Коммандант Кронье указал далее, что, поступая таким образом, мы ставим наших братьев в Капской колонии в опасное положение. К тому же имущество бюргеров уже продано, так что они, по всей вероятности, ничего не получат. А сумма в 3 ООО ООО фунтов стерлингов далеко не достаточна, чтобы покрыть все убытки полного разорения страны. По всем этим причинам предложение не может быть принято. Ничего не остается, как покориться судьбе и сражаться.
Генерал Фронеман (Ледибранд) говорит, что он вполне согласен с тем, что только что было сказано. Страна его ему очень дорога, и он не может допустить мысли отдать ее. Он также указывает на то, что основания для продолжения войны теперь совершенно те же, какие были при ее начале. Его округа тоже разорены, и все-таки бюргеры сражаются. Он присутствовал при сдаче 4000 человек, он присутствовал в Паарден- берге, когда генерал Пит Кронье принужден был сдаться, но… эти темные времена позади, а война все еще продолжается. Он указывает на волю Бога, который допустил эту войну. Бюргеры молили Его об устранении ее, но Он решил иначе. Борьбу необходимо продолжать, нечего и думать о продолжении ее. Мы республиканцы. Неужели навсегда потерять это имя? В заключение он сказал, что советовался не только со своими бюргерами, но и с женщинами, спрашивая их: каков должен быть мир? Ответ был: не надо мира с полунезависимостью. Прежде чем принять участие в голосовании, он должен посоветоваться со своими бюргерами.
Фельдкорнет Брейтенбах (Утрехт). Требуется один ответ: да или нет. Положение страны известно собранию, из него вытекает невозможность дальнейшей войны. Факт этот не может быть стерт, и его нельзя отрицать. Но если этот факт перед всеми налицо, то о чем же рассуждать? На каком же основании избирать противное? Нельзя же ведь действовать ощупью. Не имея самых твердых причин, нельзя же продолжать войну, а так как таковых нет, то следует заключить мир. Продолжение войны — в данном случае преступление. Последние бюргеры только что сказали, что и в начале войны были те же основания, что и теперь. Но что бы там ни было, то было в прошедшем, а теперь ясно, что мы ушли не вперед, а назад и что поэтому нужно войну прекратить. Он не согласен с теми, кто держится противного мнения. Здесь выяснилось, что 14 отрядов не в состоянии сражаться. Следовательно, мир необходим. К чему поведет продолжение, если известно, что не хватит для этого людей? Кто может людей к этому принудить? Все равно война продлилась бы только несколько месяцев, а потом кончилась бы погибелью.
Коммандант Вильсон (Витватерсранд). Одни стоят за войну, другие против. Первые не имеют никаких других оснований, кроме веры. Последние имеют основания. Год тому назад все верили, и что же вышло? Пусть ему представят убедительные доводы, тогда он согласится.
Генерал Деларей желает быть краток. Он был у своих бюргеров, они и согласились, и не согласились с тем, что обсуждалось в Фереенигине. Поэтому он решил не влиять самому на бюргеров. С ним всего восемь депутатов, из них один из Капской колонии, все они выбраны его бюргерами. Ему нечего говорить о настроении бюргеров. Уполномоченные могут засвидетельствовать их бодрое состояние духа. И все-таки война должна быть прекращена на основании важных причин. Можно обсуждать здесь и решать, что угодно, но факт налицо — война окончена! Говорят о вере. Но что такое вера? Господь, да будет Воля Твоя, но не моя. Я должен склониться перед волею Божьей. Уполномоченным открыт только один путь из трех, предложенных им на выбор. Выб. ор сдачи без всяких условий ведет к погибели. Это можно было делать, когда народ имел хоть что-нибудь для своего спасения, выбирая продолжение войны, невольно каждый спрашивает себя: «Что же станется с моим народом?» Таким образом, и этот путь ведет к печальному концу. Если даже мы и выйдем отсюда с решимостью бороться, то все-таки придется сложить оружие, и тогда уже конец наш будет совсем непочетный. И вот, британское правительство дает ручательство и хочет помочь народу снова подняться, а ему говорят: уйди прочь! Он (Деларей) мог бы это сказать со своими генералами после последних сражений, но он этого не хочет. При том же что дали эти сражения? С тех пор сорокатысячная армия отняла у него весь скот, 300 человек он потерял убитыми, ранеными и пленными. Указывают на депутацию, возлагая на нее надежды. Но что сказала депутация год тому назад? Она надеялась, что мы не сложим оружия — да, мы сделали это, а что же теперь? На нас возложено народом определенное поручение — да, с этим нужно считаться; но ведь народ не знает всего. Ему неизвестно положение страны. Он посылает выборных для переговоров с британским правительством, чтобы знать, должен ли он сдаться. Если его принудить теперь к войне, то он перейдет на сторону сдавшихся и приведет к непочетному концу войны.
Участковый начальник Босман (Ваккерстроом) рад, что генерал Деларей высказался так откровенно. Долг каждого так говорить. Он против продолжения войны. Он указывает на то, что хотя при начале войны вера в Бога, конечно, играла важную роль, но что, тем не менее, решение войны не является исключительно делом веры. Надеялись на вмешательство держав, для этого была послана депутация в Европу. Сперва слышно было, что ее дела успешны. Доказательством того, что надеялись на вмешательство, может служить то, что при каждом новом собрании бюргеров являлся вопрос: нельзя ли вступить в переговоры с депутацией? Другим доказательством того, что война не является только делом веры, служит тот факт, что надеялись на братьев-бюргеров Капской колонии. Правда, эту на- дежду отнял генерал Смуте, сказав, что невозможно всеобщее восстание. Генерал Деларей указал далее на слабость лошадей в отрядах. Он говорит против продолжения войны, опираясь на отсутствие провианта и корма. Нечего говорить о том, что год тому назад тоже не было корма; тогда он еще был. Теперь совсем другое. Теперь можно проехать от Фереенигинга до Пит-Ретива и найти лишь кое-где несколько штук скота. Далее он говорит о достойном жалости положении женщин и детей и указывает на значительное уменьшение числа людей в отрядах. Что касается сделанного замечания о пролитой крови, то, конечно, это очень важное обстоятельство, но дальнейшее пролитие крови из-за дела, которое, по-видимому, безнадежно, еще важнее. На религиозную точку зрения лучше совсем не становиться. Трудно знать человеку волю Бога. Может быть, воля Его заключается как раз в том, чтобы мы отдали свою независимость. Главное, делать то, что справедливо. Следует ли сдаться без условий? Он против этого. Тогда неприятель позволит себе сделать многое, чего он теперь не рискнет. По его мнению, нет другой дороги, как выбирать то, что выгоднее. Нужно спрашивать совета не у чувства, а у разума.
Коммандант Гроблер (Беталь). Нужно выбрать одну из трех дорог. При теперешних обстоятельствах немыслимо продолжать войну, которая привела нас к значительным затруднениям. Приходится спешно отходить к границам, а неприятель занимает сердцевину нашей страны. Некоторые постоянно указывают на начало войны, спрашивая: из чего же исходили тогда? Из веры. Да, это верно, но ведь были же, кроме того, и пушки, и амуниция, и провиант, и разное другое, чего теперь совсем нет. То время прошло. Ему тяжело при одной мысли, что он потеряет свою страну, в которой он родился и вырос. И если он отдает ее теперь, то только чтобы спасти семьи от голода. Не только женщины в ужасном положении, но и бюргеры, находящиеся под ружьем. А что будет с пленными, если они не сдадутся? Положение семей тоже нельзя оставить без внимания. Мы умираем не только в смысле нации, но и в нравственном отношении. Что может быть ужаснее той мысли, что наши женщины в концентрационных лагерях, избегая смерти, умирают нравственно? Нужно положить конец войне.
Коммандант Никерк (Фиксбург) говорит, что, когда он покидал свой отряд, ему было поручено стоять за независимость. Предложение британского правительства принять невозможно. Нельзя делать спешного шага. Если же мы еще выдержим некоторое время, неприятель вступит в дальнейшие переговоры с нами; мы должны держать себя мужчинами.
Генерал Силлие (Лихтенбург) уже сообщал раньше, какое поручение возложено на него бюргерами; он должен его придерживаться. Он пришел сюда с самыми лучшими намерениями сделать все для своего народа. Если посмотреть на дело с общей точки зрения, то продолжение войны нанесет неизбежно народу новые раны. Положение очень опасное. У отрядов, которыми он начальствует, дело идет хорошо. Но может ли он вследствие этого продолжать войну? Нет, нужно принимать в соображение все обстоятельства. Он указывает на то, что говорил раньше, т. е., что нужно пробовать установить мир на условии независимости. Это было испробовано. Мы выбрали комиссию. Она сделала все, что было возможно, чтобы этого добиться. И что же? Вот лежит перед нами предложение британского правительства, которое комиссия нам принесла. Кто же может утверждать, что мы могли бы устроить наше дело лучше, чем оно изложено в предложении, лежащем на столе? Мы сделали все возможное, чтобы добиться самого лучшего, и что можно было, то мы сделали. И кто же решится сказать, что, продолжая войну, мы добьемся лучшего, нежели то, что заключается в этом предложении? То, что мы слышали в последний раз от депутации, было, чтобы мы боролись до тех пор, пока все средства будут исчерпаны? И к чему мы пришли? Было здесь говорено также, что нужно верить. Да, это нужно; но нельзя верить в одно и не верить в другое. Мы должны одинаково верить и в то, что, может быть, воля Божья заключается именно в том, чтобы мы преклонились перед неприятелем. Он не считает себя связанным возложенным на него поручением его бюргеров, так как он теперь знает все лучше, чем они, и может лучше судить. Если бы бюргерам было известно то, что он теперь знает, то они дали бы ему другое полномочие. Для него ужасно продолжать пролитие крови. Неужели мы должны продолжать жертвовать людьми? Как ни дорога нам независимость, мы не можем бороться против невозможного. Самое высшее, из-за чего должны мы бороться, — это желание народа. Он может присоединиться только к тем, которые принимают предложение, лежащее на столе.
