– Надеюсь, на какое-то время вы наелись. А спать где хотите?
После моего вопроса Смешарики (разрази меня гром, если это было не так!) переглянулись. И через секунду в моей голове возникло изображение плетеной корзины с мягкой подушкой на дне.
– Ты это видела?! – обернулась я к Клэр.
– Корзина, – кивнула она удивленно. – Они хотят корзину.
На какое-то время мы снова ошарашено притихли. Потом Клэр неуверенно высказалась:
– Думаю, такую корзину можно найти в магазине. А подушку я могу сама сшить, это не…
Не успела Клэр закончить фразу, как в этот момент в комнату, крадучись и озираясь по сторонам, вошла Ганька. Следом за ней из-за косяка показалась белая морда Михайло.
– Все-таки выскреблась из-за двери, рыжая разбойница!
Не успели мы сорваться с места, чтобы отловить Огонька и снова поместить за дверь, как кошка узрела Смешариков, выпущенных на свободу, и радостно направилась прямо к ним. Стоило ей оказаться на расстоянии метра, как Смешарики одновременно раскрыли беззубые рты и угрожающе зашипели. Ганька тут же встала на дыбы и попятилась боком, недобро сверкая зелеными глазами.
– Так! Это что такое? – разозлилась я на всех действующих лиц. – Ну-ка, дуйте отсюда! (это было адресовано кошкам) А вы… (это уже Смешарикам) вы что?! Ганька и Миша – это семья! У вас есть мозги, у них… тоже есть, но не такие развитые…
Виновато покосившись на вытянувшееся лицо Клэр, я пояснила:
– … ну, так Дрейк сказал. Что они умные, и у них какой-то сложный генотип. Поэтому учить будем Смешариков, а не кошек.
После чего, повернувшись к пушистикам, нахмурила брови и, надеясь на то, что меня не только услышат и поймут, наставительно заявила:
– Жить будем в мире! Иначе унесу вас всех и оставлю между мирами, понятно? Кошек надо защищать, а не драться с ними, поэтому чтобы никаких склок. И пока у вас нет корзины, будете жить в клетке. А-ну, марш обратно!
Изобразив из себя статую Ленина с указующим перстом, я хмуро воззрилась на выводок меховых яиц с круглыми глазами.
Прошло несколько секунд.
Напуганную шипением Ганьку сжимали цепкие пальцы Клэр, Миша наблюдал за действом сидя у косяка, рационально решив не приближаться без крайней необходимости.
Затем раздалось мягкое шерстяное шуршание. Один за другим Смешарики, с грустью косясь на зеленые шляпки от ягод, выстроились в цепочку и покатились в направлении клетки.
Я вздохнула с облегчением.
Ворочаясь тем же вечером в постели, я надеялась лишь на одно: дали бы выспаться. Днем закрутилась – прилечь не вышло, а теперь глаза слипались. Если опять вызовут на задание, делать буду не разлепляя век.
Знакомо светил в комнату белесый лунный диск, свернулся на соседней подушке Миша. Клетка стояла рядом с кроватью. Шорох, после удачно прошедшего первого контакта со Смешариками, теперь не волновал и не раздражал. Я привычно укутала всех, кто пытался уснуть за прутьями, светящимся одеялом и вслух пожелала им доброй ночи.
В ответ перед глазами появилась картинка кланяющихся глазастиков (и тебе, мол, того же). Я хмыкнула и улыбнулась. Затем, почему-то отложив желание поспать, повернулась на бок и с любопытством посмотрела на клетку.
– Скажите, а у вас есть своя планета? Мир, откуда вы пришли?
В голове возник образ телевизора с пробегающим по экрану шумом.
– Что это? Это означает, что вы не помните?
Тишина в ответ. И темнота в голове.
– А что вы помните?.. Ну, где-то же вы родились?
Накатила чья-то грусть – не моя, чужая. А потом перед глазами стали быстро меняться странные изображения: белые халаты, колбы, стол, укутанные масками склонившиеся лица врачей и яркий свет ламп…
– Лаборатория? – воскликнула я в темноте спальни громче, чем следовало, отчего Михайло тут же поднял голову и сонно приоткрыл один глаз. Снизив тон, я спросила:
– Вас сделали в лаборатории Реактора? Для чего?
И снова телевизор с шумным экраном и чья-то грусть в воздухе.
– Так, получается, у вас нет ни планеты, ни мира, ни дома?
В воображении появился мой собственный особняк – кухня, гостиная, спальня… Будто с облетом камеры по плавной дуге. Красиво.
– Дом? – осторожно спросила я, – мой дом – ваш дом?
Грусть тут же неосязаемо сменилась радостью.
Ясно. Мой дом – это единственное, что у них есть. Несложно предположить, что с ними стало бы, не забери я их себе. И пусть жилье теперь несколько напоминало зверинец, все же новых друзей я отдавать не собиралась. Выведенные, по всей вероятности, только для проведения экспериментов по телепортации, они никому больше не были нужны. А ведь поначалу я надеялась, что Дрейк их не создал, а принес откуда-то, куда собирался потом вернуть. Ан-нет.
– Хорошо, дом… – проворчала я, соглашаясь. – Только как быть с Огоньком и Мишей? Я что-то переживаю…
В голове с готовностью всплыло новое изображение: спящие на диване кошки в окружении Смешариков, спящих там же. Идиллия, не иначе.
– И вы всерьез думаете, что это возможно? Или они вас сожрут, или вы их…
Качающие в воображении головой Смешарики, похожие на смайлики. Мол, нет, все будет хорошо.
Я зевнула и закрыла глаза, пробормотав «посмотрим».
Прежде чем заснуть, успела еще раз увидеть корзину с подушкой на дне.
– Я помню-помню… – ответила то ли вслух, то ли мысленно, после чего соскользнула в сон.
Проснулась в четыре утра.
Снился дом. Мой дом, тот, прежний… Какое-то время я прислушивалась к тишине в спальне, борясь со странным желанием доделать что-то. Потом поднялась с постели и долго смотрела в окно на заснеженную улицу, притихшую под светом фонарей.
Почему не спится? Отчего необъяснимая тоска на душе? Через минуту, повинуясь непонятному порыву, включила настольную лампу, подошла к шкафу и нашла старую одежду. Натянула ее на себя – большую и разношенную, словно картофельный мешок, – вернулась к кровати, погладила кота, поцеловала его белую макушку и выключила лампу.
– Скоро увидимся.
Нашла старые ботинки, зажала в руке.
Пора «дожить» то самое затянувшееся воскресенье. Дожить тот день до конца, чтобы он, напоминающий «день Сурка», уже, наконец, закончился.
И прыгнула домой.
Дальше шло на автопилоте.
Сознание забилось в маленький бронированный отсек, чтобы не реагировать на окружающий абстракционизм, и вместо Бернарды появилась привычная прежняя Дина – уже не настоящий человек, а надувная кукла. Так… для отвода глаз. И эта кукла о чем-то говорила с мамой, ходила в магазин, убиралась в комнате, помогла вытрясти во дворе ковры…
– Толь, а в прошлой серии этот мужик начал чинить заговор Грызлову, помнишь?
Мама с интересом смотрела вечерний сериал, забравшись на диван с ногами. Отчим в соседнем кресле читал газету, изредка поглядывая на экран, где разворачивалась некая криминальная драма. Действие проходило под Москвой: хорошие дома, джипы, бритые бандюки, ласковоголосые злодеи, одетые под депутатов…
