— Ты. — Полицейский указывает на меня. — На выход.
Я выпутываюсь из одеяла и спрыгиваю вниз. Когда прохожу мимо сокамерницы, которая рычит на меня, вероятно, потому, что слышит мое дыхание, совершаю нечто действительно глупое.
— Твое дыхание пахнет пердежом, — шиплю я, показывая ей средний палец.
Прежде чем она успевает встать с койки, благополучно выхожу из камеры, и дверь закрывается, запирая ее внутри. Я улыбаюсь, потому что я свободная женщина, и она не может меня убить.
— Садись.
Офицер указывает на металлический складной стул в проходе рядом с его кабинкой. Я сажусь, и он наливает чашку кофе и протягивает ее мне. Бросает мне пластиковую ложку, пару пакетиков сахара и сухих сливок.
Я готовлю себе кофе, пока он садится и начинает стучать по клавишам клавиатуры двумя пальцами. Он выглядит скучающим. Форма ему слишком мала. Очки заляпаны. Волосы зачесаны на лысину.
Откинувшись на спинку стула, он скрещивает руки за головой и пристально смотрит на меня.
— Парни, которые тебя забрали, сказали, что ты устроила пожар на чьем-то крыльце.
Я киваю и отпиваю глоток кофе.
— Не хочешь рассказать об этом?
Я выдаю ему отредактированную версию правды — начиная с той части, где я прибыла в дом Люка. Мне требуется некоторое время, чтобы рассказать эту историю, потому что он не может перестать ржать. И продолжает перебивать, повторяя все, что я ему говорю, в вопросительной форме. К тому времени, как я заканчиваю, он все никак не успокоится, и у меня возникает желание врезать ему по физиономии.
— Слушай, — говорит он, как только может говорить без улыбки. — Поскольку тебя задержали только за незначительное нарушение, я тебя отпущу… если найдешь кого-нибудь, кто за тобой приедет.
— Неужели я не могу уйти сама?
Он качает головой и пристально смотрит на меня.
— Я делаю тебе одолжение. Не упрямься.
— Что, если за мной некому будет прийти?
— Тогда мне придется тебя оформить. И накормить. А это будет стоить денег. А мне не хочется этого делать.
Я бы не возражала, чтобы меня арестовали. Я могла бы отбыть свой срок, позавтракать и использовать время в одиночке, чтобы придумать, как, черт возьми, добраться до дома, поскольку мой рейс вылетел три часа назад. Проблема в том, что я разозлила свою сокамерницу. Так что теперь либо я найду кого-нибудь, кто придет за мной, либо умру.
Мой взгляд перемещается на передний карман плаща. Часть мозга кричит, что это плохая идея. Другая говорит, что это лучше, чем смерть.
Офицер тянет телефон через стол и ставит его передо мной, затем уходит, сказав, что вернется через несколько минут.
Я беру трубку и быстро набираю цифры, пока у меня еще хватает смелости. Кто-то отвечает после первого гудка.
— Офис мистера Суэггера. — Дама говорит одним из тех раздражающих высоких голосов, которые бывают только у симпатяшек.
— Здравствуйте, это Пенелопа Харт. Я друг мистера Суэггера. — Слова просто вырвались наружу. Я не могла их остановить.
— Чем могу вам помочь, мисс Харт? — Судя по голосу, женщине скучно. Я же чувствую себя глупо. Вероятно, я не первая, кто звонит ему в офис, утверждая, что он/она его «друг».
— Эм… ну…
Я не могу этого сделать.
Трясущимися руками опускаю трубку обратно на базу.
Как я могла так сглупить?
Действовать настолько безрассудно?
Так… по-идиотски?
Джейк Суэггер не приехал бы за мной. Он меня ненавидит.
Его потеря.
Если бы он пригласил меня остаться на ужин, то узнал бы меня настоящую. Я могла бы его очаровать. Заставить полюбить себя. Мне бы пришлось получить судебный запрет против него, потому что мужчины, как правило, цепляются за таких женщин, как я.
Но он упустил из виду все мое великолепие и предпочел видеть только плохое — например, то, что я вломилась в его квартиру и оставила пакет с собачьим дерьмом у него на столе. Так что единственное, что Джейк Суэггер может для меня сделать, — это прислать сюда своего адвоката, чтобы выдвинуть обвинения. Он позаботился бы о том, чтобы я прожила свои последние минуты с Большой Бертой, которая, без сомнения, будет сидеть на мне и дышать в лицо, пока я не умру медленной, мучительной смертью.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я пью уже третью чашку кофе. Понятия не имею, куда, черт возьми, запропастился полицейский. Часы на стене показывают, что его нет уже более получаса. Наверное, я могла бы незаметно прошмыгнуть за дверь, если бы не нелепая кепка, из-за которой весь участок кидает на меня насмешливые взгляды.
Большое спасибо, Альфред.
Я смотрю на визитку в своей руке, размышляя о том, чтобы позвонить по мобильному, указанному на обороте. Номер Джейка. Услышать его голос. Может быть, извиниться. Или подождать возвращения домой и позвонить ему пьяной. Если я, вообще, доберусь до дома.
Думай, Пенелопа!
Эмили.
Эмили знает кого-нибудь в Чикаго. Ведь так? Она здесь стажировалась. Наверняка у нее появился один или три друга, кроме Люка Дюшанана. Может, она позвонит кому-нибудь из них и попросит за мной приехать. Потом я попрошу маму перевести мне немного денег, чтобы добраться домой. Знаю, у нее их в обрез, но она, без сомнения, сделает все возможное. И я могу отдаться какому-нибудь отчаявшемуся мужчине за деньги, чтобы расплатиться с ней. Или продать душу дьяволу. Или свою скорую славу иллюминатам.
— Пенелопа?
Смотрю на мужчину, стоящего надо мной. Нет, не смотрю… пялюсь. Он горячий лучший друг Того Самого Парня. С вечной ухмылкой. Игривым характером. Сексуальным взглядом. С таким, вы надеетесь, подружится лучшая подруга героини, и о них будет вторая книга.
Закатываю глаза своему дурацкому писательскому мозгу.
— Да?
Он оглядывает меня от кепки до грязной обуви, мгновение изучает визитку в моей руке, а затем встречается со мной взглядом и приподнимает бровь.
— Ты Пенелопа? — Не уверена, это прозвучало с весельем или скептицизмом. Я их путаю.
— Да. А ты, должно быть, Капитан Очевидность.
Он смеется и тянется за бутылкой воды, стоящей рядом с кофейником. Он поворачивается ко мне спиной, и я делаю полное сканирование его тела.
Классная задница. Хорошее телосложение. Мощные ноги. Дружелюбный. Очаровательный. Похоже, с таким парнем можно приятно провести время. И все же в нем что-то не то. Пистолет на месте, но значка нет. Костюм вместо униформы. Детектив? Но костюм у него очень приличный. Подходит по фигуре. Ткань — не дешевая саржа, которую носят большинство детективов. И у него нет характерной для полицейских ауры. Или усталых, озабоченных морщинок на лице.
— Я могу вытащить его и дать тебе рассмотреть.
Перевожу взгляд с его промежности на улыбающееся лицо. Я разглядывала его задницу. Он повернулся. Это не моя вина.
— Извини, у меня нет очков для чтения.
Меня награждают хриплым, сексуальным смехом. Если бы я не была так увлечена образом моего Того Самого Парня, то использовала бы этого красавчика в качестве своей музы.
— Touché, мисс Харт. Готова убраться отсюда?
— Кто ты?
Он ухмыляется и протягивает руку. Я пожимаю ее. Конечно, ладонь теплая, рукопожатие крепкое, рука вся такая замечательная, какая и должна быть у настоящего мужчины.
— Кэм Фавр.
— Детектив? Офицер? Лейтенант?
— Просто Кэм. Но ты можешь называть меня «сэр», если хочешь.
Я игнорирую его шевеление бровями.
— Если ты не коп, тогда кто?
— Настоящий мальчик, — говорит он таким впечатляющим голосом Пиноккио, что я улыбаюсь. — Пойдем. Джейк готовит завтрак.
Вот дерьмо.
— Дж-Джейк послал тебя за мной?
— Да. — Он указывает на визитку в моей руке. — Сказал, что ты звонила в офис. Звонок прервался. Должно быть, из-за бури. Но мы отследили номер до этого места.
— Вы отследили номер? — О, мой Бог. Что за парень этот Джейк Суэггер, что меньше чем за час может отследить номер и послать кого-то за мной?
— Определитель номера, детка. Когда-нибудь слышала о таком?
Вот я тупица.
