ядовитые гадюки, готовые в любой момент вонзить в неё свои зубы.
— Яшенька… — прошептала она и тихонько зарыдала.
Привычным движением, как это бывает у людей, когда они плачут, она опустила голову и попыталась уткнуться лицом в ладони, но её руки лишь уперлись в прозрачное забрало. Шершавые перчатки скафандра расплывались перед глазами, и слезы продолжали беспрепятственно литься, стекая по белым щекам. Он же говорил, что надо проверять всё каждый раз! Этот проклятый генератор защиты… Как я могла так прозевать? Тяжелое чувство вины распространялось в её груди, словно черная хворь, пускающая свои коварные метастазы. Но вдруг осознав, что в данном положении ей даже не удастся вытереть мокрое лицо, Ольга попробовала взять себя в руки и сосредоточиться на насущном.
Я должна идти. Может, ему нужна помощь. Может, он ранен, лежит там один среди этих оранжевых штырей, а я трачу время… 114, нехило, конечно. Идти не меньше суток, и то, это если непрерывно… — размышляла она, параллельно проверяя, всё ли в порядке с её скафандром. По всей видимости, он функционировал как надо — водоочистительные системы перерабатывали все жидкости её организма в питьевую воду, причём практически идеально чистую; также в нем был специальный отсек, вмещавший в себя пищевой раствор, которого, если экономить, могло бы хватить аж на целую неделю; а снаружи скафандра в задней его части находились воздушные фильтры, втягивающие воздух и очищающие его от всего лишнего, оставляя только необходимый человеку кислород. Благо тот в атмосфере имелся. Ну, а без этого удачного обстоятельства Ольга продержалась бы от силы лишь несколько часов.
Она продолжала сосредоточенно думать. Хорошо, допустим, вдруг Яков травмирован. Если ранение серьезное, скафандр мог ввести его в искусственную кому. Он будет поддерживать в нем жизнь до моего прихода. Скорее всего так и случилось! И именно поэтому он не откликается по связи, — эти мысли подействовали на неё как обезболивающее. Тот факт, что при введении в кому, скафандр должен автоматически отправлять сигнал SOS остальным участникам экспедиции, ольгина психика в данный момент игнорировала.
С Яковом всё хорошо.
На корабле есть капсула регенерации, она быстро поставит его на ноги. Даже при самых тяжелых случаях, даже если переломаны все его кости, и все органы повреждены, даже если он будет на последнем издыхании — на полное восстановление потребуется максимум несколько дней. Да, современные технологии творят настоящие чудеса. Ольге только дойти до своего мужа, и затем… А что затем?
Больше всего она боялась думать именно об этом. Посадочный модуль разбит, других способов добраться на орбиту попросту не было. Без него даже никак не связаться с кораблем — передатчики, встроенные в скафандры, не обладают такой мощностью. В ином случае можно было бы послать сигнал SOS на корабль, а с него уже транслировать его в космос, и там, может быть, кто-нибудь бы откликнулся на призывы о помощи.
Ага, в этой части галактики как раз же так много космонавтов летает, аж яблоку негде упасть, — саркастично рассуждала Ольга сама с собой.
Добраться до модуля и попытаться починить передатчик? Возможно, ей удастся включить его хотя бы на несколько секунд — этого хватит, чтобы отправить сообщение на орбиту. Да, должно получиться. Надежда, теплящаяся где-то у Ольги внутри, крепко ухватилась за эту соломинку. Сто процентов получится, по-другому и быть не могло.
Сначала найду Якова, а там уже вместе с ним отправимся к модулю!
В глубине подсознания она понимала, что от модуля скорее всего ничего не осталось — после падения на такой скорости он должен был разбиться вдребезги. Разорванные и обугленные куски металла, разбросанные где-то там на белой земле, уже вряд ли подлежали ремонту. Но Ольга постаралась отогнать эти раздумья на второй план и полная решимости приподнялась с пригорка, чтобы направиться в сторону оранжевых зарослей.
И в этот самый момент её привлекло некое движение на периферии зрения, она повернула голову — вдалеке виднелась маленькая серая точка, которая, судя по всему, медленно приближалась к ней.
Ольга сощурилась что есть мочи. Кто-то идет. Человек в скафандре. Это Яков!
Вне себя от внезапного наплыва радости Ольга сорвалась и со всех ног побежала в сторону серой точки, параллельно крича по радиосвязи:
— Яша, Яша! Яшенька, я здесь!
Муж не отвечал, но это уже не сильно её беспокоило. Возможно, его передатчик повредился во время катапультирования или приземления. Какая разница? Через несколько минут они уже снова будут вместе.
Ольга бежала и бежала, не чувствуя усталости и не замечая тяжести металлических ботинок скафандра, пока человек впереди спокойным шагом шел ей навстречу. Чем ближе он становился, тем лучше можно было разглядеть: его серебристый скафандр космических исследователей выглядел очень потрепанным. Что с ним случилось? Почему он тут, а его GPS-сигнал в сотне километров отсюда? Множество вопросов проносилось в Ольгиной голове.
Вдруг она услышала характерный треск радиопомех — такой звук бывает, когда кто-то настраивается на частоту твоего передатчика. Человек был уже так близко, что она могла прочитать серийный номер на груди его скафандра. Ноги сами собой замедлились, пока она не остановилась полностью, страшно запыхавшаяся, не добежав всего какие-то полсотни метров.
— Ну, здравствуй, Ольга, — прозвучал в приемнике старый знакомый голос.
Глава четвертая
Мягкое монотонное шипение доносилось до моих ушей. Приятный звук, подумал я и осознал, что лежу на упругой горизонтальной поверхности с закрытыми глазами. Моё тело непрерывно обдавалось маленькими нежными капельками какой-то живительной влаги. Попадая на мою кожу, она ласкала её и усмиряла боль. Боль ощущалась не явно, как бы издалека — она находилась на заднем плане, словно несчастная женщина, тихонько рыдавшая где-то там за стеной. Я чувствовал, что с каждой секундой эта стена становится немножечко толще, и мне было всё сложнее расслышать этот плачь. Всё вокруг благоухало, множество свежих запахов касалось моих ноздрей, будто лечебные травы, сорванные у бабушки в саду. Я с наслаждением вдыхал их. Мне стало понятно, что я в капсуле регенерации.
Я жив.
Мне не сразу удалось разомкнуть слипшиеся веки, но когда я всё-таки сделал это, то сперва увидел лишь яркий белый свет, поначалу ослепивший меня. Потихоньку глаза стали привыкать к свету, и мало-помалу в картинке передо мной проявлялись контуры. Сначала мутные, неясные, но постепенно зрение становилось более резким, всё вокруг обрастало деталями, и вот я уже мог различить гладкие металлические стены медотсека нашего посадочного модуля. На одной из стен висел экран. Помимо всяких букв и цифр, которые отсюда мне было тяжело
