Ему нравилось все, что отмечал в девушке. Он невольно сравнивал ее с демоницами, и те проигрывали по всем пунктам. Слишком напористые, такие не упустят возможности поживиться за счет Высшего, даже будучи состоятельными, урвать лишний кусок, заложено алчной природой; льстивые — безусловно, лесть не претила демону, но он не хотел ее видеть в той, с кем решил разделить вечность: послушание, понимание, но не лесть; и с полным отсутствием такого понятия, как “верность”.
— Моя госпожа злится, — бес топтался в ногах своего хозяина. Он долго просто молчал, заламывал худые руки, бросал на Высшего демона боязливые взгляды, истаптывая собственные огромные ступни. Словно ему мало места, и приходилось отдавливать себе пальцы, чтобы поместиться.
— Я это и без тебя знаю, — Балаам смотрел перед собой.
— Возможно, нужно было сделать так, чтобы этот парень ей позвонил… — на последних словах голос дрогнул.
Демон медленно повернул голову:
— Что?
— Я… больше не могу чувствовать ее досаду и тоску. Я… — запричитал бес, растирая место, где когда-то был нос.
— Твоей госпоже полезно получить небольшой урок, а тебе пострадать.
— Господин, — бес уставился прозрачными глазами на хозяина. — когда вы меня отпустите?
Принц Преисподней хмыкнул:
— Ты все о себе… о себе. Отпущу, когда перестанешь просить об этом.
— Я умоляю развеять меня, — произнес с вызовом бес.
— И что тебе это даст? — демон лениво взглянул на своего слугу. — Я же отправлю тебя на перерождение. Думаешь, муки Чистилища приятней мук твоей госпожи?
— Да!
— Что ж, приятной жизни, — Балаам ебрежно махнул рукой, отсылая.
Он покинул удобное кресло, подхватил бокал с вином. Не в первый раз прогуливался, критически осматривая особняк и территорию, — определенно больше нигде не найти лучшего места для их с Ксений будущего.
Главным критерием была безопасность. Никогда не стоит забывать о врагах. А в мире демонов друзей не было, все в определенный момент превращались в недругов.
Погрязать в междоусобицах — любимое занятия пресытившихся Высших. Плести интриги, выжидать удобного момента, разыгрывать дружелюбие и нанести удар, когда совсем не ждешь.
Борьба за возможность сесть на трон Преисподней не прекращалась никогда. Если не велась отрыто, значит, кто-то в тени уже готов был воткнуть тебе в спину кинжал, выкованный в жаре Чистилища. И осознание опасности не разрешало расслабиться. Он — кинжал? — слишком долго жил, чтобы не иметь врагов.
— Как ты смог обезопасить свое “сердце”? — этот вопрос Балаам задал первым Александру, после того как князь вывел его на эмоции и откровенность, словно юнца.
В тот день демон впервые за полтораста лет сам решил навестить Темного князя, чем вызвал слишком много подозрений. Он даже придумал причину для визита: озвучил желание пополнить ряды легионов черными душами, естественно, не безвозмездно.
— Как семья? — спросил с прохладцей Балаам, получив согласие на помощь.
— Ты о моем “сердце” и дочери, или вообще?
— Без разницы, это всего лишь один из способов выказать уважение и расположить, — ответил демон.
— Ну раз ты настаиваешь, — уголки губ демона дернулись в улыбке. На тридцатой минуте рассказа Балаам продолжал кивать, надеясь, что болтовня князя коснется именно той, ради кого он пришел. — Что ты еще хочешь знать? Я страдаю. Связан по рукам и ногам. С одной стороны Светлые, с другой оборотни. Первые старательно сохраняют вооруженный нейтралитет, а вторые нагло спекулируют тем, что я не посмею их тронуть. Элеонора не простит мне, если кто-то из волков пострадает. А иногда так хочется свернуть шею кому-то из шерстяных друзей. Ну ты же понимаешь, с таким приятным хрустом. Сказка, — вампир аж закатил глаза.
— Понимаю, — кивал демон, — мирный договор хуже открытой войны.
— Да, — подтвердил вампир. — А оборотни удивительно плодовиты, что не может не пугать.
— Ты сейчас к чему?
— Уже двое из стаи Рокотова встретили истинную пару, не достигнув и сотни лет. Не удивлюсь, если самая младшая — любимица Арнара — скоро обзаведется потомством. Говорят, ей усиленно ищут самца.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Что? — вырвалось у Балаама. Он был готов тут же призвать беса и спросить, почему не владеет важной информацией.
— Нашли сильную стихийную ведьму. По слухам, та видит будущее. Род ведьмы взял начало до Великой инквизиции, — расписывал вампир.
— Очень сомневаюсь, что такой древний род, — демон изображал равнодушие. — И что сказала ведьма? — поинтересовался.
— Что пару волчица найдет в человеке из ее окружения.
— Шарлатанка, — фыркнул Балаам и замолк.
— А я был прав, — статичное лицо князя засветилось восторгом. — Белая волчица — твоя, — в интонации ни намека на вопрос.
— Давно догадался?
— В тот момент, когда девочка появилась на свет. Я же видел, что ты хотел отказать оборотню, а потом передумал. И как же я счастлив, — Александр раскинул руки на грядушке дивана.
— Не понял.
— О-о-о, всему свое время, — уклончиво ответил князь.
— Как ты смог обезопасить свое “сердце”?
— Я оплошал. Был халатен, — признал вампир. — Мне следовало быть внимательней. К сожалению, во многих чести осталось еще меньше, чем ума. Пара сделает тебя сильнее и одновременно станет самым уязвимым местом. Не доверяй никому.
Последние слова крепко отпечатались в сознании демона, словно их выжгли раскаленным железом.
Балаам доверял бесу только потому, что знал его природу, ведь он создавал низшего лично. Раболепный заложник, который быстрее отдаст собственную жизнь, чем помыслит причинить госпоже зло, незримо следующий за ней, готовый в любой момент предложить помощь.
— Принц, — бес приставным шагом входил в просторный кабинет. Балаам отвлекся от текста — сейчас точно последует информация, которая ему не понравится. — Госпожа хочет посетить “Неоновый вампир”, — сообщил, втянув лысую голову в плечи. — Тайно от семьи.
Демон закрыл увесистый том:
— Когда?
— Завтра, — осмелел бес и подошел ближе.
— Я тебя понял, — отложил книгу и взялся листать следующую.
— Мне?..
— Завтра я сам сопровожу твою госпожу.
Очередной протест волчицы. Со слов беса и Александра, что не упускал возможности принести Балааму провокационную информацию, девочка, хоть и не имела ограничений финансовых, жила по строгим правилам. Круг общения проходил тщательный контроль ее отца и деда; в стае никто из самцов не смел даже смотреть в ее сторону, а за пределами стаи за честью молодой волчицы присматривал демон.
Удовольствие ее первого настоящего поцелуя, ее первого наслаждения с мужчиной Балаам оставил себе. Только себе!
Самолюбие приятно щекотало осознанием того, что в его руки волчица попадет невинной, неопытной, податливой, нежной и растерянной; что Ксения будет знать только его; будет учиться только тому, что нравится ему, и не узнает других мужчин.
Чем девочка становилась взрослее, тем меньше и меньше удовольствия Балааму доставляли любовницы. Воображение рисовало юную волчицу, немного застенчивую и страстную, а по факту… Демон скривился.
“Привратник”, — позвал мысленно помощника. Как и многие Высшие, принц не давал имена своим слугам. Что толку запоминать, если за любую провинность низший мог быть развеян.
— Я тут, — возник дух.
— Пришло время попрощаться с моими любовницами. Попроси их сегодня же освободить особняк и проследи, чтобы не унесли лишнего.
— Но, — темный человеческий облик заколыхался, — они вряд ли меня послушают.
— Не заставляй мне с ними пересекаться. Все эти их прикосновения и взгляды, меня натурально от них тошнит. Сейчас с тобой просто говорю, а уже дурно.
— Я попробую, — дух обрел плотность. Не мужчина, не женщина — бесполая заготовка без глаз и рта. Болванка.
— Освободи от мебели комнаты и запрети пропускать на территорию. В доме не должно остаться ничего, даже запаха.
— Они чем-то разгневали господина? — уточнил привратник.
