Мишеля еще сильнее взбесило то, что девчонка никак не реагирует. Он несколько раз велел ей подняться, но она не слышала или делала вид, что не слышит. Наклонившись, граф решил поднять ее сам, и, грубо потянув за тряпку, услышал жалобный вскрик. Ткань, прилипшая к израненной коже, натянулась и оголила окровавленную спину, причиняя девушки жуткую боль.
8 ГЛАВА
Поморщившись от отвращения, Мишель схватил девушку за грязную и липкую руку поднимая. Оказавшись на его уровне служанка обвисла, как тряпичная кукла, тихо застонав.
Глаза Кэтрин пытались привыкнуть к свету, чтобы рассмотреть своего нового мучителя. Что же за нелюди такие, не насладились пыткой и мучением, не хватило ее боли и крови, теперь даже спокойно умереть не дадут.
Граф видел, как красные глаза девки блуждают по стенам, мимолетно задевая его лицо. Он понял она толком ничего не видит, но ярость разъедала душу, и парень грубо тряхнул ее, чтобы собралась. Застонала, еле слышно, и все же попыталась выпрямиться, вглядываясь ему в глаза.
Холод этих синих глаз тут же заморозил душу Кэт. Лучше бы не видела, лучше б не смотрела. Ненависть сквозившая во взгляде, вызвала новую бурю страха и предчувствие. Жуткое предчувствие, что страдания еще не кончины, самое худшее впереди. Выжила, но почему она выжила? Почему даже теперь, Бог не смилостивиться над ней. Видать, действительно виновата, прогневала его, и всевышний считает ее причастной к смерти Габриэля. Правильно, кто она такая, что посмела воспрепятствовать графу, должна была молча терпеть, подчиниться судьбе, и позволить надругаться над собой, тогда бы ничего не произошло. И да, девушка жалела. Пожалела о произошедшем, после пережитого. Боль раздирающая тело, заставляет чувствовать вину, даже невиновного.
— Отвечай! — зарычал Мишель, вжав ее в стену. На что? Она и вопроса то не слышала? Пылающая спина соприкоснувшись с ледяным, влажным камнем, мучительно заныла. Прикрыла глаза, пытаясь свыкнуться с новой вспышкой боли. И благо мучитель крепко держал за плечи, иначе бы снова рухнула на пол.
— Как такое ничтожество могло убить моего брата? — его голос бушевал гневом, она чувствовала это физически, как и боль. Разлепила тяжелые веки и снова посмотрела в синие глаза, ощущая, как замерзает… Замерзает от этой ненависти и отвращения.
— Не убивала, — промямлил сквозь слезы защипавшие глаза.
— Врешь тварь, — не поверил, тряхнул, с силой шмякнув о стену.
Взвыла, почувствовав, как острые камни впиваются в раны, заставляя их сильнее кровоточить.
Отчаянье, горечь вперемешку со злостью захватила разум Кэтрин. Несправедливо! Она не будет молчать! Да и что ей теперь терять, когда жизнь на волоске, который вот-вот лопнет.
— Добейте уже наконец! — воскликнула, выпрямившись, — Добейте, или вам доставляет удовольствие меня мучить.
Отшатнулся, брезгливо скривив гримасу. Видела, что даже близость с ней ему омерзительна. Конечно царь и бог, а она ничтожество приговоренное к смерти. Без возможности защититься, без возможности сказать слова. Не имеет права, потому что никто. Нет, скорее ничто!
— Добью, как только признаешься за что убила брата? — отрезал, схватив дрожащую девушку за шею, отвращение тут же поборол гнев.
— Я уже сказала, что не убивала. Но такой ответ вряд ли вас устроит, — голос такой же тихий, но звучит уже более уверенно. Кэтрин чувствовала, как его сильные пальцы сжимают шею, но пока это не приносило дискомфорт. Да, и какой может быть дискомфорт, когда все тело пылают будто брошенное на раскаленные угли.
— А ты, смотрю слишком дерзкая для смертницы. Не боишься смерти? Отлично! — пальцы Мишеля с силой вцепились в кожу, почувствовал, как бешено под ними пульсирует жилка, — И боли не боишься?
— Хм, — смогла усмехнуться, преодолевая спазмы в горле, — Боль? Вряд ли может быть больнее!
— Ошибаешься, — его лицо приблизилось вплотную, обжигая ноздри девушки едким запахом спиртного, — Знаешь, что такое четвертование? Когда медленно отрывают части тело, одна за другой, одна за другой. Такую пытку не выдерживают даже самые сильные солдаты. А знаешь, как они орут, когда им под ногти засаживают раскаленные иглы? Поверь, плеть покажется тебе цветочками.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ууу, — отрицательно мотнула головой, чувствуя, как ужас сковывает сердце, — Вы такой же садист, как и ваш брат! — выплеснула ему в лицо в отчаянье.
— Что ты сказала? — зарычал, как дикий зверь, ударив ее головой о стену.
— Правду… только правду, — всхлипывая простонала Кэт.
— Какую еще правду? За такие слова я собственноручно вырежу твой лживый язык, — снова тряхнул, и ткань которая прикрывала ее обнаженное тело, скользнула к ногам цепляя раны.
Глаза графа потемнели, и теперь так походили на глаза Габриэля в тот роковой день. Ярость, без капли сочувствия бушевала во взгляде, выплескиваясь за его пределы.
— И что же в тебе такого ценного, что ты посчитала это недостойным моего брата? — отступил, продолжая удерживать на расстояние вытянутой руки.
Взгляд Мишеля скользнул по обнаженному телу девушки, мерцающему в рыжем свете лампы. Полная высокая грудь, перепачкана грязью и кровью, плоский, подрагивающий живот. Вздымающиеся ребра, выступающие из-под кожи и по ним длинный не затянувшийся рубец.
— Ничего особенного, — выдал вердикт парень. Да, может и хороша, но ничем не отличается от других. Так за что брат поплатился жизнь?
— Говори! — потребовал он грозно, видимо потеряв терпение, — В последний раз спрашиваю за что ты убила Габриэля?
— Я не убивала! — решительно прокричала в лицо мучителю, — Несчастный случай, самозащита, но не убийство!
— Врешь!
— Если не верите, зачем тогда спрашиваете? Иного ответа не будет! — размазав слезы дрожащей рукой, Кэтрин ссутулилась пытаясь скрыть наготу.
— Потому что хочу знать в подробностях, чтобы когда буду сворачивать твою грязную шею, представлять, как ты убивала его, — рука Мишеля демонстративно сдавила ей горло.
— Вы такое же монстр, как и он. Хотите правды? Хорошо, но не уверена, что на вам понравиться, — вздернула голову с вызовом посмотрев ему в глаза. Кэтрин была уверена, что он и так знает правду, но пусть раз так хочет, услышит и от нее:
— Ваш брат безумец! Он на протяжение долгих лет истязал бедных девушек. Тех, которых ваша бабка покупала для него, — эти слова Кэт произносила с презрением, перед ее глазами стояло искалеченное лицо Клейм, — Да, да графиня поощряла его дьявольский порок, заставляя прислугу молчать. В тот день и меня подослали к нему, сославшись на то, что нужно убраться в покоях его светлости. Но там я обнаружила Габриэля. Он силой затащил меня в постель, а когда я посмела сопротивляться, достал нож. Никогда не забуду его глаза, они словно были нечеловеческие, зароки такие огромные, что ввергали в ужас. Я испугалась до смерти! И попыталась освободиться, а когда он полоснул лезвием мне по телу, — она трясущейся рукой коснулась пореза под грудью, — Я и вовсе обезумела от ужаса. Изо всех сил попыталась скинуть его, и когда это удалось, хотела убежать, но заметила, что Габриэль лежит на полу не шевелясь. Падая с кровати он сам напоролся на кинжал, который был в его руках. Я не убивала его! Клянусь, это несчастный случай. Видит бог я не желала ему смерти…
Воспоминания настолько захлестнули девушку, что рассказывая она задыхалась, слезы градом катились по грязным щекам. Мишель выслушал ее не шелохнувшись, лицо парня не отражало никаких эмоций. А в глазах бушевал все тоже холод и недоверие. Конечно, он не поверил ей! И разве могло бы быть иначе?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ложь, за которую ты поплатишься жизнью! — выдал граф ледяным голосом, от которого по коже Кэт побежали мурашки.
— Я знала, что это бессмысленно, — всхлипнула девушка обреченно, — Таким как я, никто не врет! Но есть и другие девушки! Поговорите с ним! Осмотрите их изуродованные тела! Посмотрим тогда, что вы скажите!
9 ГЛАВА
Мишель разжал пальцы, и услышав, как они захрустели, Кэтрин рухнула на пол, больно ударившись головой. В глазах раздвоилась лампа стоявшая неподалеку, и свет от нее резко замигал по темнице. Еще не придя в себя услышала, как с грохотом закрылась тяжелая дверь. Ушел, девушка вздохнула с облегчением. Но радоваться было нечему, вряд ли передышка будет долгой. А признание Кэт, явно пуще разгневает старую графиню. Считанные часы остались до ее смерти. Чувствовала, что конец не будет легким. И несмотря на жуткую боль терзавшую тело, она ощутила страстное желание жить. Нет, даже не жить, а обрести покой будучи свободной. До отчаяния захотела снова увидеть звездное небо, без сомнения на улице ночь. Прикрыв глаза словно наяву ощутила, как наполняет легкие прохладным, свежим воздухом. И жалобно застонала, обреченная на гибель в затхлой темнице. Но почему? Ведь можно попытаться… Да и что теперь может ее страшить…
