся на корточки на берегу и привычно начал:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
