Ева все-таки виновна в его смерти - и она, и ее семейка. Та же мама могла спросить за дочь, пользуясь возможностями своих сыновей. Способна она на такое или нет, сказать сложно, скорее всего вряд ли. Но как ни крути, а Ева звонила своей маме после того, как Трутов ее обидел… И Земский обижал Еву. И Козоев…
- Плохо мне, понимаешь, плохо!
- Понимаю.
- Мне без тебя плохо!
- Не знаю.
- Тогда пошел вон!
Артем кивнул. Ева могла говорить все, что угодно. Она сейчас в очень сложном положении, а полностью оправдаться возможности нет. Она это понимает, оттого и злится, не надо воспринимать ее слова всерьез. Тем более что нет у него желания остаться с ней.
- И больше не приходи! - бросила она вслед.
Артем качнул головой, нажимая на кнопку вызова лифта. Увы, оставить Еву в покое он не может. Подозреваемая она, и ей придется давать показания. И у него еще возникнут вопросы, и следователь захочет с ней поговорить.
Он зашел в кабинку лифта, Ева исчезла из вида, но до слуха донесся ее голос:
- Не бойся, маме на тебя жаловаться не буду!
Скорее всего, это был сарказм. Ну не могла Татьяна Витальевна устроить расправу над Трутовым, не тот она человек. Да и Ева, возможно, ни в чем не виновата. Возможно, Горбин и не убивал Земского. Да и над Козоевым он всего лишь замышлял расправу, может, он всего лишь хотел его покалечить. А Трутова мог убить Борщевик, его люди. По линии профсоюза, так сказать. Может, зря Артем подозревал Еву. И ее семью? Но в то же время Ева звонила матери, жаловалась ей. Это факт. И не поехала она к ней домой, к себе вернулась. Татьяна сама приехала к дочери, Артем застал их вместе. Как будто на месте преступления.
Глава 3
Кто бы там что ни говорил, а пирожки у Любы очень даже. Вкуснее только у Марины. И торты у нее самые-самые, и пирожные, не зря она заведует отделом кулинарии. И сама как сдобная булочка. Хватило шести лет в браке, чтобы она из сахарной тростиночки превратилась в розовощекую пышку. А Егор Стасов, сколько помнил себя, терпеть не мог женщин в теле. С Мариной, правда, немного иначе. Она хоть и пышная, но не рыхлая - плотная, упругая, и не так уж и плохо с ней в постели. Пока его все устраивает. И жену он любит, и сыном дорожит, семья у него на первом месте. Только вот почему-то не удержала Марина его от безрассудного, в общем-то, решения. Бросил все и уехал к черту на кулички. Может, погорячился.
- Приехали! - донеслось сквозь дрему.
Егор уже почти заснул, когда Макс остановил машину. На улице дождик моросит, дворники по окошку скребут, убаюкивают. Да и время уже за полночь. Баю-бай уже давно пора, а они носятся по городу как неприкаянные. Нет, он не против, работа у него такая, волка ноги кормят. Молодой он, двадцать восемь лет, еще бегать и бегать, он готов к беготне. Но уже не за горами время подводить первые итоги прожитой жизни. В тридцать лет Егор спросит себя, чего он добился за годы службы. Старший оперуполномоченный? Ну что ж, неплохо, бывает и хуже. Но хотелось бы большего, уголовный розыск возглавить, а ведь он мог бы уже рулить в этой должности, если бы не сорвался с места вслед за Малаховым. Здесь тоже могло подфартить, но закон подлости сыграл против него - в пользу Макса. Обидно. Но работать надо. Только вот из машины выходить не хочется. И поздно уже, и дождь идет.
У Макса зазвонил телефон, он ловко нацепил на ухо гарнитуру, ответил.
- Да, товарищ подполковник!… Да вот, к фосфорному комбинату подъехали… - как-то не очень весело отчитывался Макс.
Убийцы проникли в дом тайком, через гаражные ворота. Если тайком, значит, действовали посторонние для потерпевшего люди, но тем не менее для успокоения совести решили проверить версию о причастности к убийству Трутова его коллег по работе. Соседей опросили, никто ничего не видел, отправились на комбинат фосфорных удобрений, узнать, когда и с кем потерпевший покинул территорию производства. Заскочили по пути домой, прихватили пирожков, Егор жевал, жевал, а все равно сон сморил.
- Да понятно, что вряд ли это с работы, но раз уже приехали… - говорил Макс. - Какую новость?… Две?… Ну да, меня начальником… А Стасову?… Ну, нормально!… - Голос у Макса и дрогнул и вместе с тем повеселел. - Скажу, конечно!…
Макс сбросил вызова и хмыкнул, комментируя ситуацию. Он не торопился выходить из машины, да и Егору не хотелось двигаться.
- Что там такое?
- Да, похоже, там правда Ева была… Эта, Лазарева.
- Где там?
- У Трутова. Малахов это понял, из головы совсем выскочило.
- Что выскочило?
- А то, что тебе майора присвоили.
- Мне?! - взбодрился Егор.
- А на меня пока не подписали…
- Подпишут!
- Одним приказом должны были… Ну да ладно, мне начальника, тебе майора… Поздравляю!
Макс пожал руку три раза, первый - за Малахова, второй - за всех, третий - за себя. Но звезды на погоны вешать рано. Во-первых, некуда: мундир в шкафу, а во-вторых, сначала проставиться нужно, обмыть, без этого никак.
Из машины Егор выходил в приподнятом настроении. И в более высоком статусе. Макс, конечно, еще тот фрукт, он мог и разыграть. Но есть вещи, с которыми не шутят, и Макс знал их наперечет. К тому же скорое повышение в звании им обещал сам генерал Соболев.
Завод охранялся по всем правилам, на проходной вооруженный чоповец, но он помочь им ничем не мог. Пришлось поднимать вахтера, седовласого мужчину с тяжелыми обвисшими щеками. Как будто липосакцию лица ему сделали, жирок откачали, а излишки кожи не срезали.
- Юрия Константиновича я знаю, путевочку обещал мне в санаторий оформить, - листая страницы на компьютере, проговорил мужчина.
- Убили Юрия Константиновича, - сказал Макс.
- Как это убили? - встрепенулся вахтер.
- Накрылась ваша путевочка, - развел руками Егор.
- Как это накрылась?
- Благодаря кому-то. Кого мы должны наказать.
- Да, наказать надо… - закивал мужчина. - Вот, восемнадцать двадцать две, время, когда Юрий Константинович прошел через вертушку.
- Один выходил?
- Один… Я еще хотел уточнить насчет путевочки в санаторий,
