К Ужову-старшему понемногу возвращалось самообладание.
- Я понял, Вась. Дверь - просто символ. Намёк на законодательство, запрещающее вламываться к законопослушным гражданам в их частное жилище. Мамины золотые сотруднички таким способом сообщают нам, что мы все, кто в этой квартире, за этой усиленной дверью, - законны. Больные, но так надо. Легитимны. И что их научная деятельность - тоже законна. И что их сценарием такое развитие эксперимента было предусмотрено. И никаких случайностей с нами не произошло. Сплошные закономерности.
- Убью гадов, - возмутился Васька. - Они нас, получается, в подопытных превратили еще вон когда.
- Да, Васёк, похоже, что маму на эту работу вообще поставили неспроста. Доверчивая, обаятельная, все её любят, чудо природы! А что не слишком сильна в своей родимой генетике - так оно и к лучшему. По их мнению. Зато человек хороший, менеджер прекрасный. Пиар-леди-супер для любой конторы...
- Убью гадов, - твердо повторил Васька.
- Это, сынок, ещё большой вопрос... А вдруг гады тоже... в безопасности?
Васька почесал нос, посмотрел в потемневшее окно и устало повторил:
- Убью гадов. Когда вырасту. Можно я ещё покурю?
Ужов-отец молча выставил на стол толстостенную стеклянную пепельницу, похожую на вазу для фруктов. Васька осмотрел её лоснящиеся бока в красно-фиолетовых разводах и со вздохом убрал сигареты в карман.
Мария Ужова купила брусок твердого сыра и разделила с Петровичем трапезу на скамейке. Голода она не чувствовала, поела по привычке, а Петрович вроде бы обрадовался, схватил свой кусок и аккуратно уничтожил, без единой соринки.
- Слышь, друг, а как ты в туалет ходить-то будешь? - улыбнулась своему деликатному спутнику Мария. - Моя сумка мне пока нужна как сумка. Ась?
Оглядевшись, она вытащила Петровича и посадила на заснеженную дорожку.
Животное было сообразительное. Очевидно, желая поскорее вернуться в комфорт сумки, под нагретый носовой платок, Петрович быстро сделал свои дела и вопросительно посмотрел вверх.
- Молодец! - похвалила его Мария и вернула под платок. Петрович свернулся и задремал.
Одиннадцать. Поздно. На бульваре малолюдно. В ресторане музыка. Жизнь идет своим обычным ходом.
Ужовой не хотелось спать. Да и где спать?
"Интересно, в Москве есть где поспать, не предъявляя документов?" В голове глубоко домашнего человека Марии Ужовой эта мысль мелькнула впервые в жизни.
Её ручная кладь состояла всего из двух легких предметов: сумка дамская и сумка дорожная. Обе на лямках. Петрович спит в дамской.
Мария проверила телефоны - работают. Деньги есть. Кредитка есть, но это опасно. Будем пока тратить наличные. На что именно?
Она поднялась и пошла к метро, старась ступать по-новому, как учил Аристарх Удодович. Вдоволь наспотыкавшись, она освоила ход по осевой. В метро вошла чужой походкой. Куда путь держим, а, пассажир хвостатый? Петрович благоразумно промолчал.
Вышла на "Пушкинской", подефилировала вниз по Тверской. В блестящих витринах ей на каждом шагу попадалось отражение незнакомой женщины в очках, в коричневой вязаной шапочке, из-под края которой чуть выбивались каштановые локоны. Женщина двигалась как по воздуху, будто задевая невидимыми крыльями невидимые облачка. Легкая темно-песочного меха шубка гармонировала с удобными, без каблука, полусапожками. Всего в меру: рост, вес, цвет, возраст, мода, традиция. И не заметно, что парик. Молодец, Аристарх Удодович, тайный советник, внезапный имиджмейкер. Разве что сумок всё-таки многовато.
Засмотревшись на свой новый облик, Мария чуть не столкнулась нос к носу с лошадью, серой в яблочках, с короткой аккуратной гривкой.
- Подайте лошадке на корм! Видите, она вас просит!
Мария в изумлении подняла глаза и увидела в седле двух юных наездниц: весёлые девчонки лет одиннадцати вежливо поклонились ей, а послушная лошадка покачала изящной головой и подняла правую переднюю ногу.
Мария не раздумывая сунула руку в карман, обнаружила мелочь, быстро протянула наездницам, а потом долго смотрела им вслед. Они попрошайничали каким-то неслыханным способом: ночью, вдоль по Тверской, на чудесной холёной лошади... Они просили не у каждого прохожего. Они выбирали. Как? Что было критерием отбора спонсоров?
В размышлениях о сущности процесса выбора вообще и в частности Мария прошла несколько шагов и вдруг сообразила, что мелочь, отданная на корм лошадке, находилась в кармане абсолютно новой шубки! Её приобрели в дамском салоне днём, и с тех пор Мария не пользовалась своими карманами ни разу. В карманах новых шуб не бывает денег! Может, Аристарх Удодович и это предусмотрел? Ну, что она будет бродить ночью, неприкаянная, считай бездомная, и встретит каких-нибудь просителей, и не откажет в милостыни?
Поразительный тип! Мария восхитилась, а потом подумала, что ей самой, считавшейся хорошим менеджером, очень далеко до Аристарха Удодовича, умеющего выбрать правильную одежду уникальной беглянке и вовремя подкинуть мелочь в девственный карман на случай ночной встречи с конными попрошайками.
Слева по ходу открылась дверь ярко освещённого книжного магазина.
"Ночью?" - продолжала удивляться московским новациям неопытная бродяжка.
Да, на входе висела табличка "Открыто". На стекле указан график работы - до часу ночи. Вот это да!
В магазине было очень тепло, море книг, а в зале бестселлеров живая девушка играла Моцарта на пианино. А вокруг сидели посетители, читали книги, слушали девушкино музицирование, листали альбомы по искусству. Царило благолепие. Уют. Интеллектуальность. Стремление к знаниям. Хороший тон. Уверенность в завтрашнем дне. Боже мой!
Девушка перешла на Генделя.
Мария Ионовна сто лет не была в этих краях. Когда-то она слышала от осведомлённой приятельницы, что на Тверской усердно работают недешёвые девочки нетяжёлого поведения. И вообще в памяти Ужовой повсплывали какие-то пошлые, с подмигиванием, россказни давних коллег о ночной жизни столицы, которую стало модно осваивать в разных жанрах. Народ учился развлекаться по-новому, с открыто- генитальным акцентом. Так ей рассказывали.
Но действительность, обнаруженная в первые пятнадцать минут прохода по Тверской, пока опрокидывала её туманные представления о неизбежной встрече с непристойностями. Логично пришёл вопрос: что ещё в очевидной реальности не соответствует личным представлениям Марии Ионовны Ужовой о жизни вообще, о ночной в частности?
Спать всё ещё не хотелось. Усталость не приходила. Покинув нереально прекрасный книжный магазин, Мария решила продолжить спонтанное путешествие: любопытство - милый друг женщины - легко возобладало над возможными страхами. А чего, собственно, бояться? Только одного: быть узнанной. Точнее, быть пойманной.
Поймать может лишь тот, кто может её узнать; тот, кто ищет её весь день. Но кто бы ни искал её, сейчас не узнает её, не сможет. Внешность другая, совсем другая. Голос? Журналисты, даже самые пронырливые, даже в случайном разговоре, не опознают её голос: доктор Ужова ни разу не выступала ни по радио, ни по телевидению, ни в интервью тет-а-тет под диктофон. Дома, правда, хранились какие-то любительские пляжные видеосюжеты десятилетней давности, с песнями, смехом, анекдотами и баскетболом, но до них еще добраться надо, а квартиру обороняют крепкие ребята - Иван и Васька. Так что они не пройдут.
Склонность к задумчивости, внезапно открывшаяся в Марии сегодня, чуть не сыграла очередную лошадиную шутку: мимо с гиканьем и семиэтажным матом пронеслась наездница лет восьми, у которой не было абсолютно никаких денежных претензий на корм, а только ухарство, разбойное настроение и красная обветренная рожица, выражение коей было конгруэнтно выплёскиваемому в прохожих тексту.
"Интересно, до какого градуса может подниматься моё удивление?" - подумала Мария, отлетая к очередной стене. Продышавшись и убедившись, что маленькая разбойница ускакала, Мария повернулась и прочитала на очередной двери: "Бункер".
О, это актуально! Спрятаться в бункер - что может быть естественнее в её интересном положении!
Добры молодцы, встречавшие народ при входе, предлагали следующие услуги: разлучим с некоторой суммой денег и некоторой частью ручной клади, а также проведём мгновенный сеанс психологического рентгена. Ужова не ведала, что в таких оазисах цивилизации имеет хождение термин фейс-контроль, и опять удивилась. И ещё больше удивилась, когда её пропустили, не предоставив ни одной из вышеназванных услуг. Как свою. Странно.
Впрочем, недоразумение разъяснилось быстро. Как только Мария спустилась в задымлённый зал, сотрясаемый инфарктообразующими ударами музыки, к ней кинулись две девицы и два парня. С девичьей стороны завизжали:
- Ой, Нюнди, ты ваще, блин!..
С противоположной гаркнули:
- Эй, Муслик, нас тут без тебя не втыкает!..
В понятном оторопении Мария остановилась, вертя головой.
