Как и в Ханое, было решено воспользоваться для взятия власти манифестацией в поддержку наместника Нгуен Ван Шама, намеченной Объединенным национальным фронтом на 25 августа. Фронт вывел свои силы с императорскими желтыми флагами, каодаисты выступали под лозунгами вьетнамо-японской дружбы. Но в действиях реакционеров сквозила обреченность — вести о победе Вьетминя в Ханое, Хюэ и других городах, о готовящемся отречении Бао Дая парализовали их действия. В этой обстановке Вьетминь предложил всем патриотическим организациям принять участие в создании народно-революционного комитета. В 9 часов утра члены комитета предстали перед демонстрантами. В его составе шесть мест из девяти, в том числе и председателя комитета, принадлежали Вьетминю. Так была одержана еще одна, важнейшая победа Августовской революции.
Зная о крайне сложной обстановке, складывавшейся в Сайгоне, ЦК КПИК направил туда 19 августа делегацию генерального комитета Вьетминя во главе с Хоанг Куок Вьетом. Он вспоминает об этой поездке: «И вот наконец мы в вечернем Сайгоне, залитом морем света, делавшим еще более яркими красные флаги. Нас разместили для отдыха во дворце Намбо — бывшей резиденции французского губернатора. Едва мы смежили веки, как раздался стук в дверь:
— Делегаты от различных политических групп и организаций, узнав о приезде представителей генерального комитета Вьетминя, хотят незамедлительно с вами встретиться.
Проконсультировавшись с местным партийным комитетом, я направился на встречу с делегатами. Мне была задана масса вопросов, по все они в конце концов сводились к одному, как это было и в других провинциях, через которые мы проезжали:
— Скажите, кто такой Хо Ши Мин? Он действительно…
— Ну кем же мог быть руководитель нашего нового государства, как не почитаемым всеми вождем революции, закаленным в боях бойцом нашего рабочего класса, сыном нашего народа, отдавшим на службу ему всего себя, дорогим товарищем Нгуен Ай Куоком?
Ответом на эта мои слова был гром оваций и возгласов:
— Да здравствует Временное правительство!
— Да здравствует Президент Хо Ши Мин!
Безграничный авторитет Бак Хо, огромный престиж героического красного знамени, обагренного кровью наших боевых товарищей, престиж нашей партии и фронта Вьетминь совершили чудо: сердца всех присутствующих в мгновение ока забились в едином ритме. На это единство, шире и прочнее которого еще не знал наш народ, опиралась родившаяся революционная власть.
В тот же день я отправил на Север телеграмму: «В двадцати одной провинции, через которые мы проехали, власть в наших руках. В Намбо в основном все идет как надо».
Ханой телеграфировал в ответ: «Провозглашение независимости 2 сентября».
Итак, всего за 12 дней национально-освободительная революция, которой руководила КПИК, насчитывавшая тогда едва 5 тысяч членов, одержала победу в масштабе всего Вьетнама. Колониальное господство, которое более 80 лет силой навязывалось вьетнамскому народу, и монархический строй, существовавший тысячелетия, были в считанные дни сметены ураганом народного гнева.
Сразу же после победы революции в Ханое Постоянное бюро ЦК КПИК поручило Ле Дык Тхо (ныне член Политбюро, секретарь ЦК КПВ) отправиться в партизанскую зону и сопровождать Хо Ши Мина на его пути в столицу. Для охраны председателя НКО на пути его следования была вызвана в Танчао наиболее отличившаяся в боях рота Армии освобождения. Дорога заняла много времени: плыли на джонках вниз по реке, шли пешком через джунгли. На некоторых участках приходилось нести Хо Ши Мина на носилках — настолько он еще был слаб после жестоких приступов лихорадки.
26 августа Хо Ши Мина и сопровождавших его лиц встретили в деревне Га в окрестностях Ханоя члены Комитета восстания. Они обратили внимание, что Хо Ши Мин выглядел уже гораздо лучше, чем на конгрессе в Танчао. Спустившись с гор, он преобразился и внешне, став типичным крестьянином дельты, в коричневых домотканых рубахе и штанах, выкрашенных отваром кунау — дикого лука.
Крепко обнявшись со всеми, он, радостно улыбаясь, воскликнул:
— Вид у вас прямо-таки геройский, товарищи победители!
Те наперебой принялись рассказывать, как прошло восстание в Ханое и в других районах. Глаза Хо Ши Мина сияли, но слушал он молча, ничем не выдавая своего радостного волнения. Только когда ему сказали, что Постоянное бюро ЦК партии считает необходимым как можно скорее провести церемонию представления народу Временного правительства, которым согласно решению конгресса в Танчао автоматически становится Комитет национального освобождения, Хо Ши Мин удивленно и с какой-то застенчивой улыбкой воскликнул:
— Это что же, выходит, я уже глава правительства?
5
И вот Хо Ши Мин впервые в своей жизни в столице родины — украшенном бессчетным количеством красных флагов и транспарантов, захлестываемом волнами необычайного революционного энтузиазма древнем Ханое. Чтобы преодолеть расстояние в 300 километров, отделяющее его родную деревню Лотосов от города Взлетающего дракона, как звали Ханой в старину, он вынужден был потратить более трети века и исколесить чуть ли не весь мир.
Странное зрелище представлял Ханой еще несколько дней назад. То тут, то там на его улицах валились трупы умерших от голода людей. Их вывозили на повозках для уборки мусора за город и сбрасывали там в общие ямы. А на смену умершим из окрестных деревень тянулись в город новые толпы голодных крестьян. Словно живые скелеты, оборванные, с горячечным, голодным блеском в глазах, они напоминали призраков. Иногда стоило лишь тронуть такого пришельца за руку, как он падал на землю, чтобы никогда уже не подняться.
Голод усугубился стихийным бедствием. В августе уровень воды в Красной реке поднялся до критической отметки. На многих участках бурая от ила вода прорвала дамбы, которые давно уже пришли в негодное состояние. Шесть провинций дельты — житницы севера страны — оказались под водой. В этих районах вовсю свирепствовала холера.
Ханой агонизировал. Повылезавшие откуда-то из неведомых щелей и нор авантюристы разных мастей устраивали уличные шествия и горланили лозунги во славу Страны восходящего солнца. Но город их не слушал, он был занят другим. Повсюду — в тесных переулках, на тенистых бульварах под пышными кронами платанов, вокруг озера Возвращенного меча, особенно на грязных, узких улицах древней части города — царствовал черный рынок, где, казалось, можно было купить и продать все, что угодно. Воры и грабители орудовали в открытую, среди бела дня. Заменившие французских жандармов японские полицейские с длинными самурайскими мечами нередко прямо на улице избивали то ли грабителей, попавшихся с поличным, то ли случайных безвинных людей…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
